Персиваль Элгуд - Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Многие греки и македоняне сомневались в дальновидности тех, кто решил передать бразды правления женщине, столь же своевольной, как и все представительницы ее пола, но Клеопатра очень быстро развеяла сомнения в своей способности править. Ответственность позволила ей мыслить более широко, а размышления расширили ее виды на будущее, и в период своего правления она сумела провести ряд преобразований, подойдя к данному вопросу с большой осмотрительностью. Теперь купить правосудие или получить благорасположение чиновников стало гораздо сложнее, и ситуация в Египте несколько изменилась. Во время регентства Клеопатры недовольные успокоились, а торговля снова стала развиваться. Она проводила простую политику. Регент решила закрыть брешь между властью и народом, сохранять баланс между интересами государства и правами отдельного человека и, наконец, наладить мирную жизнь с соседями. Для достижения этих целей Клеопатре не нужны были ни фавориты, ни советники, и она незамедлительно выслала из дворца Поликрата, бывшего доверенным лицом ее покойного супруга. Решение регента стало неприятным сюрпризом для этого хитроумного царедворца, искренне убежденного в том, что благодаря женщине, временно взявшей бразды правления в свои руки, его власть только увеличится. Но Клеопатра была непреклонна, и Поликрат исчез со страниц истории.

Избавившись от тяжкого бремени, Клеопатра пересмотрела свой план. Очевидно, она считала, что для «здания», которое она решила «построить», будет достаточно фундамента и надземной части. Первым должны были стать согласие внутри страны и мир за ее пределами, а второй – объединение всех жителей Египта и их превращение в единый народ. Эта идея была столь же стара, как и сама династия. Птолемей Сотер полагал, будто достигнуть единства поможет создание культа Сераписа, но Клеопатра придумала более тонкий ход. Она отбросила идею о превращении Александрии в плавильный котел, посчитав ее невыполнимой. Древнегреческая культура была прямой противоположностью египетской, и слова философа Александрида: «Между нами не может быть ничего общего» – находили отклик в сердцах всех македонян и греков.

Более перспективной в этом плане была хора, где греки и египтяне имели общие интересы, причем вторые играли в партнерских отношениях главную роль. Они должны были говорить на греческом языке, чтобы иметь возможность вести дела с чиновниками, но в остальном навязывали иноземцами свои правила игры. Это было вполне естественно, так как греки, жившие за пределами столицы, начинали считать Египет своей родиной. Они женились на египтянках, давали детям египетские имена, ели египетский хлеб из кукурузной муки, пили египетское пиво, сваренное из местного ячменя, клялись именами Зевса и Амона-Ра и поклонялись как Деметре, так и Исиде.

Для того чтобы упрочить эту связь, Клеопатра предложила египтянам занять земли по соседству с наделами бывших наемников и разрешила им передавать свои владения по наследству. Одновременно она присматривалась к разбросанным по стране еврейским общинам и устраивала на государственные должности, которые прежде занимали исключительно греки, египтян и сирийцев.

Разговоры о войне, доставшиеся по наследству от Поликрата, помешали Клеопатре выполнить задуманное. После вступления на престол слабохарактерного Селевка IV в Сирии начались беспорядки, и, посчитав обстановку вполне подходящей для того, чтобы отвоевать Келесирию, александрийцы стали требовать, чтобы Клеопатра начала военные действия. Но регент не поддалась на уговоры. Она получила доходы от этой области в качестве приданого и не хотела рисковать своим состоянием и наследством собственных детей ради сомнительного предприятия. К тому же Клеопатре не нравилась сама идея войны, ведущейся под флагом мести, исход которой невозможно предугадать, а связанные с ней расходы и убытки – подсчитать.

Так или иначе, сохранять мир в ситуации, при которой в одном государстве страстно желают избавиться от воспоминаний о позорном поражении, а в другом – посрамляют собственного правителя за то, что он слишком боится воспользоваться представившейся возможностью, было крайне трудно. Когда Селевка закололи кинжалом, а его брат Антиох IV в 176 г. до н. э. захватил трон, не считаясь с правами законного наследника Деметрия Сотера, Клеопатра оказалась в еще более щекотливом положении.

Данное событие заставило регента поторопиться с коронацией юного Птолемея Филометора. В тот момент ему было всего 16 или 17 лет. Но его отец стал царем Египта, когда был еще младше, и Клеопатра полагала, что династия окажется в большей безопасности, если на трон сядет его законный наследник. Она знала, что ее брат Антиох IV амбициозен и обладает горячим нравом, и не была уверена в своей способности предотвратить войну. В итоге в 173 г. до н. э. Птолемей Филометор стал царем Египта. Обряд коронации проводился в соответствии с уже установившейся традицией. В Александрии телохранители с помощью криков избрали юношу своим царем, а в Мемфисе египетские жрецы подтвердили его право на престол. Затем в соответствии с египетским обычаем был заключен брак между молодым правителем и его сестрой Клеопатрой [49].

Этот поступок стал последним политическим шагом Клеопатры, матери царя, – через несколько месяцев она скончалась. Она не внесла значительного вклада в сферу управления Египтом, но заслуживает того, чтобы наряду с Клеопатрой VII стать частью истории династии Птолемеев и чтобы ее запомнили как мудрую и великодушную правительницу и регента, сумевшего вдохнуть в династию царей Египта новую жизнь, даже несмотря на то, что ей так и не удалось претворить свои планы в реальность.

Трое детей Клеопатры оплакивали ее смерть. Юные царь и царица стали называть себя Филометорами, «Любящими мать», а в Птолемаиде, достойном детище первого из Птолемеев, в память о ней был построен прекрасный храм. Покойная царица вполне заслужила такую честь, ибо была верной женой и заботливой матерью, и Филометор взял от нее очень многое.

Он был эрудированным человеком и, возможно, даже интеллектуалом. Филометор поощрял науки с таким же рвением, как и первые Птолемеи. Благодаря его покровительству вновь взошла уже почти полностью закатившаяся звезда Мусейона. Это был период критического разбора и обсуждения текстов. Пионером в данной сфере стал Аристофан Византийский, примеру которого последовал его ученик Аристарх Самофракийский. Оба они были выдающимися учителями, но первый из них обладает бо́льшими претензиями на признание, так как, судя по всему, именно благодаря ему в произведениях древнегреческой литературы появились знаки ударения и пунктуации.