Дмитрий Прусаков - Раннее государство в Древнем Египте

С подобными условиями, когда перспективы государственного единовластия ограничивались реальными пределами религиозно-идеологического и военно-административного подавления претендентами на престол ближней и региональной знати, никак не ассоциируется слепо подчиняющаяся центру управленческая вертикаль, без которой немыслимы социальная унификация и бюрократический режим. Проще говоря, до тех пор, пока в Египте могли сохраняться отношения архаического дарообмена с их питательной почвой в виде пластичной, самодостаточной анклавной организации племенных, общинных или семейных землевладений (а также ее пережитков), здесь существовало мощное препятствие образованию деспотического централизованного государства.

Насколько характерным для древнеегипетского общества был дарообмен в социоантропологической трактовке, и есть ли основания относить его к фундаментальным принципам становления и последующей эволюции цивилизации фараонов? Изложим ряд предварительных наблюдений, касающихся этой актуальной проблемы.

В египтологической литературе отмечалось, например, что осуществлявшиеся староегипетским государством многочисленные земельные пожалования храмам и обильные жертвоприношения пребывавшим в них богам, зафиксированные Палермским камнем начиная с V династии [ Urk. I , 240 ff.], являлись традиционной почетной обязанностью царей [ Савельева 1992 ], которые при этом считали дарственную передачу собственным "памятником", что нашло отражение в словесной формуле ĭr.n.f т mnw.f [ Urk. I , 240, 12, и др.]. Не служил ли этот mnw своего рода моральным или ритуальным (как символ царского сакрального статуса) возмещением Большому Дому за "благочестие" и неизбежные материальные расходы на поддержание как династического (в данном случае — Ра), так и других культов?

Обратим особое внимание на то, что продуктовые, в частности, зерновые поставки староегипетского двора ( hnw ) в царские поминальные храмы в хозяйственных отчетах [ Рosener-Krieger 1976 ] прямо именовались "дарами" — wt . Использование подобной терминологии самими египтянами дает уже вполне веский повод говорить о действии в социально-экономических отношениях в Египте эпохи Старого царства принципа дарообмена, который в данном случае соблюдался, очевидно, возмещением в качестве заупокойной службы, подтверждавшей божественное достоинство фараонов.

Возможно, смысл поминальных даров — пищи, приносимой на алтарь покойного царя, был в обсуждаемом контексте даже несколько глубже. Создается впечатление, что ритуальные трапезы, устраивавшиеся для усопшего фараона, в том числе и те роскошные пиры, которые сопровождали обряд его погребения и затем регулярно повторялись в праздники поминовения, на самом деле отнюдь не насыщали царя, ибо "Тексты Пирамид" предусматривали заклинание об избавлении перешедшего в мир иной правителя от голода и жажды дарованием ему "пищи богов" [ Павлова 1999 ]. Не могло ли дело обстоять так, что земная снедь, которой снабжали почившего царя, в действительности пред, назначалась не столько для его собственного потребления, сколько для иной цели, а именно, для передачи умершим подданным (чье благополучие в загробном мире, как и при жизни, по-прежнему зависело от царских милостей), а то и самим богам? Вот, например, что написано об одном из царей VI династии в его пирамиде. О боги небосклонные! Помещаете вы его в поле жертв. Дали вы блаженну быть ему среди блаженных (мертвых), дали вы властну быть ему среди богов. Сотворяет он вам обед великий, приношение большое…" [ Sethe 1908–1910 , 879–881; перевод: Перепелкин 1988б , с. 58]. Не выполняли ли фараоновы поминальные подношения божествам — хозяевам "сытного поля жертв" функцию воспроизведения тех благ, в круговороте которых реализовывался "магический и религиозный принцип высокого положения и изобилия", отраженный у архаических народов в титулах знати наподобие "Дающий пищу" [ Мосс 1996 ] (ср. с древнеегипетским "Царь — это пища" [ Lange, Schäfer 1902–1925 , № 20538])? Другими словами, не являлся ли царский жертвенный провиант "потусторонним" даром, обязывавшим "ту сторону" к воздаянию правителю в виде поклонения мертвых подданных как некогда живых, иначе — присвоения ему права, воскреснув, примкнуть к сонму богов и питаться от их щедрот? В этой связи привлекает внимание трактовка кормления умершего фараона как претворение жертвуемой пищи в божественную плоть, вкушаемую им в ходе оживления [ Павлова 1999 ]. Не предназначался ли этот обряд для того, чтобы сообщить обыкновенной пище магическую природу и силу дара, который, как мы говорили выше, представлялся архаическому сознанию не иначе как субстанциональным элементом владельца-дарителя?

В контексте рассматриваемой проблемы примечательно отношение древнеегипетских жрецов к предметам культа, использовавшимся при отправлении поминальных ритуалов. Эти предметы, часто изготовленные из ценных материалов (привозного дерева и меди, редких пород камня), подлежали особой описи, где, кроме всего прочего, тщательно фиксировались повреждения, полученные ими во время службы; при этом количество повреждений подсчитывалось, а священнослужители выступали в роли свидетелей нанесения вещам ущерба [ Савельева 1992 ]. Здесь интересно то, что испорченные предметы не заменялись тотчас же новыми, а продолжали использоваться по назначению, как если бы им не было замены (например, по причине дефицита материалов, из которых они производились) или повреждения не причиняли никакого вреда их ритуальным свойствам. Последнее соображение перекликается со сведениями о намеренной порче культового инвентаря как своеобразном даре богам и духам мертвых сродни жертвенному уничтожению, который предполагал непременное возмещение со стороны высших сил и порой был способен увеличить ценность вещи, понесшей физический ущерб при обрядовых манипуляциях [ Мосс 199б ]. Иными словами, возможно, повреждения ритуальных предметов, о которых идет речь в древнеегипетских источниках, происходили не случайно, по халатности жречества, но совершались последним целенаправленно, во исполнение его прямых профессиональных обязанностей, прежде всего обеспечения священных и жизненно важных отношений дарообмена царского дома с потусторонним миром.

На основании некоторых данных можно догадываться о существовании дарообмена египетских царей не только с богами и покойниками, но и со здравствующими подданными, особенно на ранней стадии поли-тогенеза в долине Нила, когда решающее военное превосходство какого-то одного из противоборствующих за гегемонию в Египте племен над всеми остальными было недостижимо. Вернемся к раннединастической истории.