Александр Филюшкин - Когда Полоцк был российским. Полоцкая кампания Ивана Грозного 1563–1579 гг.

Что интересно, поход Стефана Батория на Полоцк в 1579 г. оказался такой же неприятной неожиданностью для русского командования, как в 1563 г. поход Ивана Грозного. Разведка не сработала, хотя, казалось бы, пограничье покрывала густая шпионская сеть из «шпегов». Шпеги во второй половине XVI в. в какой-то степени заменяли собой пограничную службу. Рубежи были, а их охрана практически отсутствовала. Обязанности блюсти пределы государства в неприкосновенности возлагались на местных воевод и землевладельцев имений, располагавшихся в порубежной зоне. Трудности были в недостатках ресурсов. Воеводы высылали конные разъезды, которые ездили по определенным маршрутам и время от времени проверяли наиболее опасные направления. На дорогах и в городах стояли заставы. Но этим система охраны и исчерпывалась, то есть граница была абсолютно проницаема. Стоило только поехать по другой дороге, и ее спокойно и незаметно пересекали в любом объеме и количестве товары, люди, воинские отряды.

В условиях точечной пограничной стражи и ограниченности воинских контингентов, способных выступить по тревоге для предотвращения вторжения, главным средством охраны границы становилась вовремя полученная информация. Гетман Великого княжества Литовского Григорий Ходкевич в письме к князю Роману Сангшушке 25 сентября 1567 г. писал, что границу «боронят» только сторожи, т. е. стационарные пункты слежения за дорогами, мостами, устьями рек и т. д. [679] Barkułab Korsak uprasza Romana Sanguszka… 30. 01. 1568 // Archivum książąt Sanguszków w Sławucie. T. VII: 1554–1572. S. 231. Nr. CLXXXVIII. , и «шпеги», на которых главная надежда [680] Hrihory Chodkiewiecz, hetman… donosi X. Romanowi Sanguszkowi… 25. 09. 1567 // Ibid. S. 197. Nr. CLXI. . Многочисленные «шпеги» с обеих сторон образовывали целую сеть, от эффективного функционирования которой зависела безопасность стран.

«Шпеги» должны были получать информацию о:

1) перемещениях войск неприятеля (маршруты, цели, количество, состав). Сведения о маршрутах и целях обычно фигурировали в виде слухов, собранных лазутчиками из случайных разговоров, подслушанных слов и т. д. В донесениях часто приводились несколько версий, то есть агенты стремились соблюсти видимость объективности, указать на источник информации. Вместе с тем, она часто была шаблонной, стандартизированной. Так, «шпеги» ВКЛ очень любили три цифры — 10 000, 15 000 и 40 000, и чаще всего приводили в донесениях именно их. Часто данные были заведомо завышенными: так, 26 июля 1567 г. оршинский староста Филон Кмита сообщал о подготовке русского похода на Ригу, для которого к Полоцку выступило 30 000, а к Уле — 9000 [681] List Filona Kmity… do X. Romana Sanguszka… 26. 07. 1567 // Ibid. S. 165. Nr. CXXXVII. . Но в маленькую крепость Ула (площадь примерно 200×300×300 м) 9000 воинов дополнительно к гарнизону просто физически не влезли бы;

2) составе войска. Он описывался по видам вооруженных сил (стрельцы, «люд конный и пеший», пушкари с «делами» (пушками) и «стрельбой» (пищали и крупнокалиберные ружья) и т. д.). Но главное — «шпеги» должны были узнавать имена и степень знатности командиров и их военную репутацию (в каких походах участвовали, какие битвы выиграли). По тому, кто стоит во главе войска, судили о серьезности предполагаемого похода или войсковой операции («…бо коли будем ведать голову старшого, лацно можем розуметь великость люду при них») [682] Hrihory Chodkiewicz prosi X. Romana Sanguszka… 28. 09. 1567 // Ibid. S. 206. Nr. CLXX. ;

