Дмитрий Прусаков - Раннее государство в Древнем Египте

Поясним свою мысль конкретным примером. Один из царских указов ранней V династии, адресованный в Тинитский ном тамошнему главе hmww-ntr — "слуг божьих" [ Urk. I , 170–172], запрещает "всякому человеку" под угрозой суда (?) направлять жрецов данной категории, обслуживавших заупокойный культ фараонов, на какую-либо трудовую повинность в пользу нома, равно как и лишать их на храмовой земле имущества и рабочей силы, причитавшихся им за службу. На основании этого документа некоторых номархов соответствующего периода можно всерьез заподозрить чуть ли не в произвольном обращении с государственной собственностью на территории своих вотчин, ибо вряд ли приходится сомневаться, что подобные указы-предостережения исходили из содержания внутриполитических конфликтов, имевших место в действительности. Хотя посланец рассматриваемого указа, по счету третий представитель величественной "солнечной" V династии Нефериркара, заведомо не принадлежал к числу слабейших правителей древнего Египта, нам вместе с тем кажется, что выводы, вытекающие из его постановления, не согласуются с рассуждениями о деспотической природе староегипетского государства — даже на стадии его расцвета.

Впрочем, здесь для нас гораздо интереснее другое. В ракурсе отношений дарообмена чрезвычайно продуктивным представляется соотнесение смысла указа Нефериркара с наметившейся при V династии тенденцией перемещения номарших усыпальниц со столичных некрополей на территорию номов. По сути, в царском указе выражается опасение, что номовые власти не только перестанут должным образом обеспечивать отправление культа фараонов на местах, но даже начнут чинить в том препятствия государству, лишая храмы соответствующего материального снабжения. С чем могло быть связано столь унизительное для царского достоинства поведение отдельных областных владык прямо противоречащее верноподданническому долгу? Не с тем ли как раз что тогда же по какой-то причине (об этом ниже) в коллизиях с Большим Домом пострадал и общественный статус самих номархов? Едва ли случайно, что цари встревожились за судьбу своих культовых служб на номовых землях именно тогда, когда номархи Стали покидать "престижные" столичные "города мертвых" и перебираться в некрополи собственных вотчин. В этом явлении мы бы усмотрели симптом принципиального пересмотра обязательств по оказанию взаимных ритуальных услуг, циркулировавших на самом высоком иерархическом уровне, между царями и номархами (потомками независимых вождей) Египта — иными словами, ярчайшее свидетельство нарушения традиционной системы дарообмена, которая, по нашей гипотезе, носила наиболее сбалансированный характер при IV династии, в чем и крылась причина величия последней.

Весьма вероятно, что ритуальным аспектом конфликт областной и центральной властей Египта, как будто бы устанавливаемый источниками второй половины Старого царства, не исчерпывался. На эту мысль наталкивает скупое известие о доставке к пирамиде основателя V царского дома Усеркафа 70-ти иноземцев [ Urk. I , 240], которые, как полагают, должны были принять непосредственное участие в строительстве надгробия [ Перепелкин 1988б ]. Привлечение к такого рода деятельности иноплеменной рабочей силы можно истолковать как признак нехватки внутренних трудовых ресурсов, которая обнаружилась у фараонов по завершении IV династии и, в свою очередь, могла быть вызвана, наряду с другими факторами, отказом ряда номархов направлять собственных людей в распоряжение царских зодчих. Хотя у нас нет прямых доказательств этого предположения, некоторые доводы в его обоснование все же имеются.

В предыдущей главе мы выдвинули гипотезу, согласно которой одним из условий массового подчинения жителей Дельты тинитскому династическому клану было возведение "в обмен" на это сокола-Хора — верховного нижнеегипетского "тотема" — в ранг высшего государственного бога с присвоением его имени всем правителям новообразованного царства. Исходя из такой посылки, при любых попытках фараонов в дальнейшем отказать в первенстве Хору и заместить его другим божеством было бы логично ожидать неповиновения значительной части населения Египта (в первую очередь потомков "хорова" племени) Большому Дому и даже как экстремальный вариант развития событий — национального раскола по религиозно-идеологическому признаку. Что касается культовой реформы, то в эпоху Старого царства она, как известно, действительно состоялась — в начале V династии, когда на роль главного бога Египта выдвинулся гелиопольский Ра, возвышение которого, впрочем, отчетливо прослеживается уже при IV доме. Последнее обстоятельство для нас весьма существенно, ибо оно позволяет развить мысль о том, что социально-политические конфликты на религиозной почве сотрясали Старое царство на всем его протяжении. Приглядимся к пирамидам IV династии [см., н-р: Edwards 1961; Fakhry 1961b ].

Особое место среди них занимают два колоссальных надгробия Хуфу и Хафра, с которыми на плато Гизы соседствует построенная сразу же вслед за ними пирамида Менкаура, значительно уступающая размерами своим великим предшественницам [ Reisner 1931 ]. Еще больше отстает от них в этом отношении пирамида Джедефра в Абу-Роаше, которая к тому же осталась незавершенной. Принято считать, что короткое правление Джедефра разделяло царствования Хуфу и Хафра, и именно с непродолжительностью пребывания у власти этого фараона можно было бы связать плачевную судьбу его надгробия.

Мы, однако, дополнительно хотим заострить внимание на том факте, что Джедефра (Раджедеф) первым в истории династического Египта принял титул "сына Солнца (Ра)" ( s ͻR c ). Соответственно, именно этого царя позволительно уличить в самой ранней попытке Большого Дома низвергнуть архаические основы государственной идеологии, отведя Хору "подчиненное" положение в иерархии "царских" божеств. Тогда допустима следующая гипотетическая реконструкция.

Царь Хуфу — Хор Меджу [ Junker 1943 ], наследник традиций архаических тинитских правителей-Хоров и преемник, мы полагаем, истинного объединителя Египта — основоположника IV династии Снофру, построил величайшую пирамиду, пользуясь устоявшейся приверженностью и содействием престолу глав абсолютного большинства бывших вождеств, образовавших государство Обеих Земель. Намерение Джедефра — преемника Хуфу пересмотреть древние идеологические приоритеты в ущерб Хору обернулось соответствующим "возмещением" со стороны потомственных почитателей последнего, которые отказали Большому Дому в былой поддержке, о чем, мы думаем, прежде всего и свидетельствуют жалкие руины пирамиды Джедефра. Вероятно, сходные трудности позже испытал и Менкаура, чье надгробие, хотя и достроенное, не поражает величиной. Зато преуспел его предшественник Хафра, соорудивший вторую Великую пирамиду и, следовательно, несмотря (судя по имени) на явную склонность к новому государственному культу Ра, пользовавшийся в Египте не меньшим влиянием чем триумфатор Хуфу, хранивший верность царскому божеству предков — Хору.