Дмитрий Прусаков - Раннее государство в Древнем Египте

В свою очередь, анклавное устройство Тинитского царства должно было стать действеннейшим фактором сдерживания центростремительных тенденций, намечавшихся в ходе общественно-политической эволюции молодого египетского этноса, решающим образом отразившимся на затяжном характере сборки Египта в целостное государство — если придерживаться мнения, что соответствующему влиянию других известных факторов придавалось преувеличенное значение.

Так, по некоторым оценкам, религиозно-идеологический конфликт между приверженцами Хора и Сета не являлся настолько острым, чтобы от него можно было ожидать серьезного торможения процесса объединения страны. Хор и Сет издревле считались царями, соответственно, Нижнего и Верхнего Египта [ Те Velde 1967 ], и их имена порой соседствовали в официальных величаньях фараонов. Например, в "Текстах Пирамид" фараон именуется "Хор-Сет" [ Sethe 1908–1910 , 140d]. Раннединастические надгробные стелы донесли до нас титул "лицезреющая Хора-Сета" [ Petrie 1901b , pl. XXVII, 129; XXX, 129], приписываемый тогдашним царицам [ Newberry 1922 ]. В серех е Хора-Сета Хасехемуи царское имя бывало дополнено уведомлением, что в этом царе "примирились два бога" [ Kaplony 1963 , Taf. 80, 82, 83] (данный случай, однако, заслуживает отдельного разговора, который пойдет ниже). Наконец, можно припомнить и то, что на некоторых изображениях Хор и Сет выглядят едва ли не совсем уж друзьями: скажем, в сцене объединения Египта из заупокойного храма Сенусерта I (XII династия) при его пирамиде в ал-Лиште [ Gautier, Jequier 1902 , fig. 35].

Аналогичным образом, сравнение Сехемиба-Перибсена, вопреки раннединастической традиции принявшего имя Сета, с фараоном-"еретиком" Эхнатоном [ Redford 1984 ] — т. е. опять-таки придание идеологическим подвижкам II династии смысла не иначе как древнейшей "реформации [ Emery 1961; О’Мага 1979 ] — может показаться не вполне уместным. Следует учитывать, что если после смерти Эхнатона его преемники почти сразу же приложили все силы для уничтожения памяти о нем, то культ Перибсена существовал в Египте вплоть до IV династии [ Grdseloff 1944 ] — т. е. или его "отступничество" не ассоциировалось с низвержением устоев и не считалось чем-то зазорным, или позиции Сета как одного из исконных царей Египта при IV династии были все еще достаточно устойчивы, и он пока не превратился в ненавистное древнему египтянину злокозненное божество пустыни. Отметим, что тезис об умеренной напряженности столкновения "тотемов" Хора и Сета на рубеже I–II манефоновых династий имел и более радикальную версию, согласно которой Перибсен вовсе не отказывался от имени Хора, а лишь добавил к нему имя Сета [ Garnot 1956 ].

Наряду со всем этим, уже на самой ранней стадии становления египетского протогосударства политико-экономические перспективы тинитских царей-Хоров проступали весьма обнадеживающе (не потому ли, в частности, что накал предполагаемой религиозно-идеологической конфронтации между династическим и прочими кланами в архаическом Египте и впрямь был сравнительно невелик?). Уже четвертому правителю I династии Хору Крыло(?)простирателю (Дену), судя по некоторым данным, удалось едва ли не вплотную приблизиться к полновластию в Египте — настолько, что его даже считали истинным объединителем Египта [ O'Маrа 1979 ]. Помимо красно-белой короны всеегипетского самодержца и титула правителя Обеих Земель — nsw-bĭt , которые носил (ввел?) Ден, доводом в пользу его успехов на внутриполитическом поприще, на наш взгляд, могло бы послужить то обстоятельство, что на Палермском камне для денова царствования не зафиксировано ни одного "сопровождения Хора" [ Schäfer 1902 , Taf. I, 3]. Пренебрежение [cp.: Перепелкин 1988а ] этим мероприятием, которое представляло собой своеобразную демонстрацию божественного достоинства царя — по сути же являлось признаком слабости архаического прото государства [ср.: Helck 1975 ] [17] Кризис конца I династии — ее упадок был отмечен тем, что если не при Аджибе (источники не сохранились), то, во всяком случае, при Семерхете церемония "сопровождения Хора" приобрела свое былое значение и вновь стала рассматриваться как важнейшее событие года [Petrie 1900 , pl. XII, 1]. , наталкивает на мысль о наличии у Дена эффективной администрации, которая избавляла царя от необходимости проводить значительную часть времени в ритуально-инспекционных объездах своих владений. Организатором и главой такой администрации мог быть видный царедворец Хемака, чье имя в официальных документах ставилось рядом с именем Дена [ Petrie 1900 , pl. XI, 14; XV, 16], а гробница ни в чем не уступала царским [ Emery 1938 , pl. 1].

Исследователи, действительно, отмечали появление при Дене множества новых управленческих должностей, позволяющих говорить о качественном усовершенствовании в его царствование архаического протогосударства [ Постовская 1947 ]. Этот "административный бум" сопровождался (был отчасти инициирован?) быстрым расширением складских отраслей хозяйственной инфраструктуры Тинитского царства: правление Дена, как ни одно из прежних, представлено многочисленными печатями начальников и смотрителей амбаров, винных погребов и прочих хранилищ царских припасов [ Petrie 1900 , pl. ХХI–ХХIII]. Археологически устанавливаемый для середины I династии прорыв в развитии системы управления и средств хранения продовольствия, в первую очередь зерна, несомненно, повышал иммунитет формировавшегося государственного организма против деструктивных внешних воздействий, включая природные бедствия: засухи, наводнения и т. п., причем на этом потенциал раннединастического египетского протогосударства явно не исчерпывался: судя по пирамиде Джосера, при нем Тинитское царство достигло еще большего экономического процветания, чем во времена Дена.

Вместе с тем, вопреки обнаруживающимся общественно-политическим предпосылкам, которые, казалось бы, должны были благоприятствовать поступательной и сравнительно скоротечной эволюции от раздробленного архаического царства к объединенному государству в Египте, Тин, как мы видели, не избежал двух серьезнейших кризисов династической власти, ставших на пути "социального прогресса" Это предполагает наличие дополнительных и очень весомых факторов, препятствовавших процессу политической интеграции в масштабах страны.

На наш взгляд, одним из таких факторов явилась изначальная территориальная дискретность раннего государства и большая удаленность друг от друга его основных анклавов, разделенных сотнями километров среднеегипетской долины Нила. В подобной ситуации реальную угрозу жизнеспособности "уделов" Тинитского царства как единой геополитической и хозяйственной системы мог таить любой, даже незначительный раздор между правящим домом и каким-нибудь амбициозным вождеством, располагавшимся на пути из Тина в Мемфис или из них в "дочерние анклавы Верхнего Египта и Дельты. Не в этом ли — а именно, в насущной потребности смягчить негативную реакцию адептов Сета, расселенных промеж тинитских вотчин, на попытку возвышения культа царей-Хоров при поздней I династии — кроются, например, истоки компромисса, на который якобы пошел Хор Сехемиб, когда вдруг заменил или дополнил династический соколиный "тотем" "неприятельским", отступившись от твердой ориентации предшественников на хорову идеологию как один из важнейших принципов архаической государственности?