Вера Матузова - Крестоносцы и Русь. Конец XII в. — 1270 г.

В центре «Летописца» — фигура Даниила Галицкого, который представлен как выдающийся государственный деятель, полководец и дипломат, радеющий об объединении Галицко-Волынской земли и выступающий на ее защиту.

Фрагменты «Летописца» во многом могут послужить дополнением к сведениям опубликованных в основной части этого раздела актовых материалов.

Работы, посвященные Галицко-Волынской летописи, содержатся в Библиографии к данному выпуску Свода. Фрагменты публикуются в хронологической последовательности. Мы позволили себе дать упрощенную графику летописных фрагментов, раскрыв лигатуры и заменив отдельные буквы древнерусского алфавита современными; при этом сохранена пунктуация источника.

«Летописец Даниила Галицкого» содержит краткий недатированный рассказ об отвоевании князем Даниилом у крестоносцев некоего безымянного «града». Отсутствие конкретных деталей битвы наводит на мысль, что это повествование было позднейшей интерполяцией в «Летописец» в той его части, где речь шла о возвращении Даниилу галицкого стола. Вероятно, эта запись относится к концу XIII или началу XIV в., когда детали события были уже забыты, а каким-либо письменным источником о нем редактор не располагал.

Бытует мнение, что именно этот фрагмент повествует об отвоевании Даниилом пограничного города Дрогичина, пожалованного в 1237 г. мазовецким князем Конрадом рыцарям Добжиньского ордена. Условной датой этого события традиционно считался 1238 г. Однако исследование украинского историка А. Н. Масана [Масан 1996], досконально изучившего источники и историографию вопроса, убеждает в том, что «дрогичинский инцидент» произошел в 1237 г.

Возвращение Дрогичина и закрепление за собою западной границы Волыни Даниилом Галицким имело важное политическое значение. Оно усилило позиции Романовичей для дальнейшей борьбы за Галич. Недаром в 1253 г. Даниил Галицкий избрал Дрогичин местом своей коронации.

Известие содержится в летописном своде 1246 г. (Холмский свод), включающем в себя серию воинских повестей о подвигах Даниила Галицкого и его войск в Литве и Польше.

Текст публикуется по изданию: ПСРЛ/II: 776.

<���…> веснѣ же бывши, поидоста на Ятвезѣ [1] и приидоста Берестью [2]. рѣкамъ наводнившимся, и не возмогоста ити на Ятвязѣ. Данилови рекъшу. не лѣпо есть держати нашее отчины, крижевникомь [3]. Тепличемь [4]. рекомымь. Соломоничемь. И поидоста на нѣ в силѣ тяжьцѣ. приаста град, месяца марта старѣйшину ихъ Бруна [5] яша. и во изоимаша. и возъвратися Володимѣръ [6].

1. На Ятвезѣ — в древности ятвяжские племена, вероятно, занимали довольно обширные пространства южнее прусских и литовских земель. Язык ятвягов изучается по реликтам. Он относится к группе западнобалтских языков, но ему не чужды и некоторые особенности, весьма характерные для славянских языков. В немецких (орденских) хрониках ятвяги выступают под названием судовы, судины. По сообщению хроники Яна Длугоша, главным городом ятвягов был Дрогичин. Впоследствии этого же мнения придерживался и Стрыйковский.

Первое летописное известие о военном походе киевского князя Владимира на ятвягов датируется 983 г. Более детальные сведения о ятвягах относятся к XIII в., когда их земли находились севернее г. Визны, за р. Бебжа (см. ниже). С середины XIII в. ятвяги в древнерусских летописях не упоминаются. Ятвяжские земли, неоднократно становившиеся объектом военных действий русских и польских князей, с течением времени были заселены русскими и поляками. Ятвяги вошли в территориальные формирования литовской народности [Седов 1987: 411–413, 419].

Существует мнение, что поход Даниила Галицкого был хорошо продуман и подготовлен, а его якобы неудавшийся поход на ятвягов был отвлекающим маневром [Котляр 1979: 105; Котляр 2001: 86].

2. Берестью — Берестье, г. Брест-Литовский на Западном Буге.

3. Крижевники — заимствование из польского языка ( Krzyżowniki, Krzyżaki — крестоносцы) [Генсьорский 1958: 71]; здесь: рыцарский орден [Генсьорский 1961: 100].

4. Тепличемь… Соломоничемь — тамплиеры (храмовники). Быть может, так называл рыцарей гипотетичный устный источник, используемый редактором. Устная традиция хранила сведения, что храмовники вели название ордена от храма Соломона в Иерусалиме и что в основу устава добжиньцев, как и некоторых других рыцарских орденов, был положен устав тамплиеров, в котором большое внимание уделялось военной стороне жизни ордена [Котляр 1993: 67].

5. Бруна — Бруно был магистром добжиньских рыцарей.

6. Володимѣръ — Владимир-Волынский.

В начале 50-х гг. XIII в. обостряются отношения Тевтонского ордена с Литвой. С момента объединения Тевтонского ордена и Ордена меченосцев (1237 г.) в Ливонский орден правящие верхи орденов стремились к завоеванию Жемайтии, лежавшей между орденскими владениями и препятствовавшей свободному продвижению из одной земли в другую. 50-е гг. XIII в. были весьма подходящим периодом для осуществления этой задачи, так как в то время, в условиях становления единой государственной власти в Литве, противоречия правительства Миндовга (Миндаугаса) с жемайтскими князьями переходят в феодальную войну. Осуществляя наступление на права жемайтских князей, отнимая земельную собственность у местных династов, Миндовг отправил Тевтивила, Едивида и их дядю Выкинта, фактически изгнав их из Жемайтии, воевать на Русь, ослабленную, как он считал, в результате татаро-монгольского нашествия, обещая пожаловать им в держание то, что им удастся завоевать. Поход жемайтских князей затронул Полоцкую и Витебскую земли и северную часть Смоленской земли. Литовские войска были разбиты, а жемайтские князья бежали ко двору Даниила Галицкого, с которым они были в родстве. Галицкий князь счел момент удобным для организации широкого наступления на Литву. Однако польские князья, дав обещание принять в нем участие, на деле от него уклонились.

Решение Миндовга осуществлять наступление на русские земли, а не выступать в защиту прусских земель и Жемайтии от посягательств Тевтонского ордена, послужило поводом к созданию союза галицких и жемайтских князей с Орденом.

Однако правительство Миндовга было неплохо информировано о политической обстановке в Прибалтике и, в частности, об острых противоречиях между Орденом и Ригой. Литовский князь вступил в переговоры с ливонским магистром Андреасом Стирландом и, приняв крещение, склонил его на свою сторону, таким образом выведя Ригу из игры.

Попытка соседних держав использовать феодальную войну в Литве для уничтожения ее независимости закончилась провалом. Правительство Миндовга смогло не только сохранить свою власть над Аукштайтией и Жемайтией, но и распространить свое влияние на Черную Русь, Полоцкую и Пинскую земли.