Дмитрий Прусаков - Раннее государство в Древнем Египте

Вместе с тем определенное родство архаических и более поздних (в частности, староцарских) культовых мероприятий государственного масштаба, включая возведение ритуальных сооружений, по-видимому, все же существовало, проявляясь в их установленном самой природой сезонном характере. Как известно, социально-экономическая жизнь древних египтян распадалась на три времени года, prt — всходы (?), так называемая "зима" (ноябрь-март), период сева и созревания урожая; šmw — "мелководье", так называемое "лето" (март-июль), время уборочной страды и основных хозяйственно-заготовительных работ; и ht — "водополье" (июль-ноябрь), сезон разлива Нила и затопления огромных пойменных территорий Египта. С учетом такой естественной цикличности экологических условий можно с уверенностью говорить о том, что древнеегипетский общественный организм имел переменную морфологию: с ежегодными наводнениями сельскохозяйственные работы в стране если не замирали, то резко шли на убыль, а огромное сокращение жизненного пространства вынуждало земледельцев, промысловиков и прочий трудовой люд, в остальные сезоны широко рассеянный по землям поймы, искать других занятий и концентрироваться на недоступных половодьям участках речной долины, в первую очередь в наиболее безопасных окрестностях городских поселений, располагавшихся на возвышенностях.

Согласно летописи Палермского камня [ Schäfer 1902 ], вслед за разливом Нила, открывавшим очередной календарный год, тинитский дом, как правило, погружался в атмосферу ритуальных торжеств [ср.: Мосс 1996 ]. здесь и поездки ("сопровождения") царя-Хора по стране, в ходе которых совершался учет земель, скота и золота, и его "воссияния" (превозношения) как правителя Верхней и Нижней Земли, и празднества с водружением статуй в честь разнообразных богов Египта, и строительство их святилищ — в целом, немало намеков на обмен ритуальными услугами с перераспределением значительных материальных ресурсов между Тинитским царством и вождествами в архаической долине Нила. Иными словами, есть повод для предположения, что разлив, до неузнаваемости преображавший облик вмещающего ландшафта и уплотнявши население древнего Египта, соответственно переориентировал основной физический и интеллектуальный потенциал египтян с одних видов деятельности на другие, сокращая хозяйственные работы, но при этом активизируя политические процессы самоорганизации общества. Инициируемые четырехмесячным половодьем массовые религиозные и им подобные мероприятия при консолидированном участии вождей, знати, жречества и простонародья, с интенсивным "товарооборотом" в рамках дарообмена, мы бы поставили в прямую связь с зарождением и дальнейшим функционированием фундаментальных социально-политических и административно-хозяйственных институтов фараоновской цивилизации.

Особое место среди приуроченных преимущественно к разливам "системообразующих" мероприятий национального масштаба в древнем Египте, сродни зафиксированным на Палермском камне, занимало сооружение пирамид. Отметим, что этот "ритуал", длившийся столетиями, наряду с религиозно-идеологической, наилучшим образом отвечал насущной управленческой задаче сезонной перегруппировки трудового населения страны, временно находившего применение на строительных и многочисленных вспомогательных работах. Взгляд на создание пирамид Египта в ракурсе тотального архаического дарообмена мог бы задать альтернативное направление изучению методов и средств осуществления этого крупнейшего производственного цикла, уводящее от тупикового противоречия между популярным тезисом о подневольном характере труда строителей [ Геродот, II, 124] — и серьезными сомнениями в способности старо- и среднеегипетских властей организовать чисто силовое принуждение населения страны к выполнению столь гигантского объема работ. Изложенная в предыдущей главе гипотеза об анклавном устройстве Тинитского царства в Египте до III династии включительно делает поиск альтернативы "деспотическим" механизмам самоорганизации древнейшей египетской цивилизации особенно актуальным, ибо чревата, например, таким историческим "парадоксом", как возведение пирамиды Джосера в отсутствие централизованного государства — что, в свою очередь, может поколебать уверенность в правомерности рассмотрения самодержавия фараонов как необходимого условия строительства пирамид в целом.

Остановимся на предварительном заключении: архаический принцип дарообмена, по-видимому, обнаруживает себя среди факторов этнической консолидации и политогенеза в древнем Египте.

Тезис о тираническом характере египетского государства эпохи Старого царства, о безмерном размахе господства в Египте его тогдашних царей-"богов" еще в древности стал притчей во языцех. Гигантские, издали притягивающие к себе взор пирамиды — надгробия фараонов, казалось бы, и теперь не допускают иной оценки социально-политического статуса своих владельцев. И все же, если раннединастической власти в Египте, как мы догадываемся, учеными приписываются не свойственные ей по времени самодержавные качества, то не является ли сложившееся представление о государственности Старого царства, непосредственно наследовавшего архаике — а по сути, составлявшего с ней органичное целое, — также несколько модернизированным? В этой главе мы возьмем на себя смелость дать принципиально новую трактовку организации староегипетского государства.

В рамках любой дискуссии о социально-политическом и хозяйственном укладе староегипетского государства неминуем разговор о пирамидах, в течение нескольких веков поглощавших значительную (если не большую) долю людских и материальных ресурсов страны и ставших величественным символом своей эпохи. В частности, размеры и качество отделки пирамид служили исследователям одним из главных критериев, на основании которых судили о масштабах власти древних фараонов [ Перепелкин 1988а ]. Так, например, крупнейшие, исключительной прочности гизехские пирамиды IV династии с прилегающими к ним обширными "городами мертвых" — некрополями столичной и областной знати [ Reisner 1942; Reisner, Smith 1955 ], по всеобщему мнению, отражают пик староцарского самодержавия. Ни у кого, повторим, как будто бы не возникало сомнений в том, что для сооружения колоссальных фараоновых надгробий требовалась мощная государственная власть, способная навязать обществу деспотические механизмы управления.