Дмитрий Прусаков - Раннее государство в Древнем Египте

Итак, если древнейшая государственность в Египте произрастала на "высоких землях", есть лишний повод связывать находившиеся на них "дворы"- hwwt , носившие имена царей, с исконными землевладениями Большого Дома. Высказанные соображения наводят на мысль, что в основе структурных изменений, затронувших "дома собственные" второй половины Старого царства, лежало активное внедрение на данном этапе в вельможеские хозяйства органически чуждого им "нутряного" — государственного компонента [ср.: Перепелкин 1988б ]. При этом царское "Местожительство" — "нутро", похоже, поддерживало тесные контакты с "дворами", переданными царями в "частное" владение: об этом может свидетельствовать тот факт, что за управителями "дворов" hk ͻw-hwwt , при всей их подотчетности "домашней" администрации, нередко сохранялись ответственные государственные должности (например, царского писца). Попытаемся разобраться в этом феномене.

Наша гипотеза такова. Прежде всего повторим, что повсеместное проникновение "дворов"- hwwt в санов ничьи частные домовладения началось с V династии — тогда же, когда, как мы полагаем, Большой Дом развернул хозяйственное освоение Нижнего Египта. Приведенная в этом параграфе количественная оценка земельного фонда, приходившего с Дельтой в царские руки, позволяет уверенно говорить о том, что с такими приобретениями "поделиться" с тем или иным вельможей (номархом) несколькими "дворами" цари могли без всякого ущерба для собственного благосостояния. Другой вопрос — зачем им это было нужно.

"Благотворительность" фараонов второй половины Старого царства освещалась египтологами довольно широко. Считается, что наряду с щедрыми земельными дарениями в Дельте, которые предназначались в первую очередь храмам (жречеству) новоявленного государственного бога Ра, позднестароегипетские цари предоставляли существенные экономические льготы святилищам и "дворам" Верховья, отраженные в особых указах — так называемых "иммунитетных грамотах" [ Goedicke 1967 , Urk. I ]. Эти указы, часто высекавшиеся на каменных стелах при жалуемых учреждениях — "в долготу вечности" ( m ͻwt dt ) (что, очевидно, свидетельствует об огромном значении, которое фараоны придавали таким распоряжениям), объявляли адресатов свободными от работ и других повинностей в пользу государства. Бытует мнение, что "иммунитет" — своего рода уступка Большого Дома усиливавшимся номам привилегия, которой "мятежная" областная знать настойчиво добивалась от Мемфиса. При этом в раздаче царями подобных льгот исследователи видели одну из причин ослабления центральной власти и распада объединенного староегипетского государства [ Савельева 1992 ].

Выскажем альтернативную точку зрения на эту проблему. На наш взгляд, при анализе "иммунитетных грамот" была обойдена должным вниманием одна деталь, учет которой подводит к принципиально иному толкованию смысла этих документов. Указы об освобождении храмов и "дворов" от государственной службы содержали четкие предостережения на тот случай, если бы кто-то осмелился поступить вопреки воле фараона. Невыполнение "льготного" указа объявлялось делом, ненавистным царю, и грозило виновным должностным лицам отлучением от жречествования при пирамиде (указы Пепи II храму Мина в Коптосе и "двору" snvd Mnw Nfr-k ͻ-R c [ Urk. I , 280–283, 284–288, 289–292]) — иначе говоря, расценивалось как серьезнейший проступок, чреватый для ослушника понижением социального статуса.

При нашем подходе вырисовывается поразительная картина: номовую знать, оказывается, совсем не прельщали перспективы внешне вроде бы столь выгодного для нее "иммунитета" — наоборот, она явно стремилась уклониться от этой милости Большого Дома, тогда как тот, не считаясь с материальным ущербом для себя, фактически ее навязывал и при этом обнаруживал такую заинтересованность, словно фараонов, в отличие от современных исследователей, вовсе не посещала мысль о возможности краха государства вследствие щедрого жалования "льготных" грамот.

Ситуация существенно прояснится, если ее проанализировать с учетом принципа дарообмена, который мы гипотетически рассматриваем как основополагающий для староегипетских общественных отношений. Напомним, что даритель приобретал над одаренным магическую власть в сочетании с весомыми социально-иерархическими преимуществами — и с этой точки зрения предоставление царем "иммунитета областной знати отвечало прежде всего интересам Большого Дома. Выше мы высказали предположение об упадке архаического дарообмена между царями и номархами начиная с V династии, признаком чего сочли массовое исчезновение из столичных некрополей номарших гробниц, переместившихся на территорию номов, с одновременным уменьшением размеров пирамид. Продолжим наши социоантропологические ре конструкции допущением, что в эпоху позднего Старого царства система "дар-отдар", державшая на себе центральную власть в Египте, приблизилась к критической степени деградации — почему и понадобились специальные указы, требовавшие от знати безоговорочного принятия фараоновых преподношений (т. е., как мы понимаем, верности неписан-ному древнейшему "кодексу" дарообмена).

Иными словами, возможно, истинной целью царских "иммунитетных грамот" второй половины III тыс. до н. э. являлось удержание социально-политических отношений в Египте в рамках исконного принципа "дар-отдар", которому древнединастический Большой Дом был в значительной мере обязан своим верховным — божественным статусом. Полагаем, что фараоновы дары, нуждавшиеся в обязательном возмещении, ставили областеначальников в зависимость от Мемфиса и крепко привязывали вельможеские домовладения к "Местожительству". Тем актуальнее для царского дома было сохранить эту систему на том этапе, когда его экономические интересы сосредоточились в Дельте, и создалась дополнительная предпосылка размежевания его верхне- и нижнеегипетских "доменов" (анклавов), а также отложения номов, которое местами, не исключено, сопровождалось переходом (захватом?) "внешней" царской собственности ( rwt ) в номаршее владение. Возвращаясь к примеру, приведенному нами в качестве иллюстрации последней мысли [ Прусаков 1999в ], заметим, что номарх Иби (время VI династии), которого, в отличие от его преемника Джау, мы не можем заподозрить в непочтительном намерении присвоить себе имущество, принадлежавшее Большому Дому, был одарен царем некоторым (надо сказать, немалым — ок. 55,5 га) количеством земли, которой владел в качестве управителя "двора" ( hwt ) [ Urk. I , 145]; не была ли лояльность (?) Иби связана именно с тем, что он, не в пример сыну, вынужденно или добровольно состоял в отношениях дарообмена с царем?