3) ресурсах, строительстве. «Шпеги» собирали сведения, идет ли найм и набор трудового люда («посохи»), куда везут «жито», боеприпасы, строительные материалы, гонят скот и т. д. Они интересовались, нет ли где голода или эпидемии («морового поветрия»), где строят или ремонтируют дороги, мосты, крепостные сооружения, рубят лес;

4) персонах. Это кадровые назначения на военные и административные посты [683] Например: List Filona Kmity… do X. Romana Sanguszka… 10. 06/1567 // Ibid. S. 155. Nr. CXXXII. , места содержания и положение пленных, особенно высокопоставленных;

5) поездках послов. Любой приезд посла — это шанс пообщаться со свитой и что-то выведать или вбросить дезинформацию. По мелким деталям можно было узнать многое, поэтому тщательно описывали все, от состава сопровождающих до внешнего вида и меню питания посла.

Как строилась работа «шпегов»? Выражаясь современным языком, было две категории агентов — стационарные (внедренные) и полевые. Стационарные — это шпионы из местных жителей, мирные обыватели, которые узнавали и передавали информацию как самостоятельно (путем закладок в тайники, например, условленные дупла), так и через засланных гонцов, которых тайно принимали у себя. Они были чем-то вроде связных и явок агентуры более позднего времени. Например, 18 июня 1567 г. стало известно о поимке под Оршей Филоном Кмитой московского «шпега», Федора Олиферовича Добровицкого. Были установлены его связи. Связным в Орше был мещанин Микула, в Дубровне — Клим Дубровенский [684] List Hrigoriego Chotkiewiza… 18. 06. 1567 // Ibid. S. 134–138. Nr. CXXV. .

Полевые агенты лазили по лесам и полям в виде охотников, пастухов, рыбаков и просто бродяг. Они засылались в чужую землю и потом возвращались домой. Некоторые по заданию своих «работодателей» специально отправлялись в районы, интересующие разведку противника. Например, в 1568 г. оршанские «шпеги» Васко Глазко и Васко Станков были засланы в Смоленскую землю и дошли до самого Смоленска, до села Надвы [685] Bohusz Selicki, rotmistr Orszański, donosi X. Romanowi Sanguszkowi… 24. 06. 1568 // Ibid. S. 272. Nr. CCXXI. . И. Ауэрбах приводит в пример действия в 1579 г. агента Филона Кмиты, смоленского сына боярского Матвея Цедилова [686] Auerbach I. Ivan Groznyj, Spione und Verräter im Moskauer Russland und das Grossfürstentum Litauen // Russian History. 1987. Spring-Winter. S. 19. . Но заметим, что такие шпионские вояжи не могли быть длительными и открытыми — конечно, сын боярский мог тайно проехать по тылам русской армии, хоронясь в лесах. Но при этом он сразу переходил на нелегальное положение — иначе его хватились бы на службе в Смоленске, да и в других местах поинтересовались бы, что это за неучтенный сын боярский путешествует по России. Больше возможностей для разведывательных миграций было у простонародья (крестьяне, пастухи), а еще больше — у монахов-пилигримов. Именно последние благодаря возможностям свободного перемещения по стране (и через границу под предлогом паломничества в православные монастыри) быстро начинают составлять костяк наиболее ценных шпионов. Хотя от эпохи Ивана Грозного сведений о монахах-шпегах немного, этот вид шпионажа расцветает позже, в ХVІІ–ХVІІІ вв.

В связи с этими характеристиками представляется заниженной оценка И. Ауэрбах «штата» литовских шпионов в России в 60–80 человек [687] Auerbach I . Ivan Groznyj, Spione und Verräter… S. 16. . Думается, что их число в принципе плохо поддается учету, а в прифронтовой зоне, несомненно, было гораздо выше (равно как и российских «шпегов» в Великом княжестве Литовском). Речь должна и с той, и с другой стороны идти о сотнях человек.