Вера Матузова - Крестоносцы и Русь. Конец XII в. — 1270 г.

34. В источниках нет четкого указания на то, на каком берегу р. Ижоры был лагерь шведов. В историографии встречаются предположения как относительно правого [Караев, Потресов 1970: 115–117; 125–127; Пашуто 1974: 96–97 — схема боя], так и левого берега [Шаскольский 1995: 23]. Если верна мысль о том, что шведы собирались строить укрепление, то предпочтительнее первое мнение. Поскольку именно на правом берегу позже возник существующий до сих пор населенный пункт Усть-Ижора, можно предположить, что это место больше подходит для строительства укрепления. Убитые же на левом берегу Ижоры шведы — это, вероятно, команды, отправившиеся для сбора фуража и продовольствия, а, может быть, и заготовки бревен для строительства крепости. Внезапно напасть на них могли ижорские отряды, которыми командовал Пелгусий. Очевидно, информаторы автора «Жития» не знали об отсутствующих в лагере шведах, поэтому обнаружение большого числа убитых врагов в стороне от места сражения было объяснено помощью ангелов.

<���…> Того же лѣта взяша Нѣмцы, медвѣжане, юрьевци, вельядци [1] с княземь Ярославомь Володимиричемь Изборьско [2]. И приде вѣсть въ Пльсковъ, яко взяша Нѣмци Изборьскъ; и выидоша пльсковичи вси, и бишася с ними, и побѣдиша я Нѣмци [3]. Тут же убиша Гаврила Горислалича воеводу [4]; а пльсковичь гоняче, много побиша, а инѣхъ руками изъимаша. И пригонивше подъ городъ, и зажгоша посадъ всь; и много зла бысть: и погорѣша церквы и честныя иконы и книгы и еуангелия; и много селъ попустиша около Пльскова. И стояша подъ городомъ недѣлю, но города не взяша; но дѣти поимаша у добрыхъ мужь в тали [5], и отьидоша проче; и тако быша безъ мира: бяху бо перевѣтъ держаче с Нѣмци пльсковичи, и подъвели ихъ Твердило Иванковичь с инѣми, и самъ поча владѣти Пльсковомь с Нѣмци [6] воюя села новгородьская [7]; а инии пльсковичи вбѣжаша в Новьгородъ с женами и с дѣтьми. В то же лѣто, той же зимы выиде князь Олександръ из Новагорода къ отцю в Переяславль съ матерью и с женою и со всѣмь дворомъ своимъ, роспрѣвъся с новгородци [8] <���…> [НІЛ: 77–78].

Общие замечания.Рассказ приводится летописцем после сообщения о битве на Неве со шведами, т. е. после середины июля 1240 г. В НІЛ более точных указаний на время нет. Но в П1Л (13) и в ПЗЛ (81) датой битвы названо 16 сентября, а в П2Л (21) — 16 октября.

Подробный рассказ о захвате Пскова содержится в отр. VII СРХ. 1 2

1. Медвежане, юрьевцы, вельядцы — здесь: рыцари из замков и округов Оденпе (рус. Медвежья голова), Дорпат (рус. Юрьев), Феллин (рус. Вельяд).

2. Сомнительно, чтобы князь Ярослав Владимирович действительно стоял во главе всего ливонского войска. Однако в сложившейся ситуации для летописца было важнее рассказать о действиях одиозного князя, чем вспоминать о дорпатском епископе или магистре Ливонского ордена. К тому же русский князь со своей дружиной должны были в большей мере, чем остальные нападавшие, запомниться и жителям Изборска, пережившим это событие (об Изборске см. также в ком. 10 к отр. VII СРХ).

3. По сообщению всех трех псковских летописей, потери русской стороны в битве под Изборском составили 600 человек [П1Л: 13; П2Л: 21; ПЗЛ: 81]. В новгородских летописях эти данные отсутствуют.

4. По другим источникам Гаврила Горислалич (Гориславич) неизвестен (см. также ком. 22 к отр. VII СРХ).

