Дмитрий Прусаков - Природа и человек в древнем Египте

Особняком стоит лишь регион фиванской излучины, где высокий скалистый левый берег рассечен хотя и короткими, но глубокими вади, круто спускающимися к Нилу [ Butzer 1959а , S. 56]. Об интенсивности возникавших здесь дождевых потоков свидетельствует тот факт, что из этих ущелий был вымыт мощный слой речных отложений нижнего плейстоцена. Вместе с тем, по-видимому, не все здешние сели добирались до долины, признаком чего является сужение к устью некоторых вади; например, Ибейдалла около ал-Балласа [ Butzer 1959а , р. 57]. Горлообразная конфигурация левобережных вади в районе Фив, однако, была чревата тем, что потоки, которые все же достигали выхода и вырывались наружу, обладали за счет сужения русла повышенной скоростью и силой. Итак, вот что сообщает стела Яхмеса I.

…Небо внезапно потемнело, налетел вихрь и хлынул дождь. Над горами раздался грохот, и из пролома в скалах (?) ударил поток воды, которая затопила округу, снеся жилые постройки и разрушив фиванский некрополь с его пирамидами и склепами [ Vandersleyen 1967 , pl. 10, II. 8–11, 17]. Обстоятельства и характер бедствия предполагают вероятность того, что в действительности его причиной стал сель, сошедший по одному из вади, известных в окрестностях некрополя [cp.: Vandersleyen 1967 , р. 153, 156]. Повествование содержит полную реализма деталь, которая придает ему дополнительное правдоподобие; то ли из-за порывистого ветра, то ли из-за проливного дождя на месте трагедии невозможно было запалить факел [ Vandersleyen 1967 , pl. 10, I. 12]. Эта любопытная подробность, скорее всего, говорит о том, что беда стряслась ночью; по наблюдениям многих очевидцев, дождевые потоки в пересохших руслах Северо-Восточной Африки по какой-то причине возникают именно в ночное время [40][ Бохов 1987 , с. 75; Murray 1947 , р. 42, n. I].

Ущерб, причиненный паводком, судя по всему, был немалым, поскольку сам Яхмес I вместе со своими советниками прибыл на место трагедии для оказания материальной помощи пострадавшим, на которых, согласно надписи, не осталось даже одежды после того, как "проявилось божественное могущество" [ Vandersleyen 1967 , pl. 10, II. 13–16]. Обращает на себя внимание и содержащееся в тексте замечание, что царь, ликвидируя урон, нанесенный катастрофой, вопреки ее явно локальному характеру, "укреплял" Обе Земли — Верхний и Нижний Египет [ Уandersleyen 1967 , pl. 10, 1. 15]. Возможно, это всего лишь гипербола, [41]призванная преувеличить опасность происшествия и тем самым восславить царя, якобы сумевшего, несмотря ни на какие трудности, справиться с ситуацией и восстановить пошатнувшийся было миропорядок. С другой стороны, почему не предположить, что бедствие в действительности имело общегосударственный резонанс, обернувшись солидными затратами: серебра, золота, меди, масла, одежд и других ресурсов [ Уandersleyen 1967 , pl. 10, 1. 15–16]? Новоегипетское централизованное государство при Яхмесе I, лишь недавно изгнавшем гиксосов, только вставало на ноги, и крупные материальные издержки в этот период могли заметно истощить казну и нарушить еще хрупкую социальную стабильность. Существенно и то, что зоной бедствия стал район Фив — столицы вновь объединенного царства. Демонстрация богами своей силы, должно быть, произвела сильное впечатление на Большой Дом, раз Яхмес I сразу же после случившегося повелел восстанавливать "памятники богам", лежавшие в руинах "в земле этой до края ее" [ Уandersleyen 1967 , pl. 10, 11. 18–19], т. е. по всему Египту [42].

