Александр Сидоров - Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

После войны планы создания трансполярной магистрали получили дальнейшее развитие. Идея принадлежала лично Сталину, который заявил: «Надо браться за Север, с Севера Сибирь ничем не прикрыта, а политическая ситуация очень опасная». Сначала в секретном постановлении № 1255-331сс «О строительстве ж.д. линии к морскому порту в Обской губе» Совет министров СССР принял решение проложить линию от станции Чум Печорской железной дороги до порта, который планировалось возвести в районе Мыса Каменный. С экономической точки зрения это способствовало бы освоению северных территорий, богатых полезными ископаемыми, с военно-стратегической — защите Арктического побережья.

28 апреля 1946 года было организовано Северное управление желдорстроительства МВД с условным наименованием «строительство № 501» (лагерники окрестили его «стройка Пятьсот весёлая» — одна из станций на отрезке пути к юго-востоку от Салехарда действительно называлась Весёлая). Начальником и здесь назначили Василия Барабанова — к тому времени он уже дослужился до полковника. К концу 1948 года ударный зэковский народ протянул «железку» длиной 196 километров от посёлка Чум до посёлка Лабытнанги в устье Оби. Правда, выяснилось, что место для морского порта выбрано крайне неудачное. Тогда Великий Вождь взял карандаш и продолжил по карте линию дороги до Игарки, которая расположена на севере Красноярского края. От Игарки в сторону Лабытнанги тоже принялись тянуть железнодорожное полотно — навстречу «печорцам». Красноярское строительство получило секретный номер 503. Правда, линиям так и не суждено было соединиться, хотя к началу 1953 года было проложено почти 800 километров из запроектированных 1482. Однако в марте Иосиф Виссарионович испустил дух, а его соратники принялись строить грандиозные планы совершенно иного свойства. На трансполярный проект махнули рукой, правительство сначала законсервировало, а затем и вовсе ликвидировало стройку. На прокладку дороги было затрачено несколько миллиардов рублей, а на её ликвидацию только в 1953 году — 78 миллионов (в ценах того времени). Из-за удалённости от населённых пунктов и отсутствия транспорта многое так и не удалось вывезти. Пришлось уничтожать на месте оборудование, мебель, одежду и т. д. Остались брошенные паровозы, бараки, десятки километров колючей проволоки…

До сих пор идут споры о том, нужна была или нет эта сталинская дорога. Защитники проекта указывают на возможные выгоды, противники — на то, что после тяжёлой войны миллиарды следовало вкладывать в восстановление хозяйства, а не в мифические прожекты. К тому же значительная часть магистрали была, что называется, «склеена соплями» и не годилась для длительной эксплуатации. Сейчас эту дорогу называют «мёртвой».

Но в то время она была живее всех живых и считалась одной из самых важных строек Страны Советов. Именно о ней, о «Пятьсот весёлой», и рассказывает песня.

Вернёмся, однако, к Василию Барабанову. Нет ни одного другого лагерного начальника, который был бы запечатлён в блатном фольклоре. Можно вспомнить только одну фамилию, увековеченную в зэковской поговорке: «Ничтенка! [33] Ничтенка — отлично, хорошо; вариант жаргонного «ништяк». — сказал Петренко». По странному совпадению, выходец из семьи железнодорожника Иван Григорьевич Петренко тоже всю жизнь возглавлял прокладку стальных магистралей — амурских, забайкальских, знаменитого «строительства № 500» Комсомольск-на-Амуре — Совгавань… Именно во время создания «500-й линии», прошедшей через порт Ванино, и появилась блатная поговорка. Затем в 1947 году Петренко становится начальником Главного управления лагерей железнодорожного строительства МВД СССР (ГУЛЖДС) — то есть прямым начальником Барабанова. Умер генерал-майор Петренко в 1951 году полновластным хозяином колымской «планеты Дальстрой». Увы, поговорка о нём почти забыта.

Барабанову повезло больше: песня о нём до сих пор входит в «обязательную программу» классического блатного репертуара. Впрочем, и здесь без казусов не обходится. Так, в одном из вариантов 1990 года некий Лёха исполняет зачин в следующем виде: «Начальник барабаном дал приказ». Разумеется, никаких барабанов в сталинском ГУЛАГе не существовало. Но эта путаница неожиданно оказывается созвучной истории каторжанской России! Дело в том, что на царской каторге общие команды для каторжан действительно сопровождались громкой барабанной дробью. «Не слушался отца-матери, послушайся теперь барабанной шкуры» — гласила поговорка каторжан XIX века. Она заимствована (с лёгкой переделкой) из русского военного пособия 1647 года «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», где приведена в следующей форме: «Мирская молва живёт: кто отца и матери не слушает, тот послушает телячьей кожи». В данном случае имеется в виду военный барабан, позже переделанный в каторжанский. А в своих «Записках из Мёртвого дома» Фёдор Достоевский приводит даже отрывок известной каторжной песни:

Вот такая перекличка эпох.

Однако мы опять отвлеклись от незаурядной личности Барабанова. Начнём с того, что отрезок сталинской полярной магистрали, названный Печорской железной дорогой, за строительство которого отвечал Барабанов, был проложен вполне качественно, вошёл в состав Северной железной дороги и действует до сих пор. Так что дело своё Василий Арсентьевич знал крепко. Но главное даже не это. Барабанов был человеком, образ которого совершенно выламывается из привычного представления о «лагерном монстре», которые часто рисуются в мемуарах лагерников и в правозащитно-либеральных опусах. Начальник строительства № 501 предстаёт в памяти арестантов как великолепный организатор, энциклопедически образованный человек. Когда Барабанов выступал на совещаниях, его сбегались послушать все управленцы. Говорил полковник красиво, ясно и исключительно по делу, мгновенно находя простые выходы в самых сложных ситуациях.

Вот что вспоминает бывший политзэк актёр Леонид Оболенский: «Какой человек! Совершенно фантастический по тем временам. Инженер по образованию, строитель. Не было на Урале ни одного каторжника, который плохо бы его помянул. До него был начальник строительства, который говорил: “Мне не нужно, чтобы вы работали, мне нужно, чтобы вы мучились!” А Барабанов делал дело: строил дороги… Барабановская стройка была отлажена как часы: никаких гибелей… Мы кричали “Ур-р-ра!”… и шли думая: дай тебе бог здоровья, Василий Арсентьевич…»

Столь же восторженно-хвалебные отклики встречаются практически во всех мемуарах зэков, работавших под руководством Барабанова. Вот слова другого «политика» со стройки № 501 — Лазаря Шерешевского: «Полковника Василия Арсентьевича Барабанова называли “дядя Вася”. Это был незаурядный человек… в глубине души понимавший, как много среди его подопечных безвинно страдающих людей. Исполняя все требования своей службы, он сумел всё же сохранить человеческий облик, заботился о культуре и медицинском обслуживании заключённых, старался, насколько это было в его власти, облегчить участь тех или иных попавших в беду людей».