Александр Сидоров - Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

И всё же — почему «планета»? Да потому, что именно это определение более всего подходило для Колымы. Колымский край был совершенно другим миром, как бы инопланетной цивилизацией. Вспомните строки:

Но ведь Колыма находится на том же самом материке, с которым почему-то прощается пароход! Однако зэки с самого начала отделяли материковую часть России (даже соседний Дальний Восток) от Колымы, подчёркивая её полную изолированность от мира. Колымский край называли даже «Особый остров». А. Бирюков даёт ему убийственную характеристику: «Дальстроевская Колыма сама, устами своих обитателей, заключённых и вольнонаёмных, заявила о своём островном статусе, определив, что всё то, что не она, — материк… С точки зрения общественно-государственного устройства Особый остров представлял откровенную военно-хозяйственную диктатуру во главе с полновластным, воплощавшим в своем лице единство военной, хозяйственной и общественной власти начальником Дальстроя… Эта система была столь стройна, самодостаточна и по-своему совершенна, что… ей в принципе было безразлично, что и из чего производить. И исчезни здесь золото и другие полезные ископаемые, она великолепно существовала бы, сосредоточив свои основные усилия на проходке облицованного мрамором гигантского тоннеля к центру Земли или строительстве не менее гигантской плотины в Беринговом проливе. Вся эта простая и предельно надёжная машина могла бы с таким же успехом работать над проектами производства высококачественной ваты из густых охотских туманов или строительства из стойких колымских лиственниц лестницы на небо».

Итак, образ планеты возник именно в связи с Дальстроем, подчёркивая отдалённость и изолированность колымской земли.

Но откуда появилось определение «чудная планета»? Понятно, что оно насквозь пропитано издёвкой и сарказмом. Причём именно эпитет «чудная» оказался наиболее стойким! Схожие с ним «райская», «дивная» — достаточно редкие варианты. Случайно ли? Нет.

В рассказе «Джелгала. Драбкин» Варлам Шаламов пишет: «По свойствам моей юридической натуры, моего личного опыта, бесчисленных постоянных примеров, что Колыма — страна чудес, по известной поговорке лагерников-блатарей, я как-то не волновался этой юридической формальностью, нарушением её». Ага, оказывается, у блатарей существовала поговорка о Колыме — «стране чудес»! Уже горячо… Шаламов, однако, не приводит поговорку полностью. А звучит она так: «Колыма — страна чудес: сюда попал и тут исчез!» Вместо Колымы также подставляли Магадан. И сегодня эта поговорка гуляет по стране. Причём вместо Колымы часто подставляют другие географические названия. Достаточно заглянуть в Интернет и убедиться: здесь и Буранчи (село в Оренбургской области), и Гольяново (район Москвы), и Иркутск, и Россия в целом, и даже… сам Интернет! Но несомненное первенство всё-таки за Колымой.

Но снова обратимся к истории. Оказывается, выражение «Колыма — страна чудес» придумали вовсе не блатари и вообще не заключённые. Впервые эта фраза отмечена в серии статей П. Загорского, которые опубликовала газета «Известия» в 1944 году. По степени фантастичности эти опусы оставили далеко позади даже «сказки дядюшки Берзина».

Статьи появились неспроста. Дело в том, что как раз в 1944 году произошло знаменательное событие. О нём повествует английский писатель Роберт Конквест в статье «Клоунский фарс». Колымский край с краткосрочным визитом посетили вице-президент США Генри Уоллес и профессор Оуэн Латтимор, который представлял Службу военной информации Соединённых Штатов. И вовсе не затем, чтобы «развеять мифы» о жестоком обращении с советскими заключёнными. Конечно, бывали и такие пропагандистские акции: в 1930-е Бернард Шоу побывал на лесозаготовках под Архангельском и опроверг «клеветнические» заявления, будто бы советская древесина, продаваемая в западные страны, добывается рабским трудом. Однако на сей раз от политиков не требовалось ничего опровергать, поскольку сведения о невольничьем труде в колымских лагерях до Запада в то время не доходили. Просто Колыма была удобным местом для трёхдневной остановки союзников во время перелета из США в Китай.

После посещения Колымского края Уоллес и Латтимор опубликовали восторженные отчёты. В книге «Миссия в Советскую Азию» Уоллес писал, что золотоискатели на Колыме — это «рослые крепкие парни, которые приехали на Дальний Север из Европейской части России», они являются «пионерами нового технического века, строителями городов».

Конквест подробно описывает детали большого обмана:

«Деревянные вышки, тянущиеся вдоль всей дороги в Магадан, были снесены. В течение трёхдневного визита никого из заключённых, выполнявших городские работы, не выпускали из лагерей. Более того, когда гости проезжали мимо лагерей, заключённым не разрешалось покидать бараки. Их запирали там и крутили фильмы».

Разумеется, гости, вернувшись на родину, восторженно отозвались о «чудесах», которые они встретили на Колыме. Об условиях жизни здесь Уоллес писал: «Продолжительность рабочего дня в СССР — 8 часов. Вся сверхурочная работа оплачивается дополнительно в период военного времени… В сравнении с золотоискателями царской России люди в комбинезонах на Колыме могли тратить на свои нужды денег намного больше, чем тогда». Красочно описывает вице-президент США и посещение посёлка Бёрёлёх: «Мы летели на север над колымской дорогой в Бёрёлёх, где было два прииска. Предприятие, расположенное там, выглядело впечатляюще. Производство там развивалось быстрее, чем в Фейербенке (США), хотя условия в Бёрёлёхе были более тяжёлыми».

Профессор Латтимор написал о визите статью с фотографиями для «National Geograpic Magazine», которая была опубликована в декабре 1944 года. «Жестоким царским временам» автор противопоставил эпоху Дальстроя, опять-таки «макнув» комбинат в Фейербенке, который, по мнению Латтимора, уступает советскому тресту в эффективности управления. Далее автор сравнил колымскую действительность и американские времена «золотой лихорадки» — с их «грехами, джином и скандалами». На Колыме вместо этого — оранжереи, которые снабжают рабочих помидорами, огурцами и даже дынями — «чтобы быть уверенными в том, что золотодобытчики получают достаточное количество витаминов». Одна из фотоиллюстраций к статье запечатлела группу бравых парней. Подпись гласила: «Они должны быть крепкими, чтобы выносить лютые морозы»…

Отзывы высоких гостей были широко разрекламированы в советской прессе. Именно тогда и появилась издевательская поговорка, которая придала бодрой фразе Загорского зловещий смысл: «Колыма — страна чудес: сюда попал и тут исчез». Связь событий 1944 года с возникновением жутковатого присловья очевидна. Но тогда есть серьёзные основания полагать, что и определение Колымы как «чудной планеты» тоже относится, скорее всего, именно к середине 1940-х годов. Видимо, произошло нередкое для фольклора явление: контаминация фразеологических единиц, то есть смешение двух словосочетаний — «дальняя планета» и «страна чудес», а в результате образовалась «чудная планета» (существует и вариант «чудесная планета»).