В целом похоже, что вади рождали у древних египтян тревожные чувства, почему и посвящались "Той, которая царапается" — жуткой богине-львице в ее разнообразных ипостасях; при устьях некоторых вади божественным львицам воздвигались особые святилища [ Коростовцев 1976 , с. 22; Gardiner 1947 , р. 90; Kees 1956 , S. 7–11; Vandersleyen 1967 , р. 156]. Согласно надписи на фасаде одного из них, храма в Спеос Артемидос в Среднем Египте (XVIII династия), великая львица Пахт, бродящая по долинам ( imvt ) Востока, открывала (?) "пути ливневых потоков" ( w ͻwt snm ) [ Urk. IV , S. 386, Z. 15–16], по мысли А. Гардинера, ассоциировавшиеся у составителей текста с селями [ Gardiner 1946 , р. 47]; сами же "долины"-вади мнились древним египтянам следами когтей могучего божества [ Fairman, Grdseloff 1947 , р. 14–16; pl. III, IV; Vandersleyen 1967 , p. 156]. Рождение в сознании людей такого мифообраза с его воплощением в культовую практику — по сути, обожествление селей — могло бы объясняться лишь заметной ролью, которую этот природный феномен играл в жизни населения фараоновского Египта.

Возможно, уместен еще один пример. Томбосская стела от 2-го года правления Тутмеса I (XVIII династия) славит победу этого царя над нубийцами, о которых, в частности, сообщается, что их мозг (?) был разлит по долинам ( inwt ), а кровь их была подобна snmw hjl [ Urk. IV, S. 84, Z. 8–9]. Поскольку очень редкое в древнеегипетских текстах слово snm — ливень, дождевой поток [ Wb. IV, S. 165, 11–12] встречается в вышеупомянутой надписи на храме в Спеос Артемидос, как полагают, в связи с селями, не исключено, что и в повествовании Тутмеса I оно употреблялось, в сочетании с "долинами" (вади), в том же смысле. Термин же hjt (hwt) — "буря с дождем" [ Wb . III, S. 49, 1], наверное, должен был усиливать впечатление от устрашающего живописания разгрома и уничтожения противника. Фараоны, слагая гимны собственному величию, в том числе воинской неодолимости, охотно прибегали к метафорическим картинам ненастий; среди последних фигурировали грозовые облака, штормовой ветер, гром и прочие ужасы [ Darnell 1997 , S. 101–108], так что уподобление Тутмесом I-м льющейся крови побитых им врагов селевой лавине выглядело бы вполне в духе воинственных древнеегипетских династов, любивших похвастаться своими ратными подвигами.

Вернемся к Сада ал-Кафаре и посмотрим, есть ли хотя бы малейший резон приписывать ее строителям план противостояния селям.

Вот что можно подумать, взглянув на карту Египта немного южнее Каира. Устье вади Гарави находится против местечка Миншат-Дахшур, расположенного на западном берегу Нила, в непосредственной близости от двух пирамид, которые воздвиг основатель IV династии Снефру [ Памятники, 14а , б ; Fakhry 1959 , pl. II]. Камень для этих пирамид брали в соседней каменоломне, а облицовочные известняковые плиты доставляли из каменоломен Туры на восточном берегу реки, в 10–15 км ниже Хелуана [ Vandier 1954 , р. 16, 25–26]. При этом сомнительно, чтобы перевозка турского известняка по Нилу до Дахшура была по силам древним египтянам: гребля вверх по реке с многотонными каменными глыбами на борту — задача малоосуществимая, тем более при ускорении течения в сезон разлива. [43]

Возможным выходом из положения видится, например, такая последовательность транспортировки камня из Туры: сперва его перетаскивали по восточному берегу до широты Дахшура, а затем паромами переправляли через реку. В этом случае переправа, скорее всего, происходила бы в окрестностях устья вади Гарави и так называемой зоны разгрузки потенциальных селевых потоков. Другими словами, сели, извергаясь из вади, должны были накрывать место переправы или размывать пути сообщения на подступах к нему, нанося материальный ущерб и нарушая ритм трудового процесса, что было, разумеется, неприемлемо, учитывая особую важность работ и ценность наземных транспортных коммуникаций, создание которых, согласно Геродоту, порой требовало немногим меньше времени и сил, чем строительство самих пирамид [ Геродот , 11, 124].