5. « Поимаши в тали » — взяли в качестве заложников сыновей знатных псковичей. Учитывая, что среди псковских бояр были как сторонники, так и противники князя Ярослава и союза с ливонцами, захват заложников должен был существенно повлиять на окончательное решение псковичей сдать город ливонцам. Содержание в плену молодых псковских бояр гарантировало также остававшихся в Пскове ливонцев — немногочисленный отряд (по замечанию автора СРХ) от истребления псковичами. Возвращение заложников произошло только после Чудской битвы и заключения мирного договора (см. далее, ком. 24 к прил. 2Ж).

6. Твердило ( Твердила ), Твердислав — по другим источникам неизвестен. Из псковских летописей он назван лишь в ПЗЛ [ПЗЛ: 80], но здесь эта информация заимствована из новгородского летописания, как и замечание о том, что Твердило правил городом вместе с ливонцами. Это сообщение летописи противоречит рассказу СРХ (ср. с ком. 23. к отр. VII СРХ; см. также: ком. 27. к прил. 2Ж).

7. То есть, вторгались в пределы собственно Новгородской земли.

8. По предположению А. В. Кучкина, разлад новгородцев с Александром произошел из-за того, что князь допустил захват Пскова, не отправившись на помощь псковичам со своей дружиной, понесшей большие потери в Невской битве [Кучкин 1996: 25]. О возвращении Александра см. ком. 5–7 к прил. 2Ж.

В лѣто 6751. <���…> Того же мѣсяца в 18, на память святого мученика Александра, явися знаменье въ Пльсковѣ у святого Иоана в манастыри, от иконы святого Спаса надъ гробомь княгыниномь Ярославлеѣ Володимирича, юже уби свои пасынокъ в Медвѣжи головѣ: иде мюро от иконы по 12 днии, наиде 4 вощаници яко въ стькляницю; и привезоша в Новъгородъ двѣ на благословение, а въ Пльсковѣ оставиша двѣ собѣ [HUI: 79].

Общие замечания.Описываемые события относятся к маю 1243/ 44 (мартовского) года [Бережков 1963: 262–263; НІЛ: 79].

Этот отрывок летописи непосредственно связан с рассказом о взятии Пскова и позволяет объяснить, почему летопись не упоминает имени князя Ярослава Владимировича при взятии Пскова (ср. с отр. VII СРХ).

Исходя из текста данной статьи летописи, можно заключить, что речь идет о могиле второй жены князя Ярослава Владимировича, которая происходила, скорее всего, из знатного псковского боярского рода. В новгородских летописях имя княгини не упоминается, но в некоторых поздних источниках ее называют Евпраксией или Ефросиньей [Baumgarten 1927: 39; Forssman, Tafel 1970: 8]. Существовавший с первой половины XII в. Ивановский женский монастырь в псковском Завеличье (назван по собору Иоанна Предтечи), был местом погребения псковских княгинь [НІЛ: 608; Псков 1994: 232–233]. Соответственно возникает предположение, что первая жена князя Ярослава Владимировича была немка из Ливонии. Сын Ярослава от этого брака воспитывался в Оденпе (Медвежьей голове) или каком-либо другом замке Восточной Эстонии. Что послужило причиной убийства им мачехи, неизвестно. Не исключено, что она ожидала ребенка. Поэтому княжич (не без влияния ливонских родственников) решил таким образом избавиться от возможного наследника на псковский стол. Убийство, скорее всего, произошло после взятия Изборска в 1240 г. и во время осады Пскова, когда обретение Ярославом Владимировичем псковского княжения (а, следовательно, и передача его по наследству) казалось делом решенным. Известие об этой трагедии могло явиться столь сильным потрясением для князя Ярослава Владимировича, что повлияло на его намерение княжить в Пскове, опираясь на союз с Ливонией. Этим объясняется отсутствие его в Пскове во время передачи власти в городе немцам и возвращение на службу к новгородскому князю [Назарова 2000 (а): 44; Selart 2001: 117]. Последний раз он упоминается в летописи под 1245 г. во главе новоторжского отряда, отражавшего нападение литовцев на южные районы Новгородского государства [НІЛ: 79].