Адам Мец - Мусульманский Ренессанс
- Название:Мусульманский Ренессанс
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Наука
- Год:1973
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Адам Мец - Мусульманский Ренессанс краткое содержание
Мусульманский Ренессанс - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Теперь и ас-Санаубари дает смелое сравнение, описывая парки Алеппо:
Его пруды — прозрачный воздух, только летают в нем вместо птиц рыбы,
но как певец садов, он добавляет:
И цветы стоят, как звезды, то в одиночку, то роями [1858].
Этот первый в арабской литературе поэт сельского пейзажа являлся одновременно и восторженным поклонником неба, воздуха и света, и глаза его замечали их нежные тайны.
Весенняя песня:
Когда летом есть фрукты и плоды, земля пылает тогда и воздух струится светом.
Когда осенью обирают пальмы, земля обнажена и воздух плотен,
А когда зимой беспрерывно льет дождь, земля — в осаде, а воздух — пленник.
Время только лучезарная весна: она приносит цветы и свет.
Тогда земля — яхонт, воздух — жемчуг, растения — бирюза и вода — хрусталь.
Он был первым, кто пел о снеге (салджиййат):
Позолоти [вином] твой кубок, мальчик, ибо этот день ведь как серебряный.
Воздух окутан белым и стоит, осыпанный жемчугом, как невеста на смотринах.
Ты считаешь, что это снег? Нет, это роза, трепещущая на ветвях.
Красочна роза весны, в декабре же она бела [1859].
Творчество ас-Санаубари оставило глубокий след в арабской литературе. Здесь в первую очередь надо назвать его земляка ал-Кушаджима [1860], который был с ним связан, «как вода с вином, как друзья, связанные клятвой и в счастье и в беде, трезвыми и опьяненными отдающиеся радости; на небосводе изящных искусств они были, как солнце и месяц, как лютня и флейта были связаны музыкой» [1861]. Его поэзия также бродит по тропе наслаждения созерцанием, которую проложил его более значительный друг:
Она пришла в голубом одеянии, того голубого цвета, который называется «струящаяся вода».
Она — полная луна, а луна прекраснее всего сияет на фоне краски неба [1862].
Девушку в фиолетовом траурном одеянии он называет «роза в фиалке», а о пораженном печалью юноше он говорит: «Он расцарапывал свою щеку, пока ее розу не скрыл в фиалке!» [1863].
Он воспевает в стихах Кувайк, реку Алеппо, протекающую среди смарагдовых лугов, струящуюся через красные анемоны и лилии, «подобно жемчужинам, катящимся с разорванной нити», «сверкая, будто индийские клинки то извлекают из ножен, то вновь прячут», в которой «лотос похож на светильник, который то загорается, то тушит его ветер» [1864].
Когда в Египет приходит Нил и прибывает в нем вода, ломая плотины,
И окружает селения со всех сторон, то подобен он небу тогда, где звездами — крестьянские дворы [1865].
Он также сочинял и «снежные песни», и одну из них он начинает такими словами:
Идет ли это снег или то льют серебро?
и ударяется в безвкусицу:
Земля-бела, как будто повсюду смеется она, обнажая белые зубы [1866].
У него также были страстные поклонники, один из которых пел:
Горе тому несчастному, если он не может поправиться от чаши вина, писем ас-Саби и песен ал-Кушаджима [1867].
В середине IV/X в. ал-Кушаджим был в Мосуле «цветом образованных». Поэты этого города — братья ал-Халиди и ас-Сари, как ни свирепо они враждовали между собой во всем прочем, единодушно и дружно следовали по стопам сирийского мастера, так что они не только похищали свои песни друг у друга, но ас-Сари включил в книгу песен Кушаджима лучшие стихи своих противников, «что давало ему право требовать больше за переписку и одновременно предоставляло возможность позлить братьев ал-Халиди» [1868]. Однажды в Мосуле эти поэты сидели вместе, как вдруг посыпал град, и градины покрыли землю. Тогда ал-Халиди бросил на покрытую градом землю померанец и предложил описать эту картину. Ас-Сулами (ум. 394/1004) тотчас же начал декламировать: ал-Халиди «положил щеку на зубы» [1869].
Один из братьев ал-Халиди так воспел занимающуюся зарю:
Подобны лилиям на лугах фиалок звезды на небосводе.
Джауза (Орион) шатается во тьме, как пьяная,
Она прикрылась легким белым облачком, из-за которого она то манит, то стыдливо за ним скрывается.
Так красавица из глубины груди дышит на зеркало, когда красота ее совершенна, но она еще не замужем [1870].
Или:
Желтое вино в чаше голубого стекла, поднесенное белой рукой:
Солнце — этот напиток, звезды — пена его, земная ось — это рука, а сосуд — небо [1871].
В Багдаде поэтическую манеру ас-Санаубари распространял поклонник вина и природы везир ал-Мухаллаби, который, будучи сам незаурядным поэтом, собирал в своем доме широкий круг литераторов. Обычно, как об этом повествует ас-Сахиб в своем дневнике путешествия в Багдад, ал-Мухаллаби в своих стихах уделял много строк ас-Санаубари и его школе [1872]. Он дошел даже до того, что в Багдаде, где снег считается одним из чудес света, подражал снежным песням своего учителя:
Снег сыплется, как конфетти, пойдем и порадуем себя чистой, несмешанной дочерью лозы [1873].
Несомненным влиянием школы ас-Санаубари следует также считать и стихи кади ат-Танухи, из круга ал-Мухаллаби, в которых он воспевает девушку в огненно-красной одежде:
Стыдясь, она прикрыла рукавом лицо,
И было — будто солнце зашло в вечернюю зарю [1874] .
Или такие стихи:
Нет! не забыл я Тигр: спустилась тьма, заходит луна,
А река стала синим ковром, расшитым золотом [1875].
А когда Сайф ад-Даула, правитель Алеппо, сравнивает тлеющий под пеплом огонь с залитой краской стыда щекой девушки, спрятавшей лицо под серым покрывалом [1876], то видит он этот образ глазами ас-Санаубари. Равно как и ал-Васики в Туркестане, когда он так воспевает занимающийся огонь древесного угля:
Черный янтарь в оправе из червонного золота, и в нем голубой лотос [1877].
Когда в конце столетия Ибн ‘Аббад воспевал в Хорасане зиму такими словами:
Неужели ты не видишь, как декабрь сыплет свои розы, как мир подобен куску камфары,
то ал-Хваризми прекрасно понимал, что все это восходит к ас-Санаубари [1878]. В Египте примерно в 400/1009 г. поэтическую манеру ас-Санаубари представлял ал-‘Укайли: «Он имел сады на острове Старого Каира, не шел на службу к правителю и никого не восхвалял» [1879].
Рука ветра бросила в ручей пылающие анемоны,
И под их краснотою сверкающая вода уподобилась клинку меча, по которому струится кровь [1880].
Слуховые восприятия совсем отступают на задний план. Так, ас-Сулами (ум. 394/1004), описывая огромную плотину в Ширазе, ни единым словом не упоминает о шуме воды [1881]. Один-единственный пример подобного рода я нашел в стихе буидского эмира ‘Изз ад-Даула, где рассказывается о пирушке на берегу Тигра:
И вода плескалась среди ветвей, как певцы, пляшущие вкруг флейтиста [1882].
Интервал:
Закладка:
