Персиваль Элгуд - Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Эпифан посмотрел на преступника, отпустил послов и, охваченный гневом, удалился в свои комнаты. Там он стал раздумывать над тем, каким образом лучше наказать обидчика, а враги последнего воспользовались ситуацией и стали давать царю соответствующие советы. В итоге Аристомен разделил судьбу со всеми, кто переходил дорогу юному правителю, – платой за безрассудство престарелого регента стала его жизнь.

Поликрат оказался более осмотрительным человеком. Он уже давно стремился к тому, чтобы стать «серым кардиналом» при Эпифане, а благодаря гибели Аристомена это стало возможным. В общении с молодым царем хитрый грек стал вести себя так же, как некогда Сосибий – с его покойным родителем. Поликрат начинал восхищаться мудростью Эпифана, как только тот произносил хотя бы слово. Лесть сработала – уже через несколько месяцев Поликрат фактически стал правителем Египта. Однако его устремления были вполне бескорыстными – он хотел уничтожить пропасть, которая все шире разверзалась между правителем и его подданными. Египет был болен и нуждался в целителе. Поли-крат обдумывал, какое лекарство следует дать пациенту. Казна была пуста, что не позволяло ему освободить население от уплаты податей или отменить монополии. Более безопасным и полезным с практической точки зрения решением могла стать борьба с некоторыми чиновничьими злоупотреблениями.

Постоянно раздавались громкие жалобы на неработающие ирригационные системы и призыв крестьян на общественные работы. Чиновники оставляли их без ответа, начиная со времени, когда на престол вошел Филопатор. То, что систему ирригации довели до такого состояния, было непростительно, ибо благосостояние народа целиком зависело от своевременного и достаточного орошения полей во время разливов Нила. Через 60 дней после первого подъема уровня воды в Ниле преграды, установленные в устьях каналов, отходивших от реки на восток и на запад, проламывались, и поток воды мог спокойно течь по каналу до тех пор, пока его путь не преграждала плотина. Когда местность вокруг оказывалась под слоем воды, плотину ломали, и этот процесс повторялся до тех пор, пока вода в канале не достигала невысоких холмов, расположенных на границе долины реки. Позже все происходило наоборот: каналы блокировались, и вода оставалась только в небольших прудах, образовывавшихся в конце каждого из них. В Дельте процесс выглядел таким же образом, за исключением того, что дренаж делался глубже, каналы – более широкими, а наводненная область ограничивалась пространством самой Дельты. В период наивысшего разлива Нила страна превращалась в обширное озеро, деревни были изолированы друг от друга, а перемещаться между ними можно было только с помощью лодок.

После сбора урожая каналы нужно было очистить от ила и выровнять их русло в тех местах, где оно изменилось во время разлива Нила. Заведовать обеими этими операциями должно было государство, но из-за лености чиновников или анархии, царившей в большинстве номов, власти пренебрегали выполнением своих обязанностей.

Не оплачивавшиеся общественные работы были не менее болезненной проблемой. Трудовая повинность существовала в Египте с глубокой древности, и, пока этим правом обладал царь, будучи наместником бога на земле, крестьяне охотно трудились. В правление Птолемеев число лиц, которые могли пользоваться данной привилегией, расширилось. Сначала ее получили жрецы, потом чиновники, а крестьяне должны были обрабатывать поля первых и кормить вторых, не получая за это никакой платы.

Поликрат не особенно упорно добивался реализации своих идей. Возможно, подобно Эвергету, он решил, что проведение преобразований может оказаться слишком сложным, а может, как в свое время Сосибий, посчитал политику более интересным занятием. Он все чаще вспоминал о владениях в Азии, которых лишился Египет, и размышлял о том, как бы их вернуть. Поликрат не разделял веру своего покойного соправителя в бескорыстность римлян. Наоборот, он полагал, что об их намерениях явно свидетельствуют их действия в Македонии и отделение сирийских территорий в Малой Азии. После битвы при Магнезии (190 г. до н. э.) он с неодобрением отнесся к идее поздравить победителей или попросить римский сенат принять в подарок почти 330 килограммов золота и более 6,5 тонны серебра. Намеки Поликрата проигнорировали, а от подарка римляне отказались.

Львиную долю земель, отобранных римлянами у державы Селевкидов, получил Пергам, объедки подобрала Каппадокия, а Египту оставалось довольствоваться обладанием Кипром, который и так находился в его власти. Это стало огромным разочарованием. Но в Антиохии теперь правил Селевк IV, человек праздный и изнеженный, и Поликрат решил, что пришло время выступить против Сирии, не считаясь при этом с мнением римлян. Однако из этого ничего не вышло. Вместо того чтобы разорвать отношения с Римом, Египет стал заигрывать с силами в Греции, настроенными против римлян, а сам Эпифан, вместо того чтобы сражаться, продолжал охотиться. Это было ошибкой. Египет добился бы большего, вступив в союз с Македонией и Сирией и вместе выступив против общего врага. Возглавив подобное объединение, египетский царь Птолемей Эпифан мог бы обрести вечную славу, ведь он был смелым и умным, активным и здоровым, настоящим наглядным пособием для физиологов, которых необходимо избавить от убеждения о том, что ни одно из этих качеств не может быть свойственно человеку, родившемуся от союза брата и сестры, а эллинистический мир мог бы пойти по совершенно другому пути. И снова возможность была упущена. Ревность была слишком сильной, и государства, расположенные на побережье Эгейского моря, лишились своей независимости.

О правлении этого Птолемея нам почти ничего не известно, за исключением событий, происходивших, когда он был ребенком, и связанных с его браком. Ни один поэт не написал хвалебную оду в его честь, ни один историк не взял на себя труд рассказать потомкам о его достоинствах. Эпифан умер в 181 г. до н. э. на двадцать девятом году жизни, и мы ничего не знаем о причинах его смерти.

Жители Египта не оспаривали ни необходимость назначения нового регента, ни право Клеопатры стать им. Будучи женой Эпифана, она сумела завоевать популярность, сохранившуюся и после того, как эта женщина стала вдовой. Пополнение в семье никак не появлялось, но через некоторое время Клеопатра исправила ситуацию, родив мужу одного за другим троих детей: двух мальчиков – Птолемея Филометора и Птолемея Эвергета – и девочку, названную в честь матери. Рождение второго сына воодушевило сторонников династии, поскольку заглаживало вину Филопатора за убийство прямых наследников и позволяло надеяться, что при жизни одного или даже двух поколений египетский трон будет занимать представитель династии Птолемеев мужского пола.