Дмитрий Прусаков - Раннее государство в Древнем Египте

О выполнении лодочными командами раннединастического периода, наряду с воинскими, и трудовых функций могут свидетельствовать, в дополнение к сказанному выше, многочисленные начертания лодок на конструктивных элементах незавершенной пирамиды Сехемхета, оставленные строителями [ Goneim 1957 , fig. 18–24], которые, вероятно, на этих лодках и прибывали. Не оттого ли сухопутные рабочие отряды Старого царства сохраняли наименование "ладейных ватаг", что, в силу рассмотренных причин, дееспособные трудовые коллективы самых разных специализаций издревле представлялись египтянам не иначе как артелями, плавающими в лодках?

Добавим в качестве предварительного тезиса, что анклавная система раннединастического протогосударства в Египте пустила глубокие корни, оказав во многом определяющее влияние на характер общественных отношений в стране по крайней мере до Среднего царства включительно. Мы полагаем, например, что именно в сборке архаического, а вовсе не в бифуркации 1-го Переходного периода крылись истоки среднецарского "феодализма" [ Schenkel 1964 ], в действительности, как представляется, в большей или меньшей степени характерного для Египта на протяжении по крайней мере всей эры пирамид (III–XIII манефоновы династии), когда за номархами сохранялась известная территориальная, административно-хозяйственная и правовая независимость от фараона [ср.: Коростовцев 1976 ] (см. ниже). По-видимому, лишь с трансформацией фараоновского Египта в "империю" были упразднены остатки первобытных эгалитарных принципов взаимоотношений номов с двором, вместе с которыми из древнеегипетского хозяйства навсегда исчезли и многофункциональные взаимозаменяемые "ладейные ватаги", растворившиеся в жестко ранжированной [ Берлев 1984; Богословский 1981 ] социально-профессиональной среде зрелого деспотического государства.

Сомнению в адекватности традиционных реконструкций политического устройства египетского Раннего царства реальной действительности созвучен вопрос: все ли нюансы общественных отношений в древнейшем Египте были в свое время приняты во внимание его исследователями? Далее, отвечая на этот вопрос и развивая социоестественную гипотезу древнеегипетского анклавного государства, мы вплотную [ср.: Janssen 1978 ] подступимся к анализу политогенеза в долине Нила с позиций социальной антропологии.

Территориальная структура Тинитского протогосударства, которую мы реконструировали как дискретный ряд анклавов, стремившихся к единому управлению, но разбросанных по всему Египту от южного Верховья (Иераконполь) до северной Дельты (Буто), предполагает особую активность политической жизни архаических египтян, загнанных в чересполосицу владений и интересов династического клана и независимых от него вождеств долины Нила. Так, естественные в столь сложной геополитической ситуации противоречия между Тином-Мемфисом и "нецивилизованными" племенами Египта нередко перерастали в войны за региональный передел власти в стране, что в достатке засвидетельствовано археологическими памятниками Раннего царства, от Нармера до Хасехема [ Quibell 1898b , Taf. XII, XIII; 1900, pl. XXXIX–XLI].

Вместе с тем вооруженная сила не могла быть единственным средством разрешения раннединастических междоусобных конфликтов [ср.: Wildung 1984 ] — хотя бы потому, что на том этапе при характерной для него материально-технической и административно-хозяйственной незрелости египетского общества, с также "неблагосклонной" к человеку экологии пойменной части вмещающего ландшафта Египта, военная гегемония не то чтобы какого-нибудь вождя, но и самих тинитских царей априори не имела ближайшей перспективы. В таких условиях никак не менее (если порой не более) предпочтительными и эффективными, чем войны, должны были казаться и объективно оказываться мирные способы улаживания разногласий между Тинитским царством и "оппозиционными" вождествами. Не с этим ли связано, например, то обстоятельство, что к звучащим в хоровых именах ранних династов устрашающим мотивам избиения (Аха), захвата (Джер), съедения (?) (Семерхет) примешивается настроение умиротворения (Хотепсехемуи — двух скипетров, Хасехемуи — Хора и Сета)? Иными словами, не последнее место во взаимоотношениях разрозненных раннеегипетских царских и вождеских территориальных владений как перманентно конфликтующих анклавов, балансирующих на грани войны и мира, должен был занимать мирный договор.

Скрепить такой договор древний властитель мог по-разному, например, щедро оделив иноплеменных предводителей материально, вещественными дарами, или ритуально, справив обряд, приятный ублажаемой стороне. Не исключено, что Палермский камень отразил подобное явление в сообщениях о сооружении раннединастическим и царями в различных регионах Египта святилищ "крепости богов" [ Schäfer 1902 , Taf. I, 2, № 7; 3, № 6–8; 5, № 10], предположительно олицетворявших заключение Тином союза с божествами местного значения [ Kaplony 1962 ] — т. е., по сути, с вождеско-жреческими верхушками соответствующих общин. Это мероприятие, причислявшееся тинитским и правителями к важнейшим событиям их царствований, выглядит одновременно как дар ритуальный, в форме почитания "столичной" администрацией "провинциальных" идолов-"тотемов", и материальный, воплощенный в постройке как таковой, причем последний, вероятно, включал также регулярно совершавшиеся в "крепостях" жертвоприношения [ Савельева 1992 ], о которых напоминает сохранившееся название одного из святилищ этой группы: "Возлияние богов" [ Schäfer 1902 , Taf. 1, 5, № 10].

Такого рода "знаки внимания" на высшем уровне архаических межплеменных или межклановых контактов в Египте, несомненно, предусматривали взаимность. Косвенно на это указывают данные Палермского камня, который, поведав о создании очередной "крепости богов", продолжает рисовать мирную картину правления — например, с последующим "сопровождением Хора" — без признаков вооруженных столкновений, неизбежных в случае отказа стороны, принявшей царский дар, возместить его адекватным образом: ответными дарами, выражением лояльности и т. п. Только одно из сообщений Камня о сооружении святилищ рассмотренного типа соседствует с батальной "сценой": разрушением некоего поселения под названием wr k (Велик Двойник?) [ Schäfer 1902 , Taf. I, 3, № 10], что, однако, произошло, согласно летописи, спустя два года по завершении строительства божницы, и нам трудно судить о причинах, вызвавших усобицу.