Персиваль Элгуд - Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Примером этого могут служить Филадельфия и Мемфис, столицы двух номов – Арсиноитского и Мемфисского, где важную роль играл управляющий бывшего диойкета Зенон. Этот проницательный человек родом из Карии знал все углы и закоулки административного аппарата лучше, чем кто-либо. Он вполне был способен на это, так как его господин использовал его в государственных делах. Зенон был очень удобным доверенным лицом – в зависимости от обстоятельств Аполлоний мог или приказывать ему, или делать вид, будто не знаком с ним.

Владения Аполлония в Арсиноитском номе, которыми управлял Зенон, процветали. Поначалу все было хорошо. Целинная почва позволяла получать огромные урожаи пшеницы, ячменя и кукурузы. Но затем начался период низких разливов Нила и гибели урожая, и не сумевшие расплатиться с собственником своих участков арендаторы стали умолять его об отсрочке. Но Аполлоний, которому нужно было вернуться в свою столицу, не собирался давать им время и приказал Зенону не щадить должников. Поэтому Зенон ставил их перед выбором: «Платите, или отправитесь в тюрьму», и арендаторы томились в заключении.

Писать жалобы в Александрию было бессмысленно. Без арендной платы царь не сможет собрать подати. В итоге раздраженный Филадельф писал на прошениях, авторы которых умоляли его вмешаться: «Пришлите написавшего к нам под конвоем и продайте с торгов все пожитки мошенника». Столь же бесполезной была надежда на знакомство с Зеноном, на которое ссылался некий Каллипс. «Ты что, Зенон, уснул? – жалобно спрашивал он. – Несмотря на то что я сижу в тюрьме? Подумай об уже собранном сене, которого, по моим подсчетам, 3 тысячи вязанок. Подумай о скоте». Затем Каллипс добавил постскриптум. «Послушай, – убеждал он Зенона. – Не можем ли мы решить эту маленькую проблемку полюбовно? Предположим, ты отпустишь меня и моя жена отправится в тюрьму, ну так что же?» Вместо ответа Зенон поторопился продать сено и скот Каллипса.

Постепенно ситуация в сельском хозяйстве наладилась, но Зенону от этого не стало легче. Он был не только управляющим, но и главным поставщиком для дома Аполлония в Александрии, и некоторые из членов семьи и слуг бывшего диойкета считали, будто Зенону больше нечем заняться, кроме как выполнять их поручения. «Почему ты не прислал достаточно сена? – спрашивал его разъяренный конюх. – Его нам не хватит и на день, и лошади уже заболевают». «Я хочу, чтобы ты тотчас же купил мне того черного жеребца с раздувшейся ногой, которого я заметил, причем позаботься о том, чтобы он обошелся как можно дешевле», – требовал Артемидор, один из многочисленных врачей, служивших в доме Аполлония. А в конце стояла приписка, содержащая приказ «отправить тотчас же партию свиней в жертву Исиде».

Эти поручения, связанные с Исидой, наверняка заставили Зенона провести множество ночей без сна. По мере приближения праздника дамы, жившие в доме Аполлония, также присылали управляющему свои распоряжения: «Пусть Зенон тотчас же пришлет всю сухую древесину, которая у него есть, в Александрию, чтобы сжечь ее во время праздника», – было сказано в одном письме, в то время как в другом содержалось требование отослать «фригийского флейтиста Петия и женоподобного Зенобия с его барабанами, цимбалами и кастаньетами. Пусть он наденет лучший наряд, ибо женщины хотят, чтобы он танцевал на празднике». Как управляющий мог свести баланс, если свиньи, которых он откармливал, чтобы продать на рынке, и древесина, с помощью которой он собирался починить свое речное судно, погибали в огне, чтобы люди могли оказать почести языческой богине?

К слову сказать, Зенон не разбрасывался собственными деньгами. Он давал их в долг, но требовал за это 25 процентов от суммы задолженности. Одного из своих заемщиков по имени Филом он заставил не только заложить свою заработную плату за год вперед, но и добавить к ней двух рабынь. К тому же Зенон не доверял женщинам, причем не только в денежных вопросах, но и в том, что касалось их добродетели. К примеру, Асклепиаде так и не удалось ничего из него вытянуть. Эта женщина отправилась вверх по течению реки, чтобы поймать сбежавшего мужа. Ничего нового о нем она не узнала и, добравшись до Фив, сама оказалась на мели. Асклепиаде не хватало денег даже на то, чтобы вернуться в Мемфис. «Не согласится ли Зенон, – с почтением писала она, – прийти мне на помощь?» Но Зенон не собирался делать этого. Он знал, каким характером обладает эта дама, и сочувствовал в сложившейся ситуации не ей, а ее мужу.

Кроме того, широко было распространено мнение о том, что Зенон держит среднеегипетских чиновников, ведавших пошлинами, под каблуком. В итоге совершенно незнакомые ему люди, как и те, кого он знал, ничуть не смущаясь, просили его повлиять на этих чиновников. Стремление избежать внутренних таможен и транзитных пошлин вполне можно было понять. Обложению пошлинами подлежал любой товар, на что жаловались все торговцы поголовно. «Ты, Зенон, должно быть, удивлен, – с раздражением писал управляющему Аполлония александрийский торговец, – что я вроде как не знаю, будто одежда облагается пошлинами. Конечно же, это мне прекрасно известно. Но я также знаю, что ты можешь избавить меня от этой неприятности». Контрабанда в эллинистический период была распространена довольно широко, но честь людей того времени ничуть не страдала от получения или дачи взяток. Сами чиновники далеко не всегда были непогрешимы. В качестве примера можно привести указания, которые начальник давал своему подчиненному относительно платы. «Как только соберешь достаточно пошлин за товары, заплати Крату 75 драхм за вычетом четырех. Но заставь его сделать расписку, где будет сказано, что он получил все 75. Кажется мне, – пишет разозленный начальник, – что ты пренебрегаешь своими возможностями».

Возвращаясь к Зенону, следует сказать, что его добросердечие имело границы. К примеру, он не собирался прочесывать всю сельскую местность для того, чтобы добыть горшок с аттическим медом, который был нужен какому-то незнакомцу, причем независимо от того, что автор письма уверял его, будто «боги провозгласили, что именно этот мед вернет мне зрение». Не собирался он идти на поводу у автора другого письма, просившего его достать «кувшин сладкого вина», несмотря на то что в постскриптуме говорилось: «Если бы я мог купить вино на рынке, я бы не беспокоил тебя». Между прочим, этот человек стал исключением – другие не были достаточно смелыми для того, чтобы извиниться, и достаточно учтивыми для того, чтобы отправить хотя бы одну строчку с благодарностью. Были даже те, кто с негодованием жаловался на то, что Зенону для выполнения их поручений потребовалось слишком много времени. Довольно беспардонный человек по имени Дейнократ дал ему настоящий нагоняй за задержку с отправкой новых шестов для палатки и кувшинов для вина и грозно требовал от Зенона объяснений.