Вальтер Скотт - Письма о демонологии и колдовстве

Прочие были выданы своими собственными признаниями, вызванными не повреждением рассудка, как, видимо, произошло с Изобель Гоуди, а какими-то иными обстоятельствами.

Некоторые, как мы видели, старались спастись от обвинения в ведовстве под тем предлогом, что общались с жителями Волшебной страны (это извинение никогда судом всерьез не принималось). Других подвергали жестоким пыткам, которые наши предки считали необходимыми для получения признания, но которые гораздо чаще вынуждали несчастных клеветать на себя самих. На эту тему знаменитый сэр Джордж Маккензи,

«благородный ум Шотландии», как отозвался о нем Драйден [230], имеет здравые суждения, которые мы постараемся здесь вкратце изложить; они бесценны как опыт человека, благодаря своей должности адвоката, участвовавшего во многих судах над ведьмами. Не сомневаясь в реальном существовании такого рода преступлений, Маккензи полагал, что, учитывая жуткий характер этих случаев, каждый из них требует самого тщательного разбора. Он настаивал на малой вероятности того, что дьявол, не имея серьезных средств для поощрения, мог собрать такое количество сторонников. Далее Маккензи пишет: «Люди, обычно обвиняемые в этом преступлении, бедны, невежественны и вообще не понимают природы того, в чем их обвиняют, чему я приведу два примера. Первый — пример бедного ткача, у которого после того, как он признался в колдовстве, спросили, каким он видел дьявола, и он ответил: “Словно муха, летающая вокруг свечи”. Другой пример — женщина, которая всерьез спросила, когда ее признали виновной, может ли женщина быть ведьмой и не знать этого? И как допрашивать этих простых людей о преступлениях, которые и для наиболее просвещенных из нас остаются самыми загадочными? Эти бедные создания, уже опороченные, так охвачены страхом перед судом и тюрьмой, где их содержат, и так изголодались по мясу и питью, что отсутствия чего-либо из перечисленного достаточно, чтобы лишить их возможности сопротивляться; а в заключении, постоянно испытывая страх, люди воображают себе вещи самые нелепые и абсурдные. Большинство этих бедолаг вытерпели пытки и унижения со стороны тюремщиков, которые, в убеждении, что несут угодную Богу службу, считают своим долгом мучить заключенных, переданных им в качестве восставших против Бога врагов человечества. Я знаю, — продолжает сэр Джордж, — ex certissima scientia (наукой удостоверено), что большинство из них были подвергнуты пыткам и что именно пытки послужили причиной всех признаний; тем не менее они не смогли доказать, что с ними дурно обращались, и их мучители выступали лишь как свидетели. Поэтому судье следует проявлять бдительность, особенно если он сразу получил признание, вызванное страхом, с которым жертва не сумела совладать».

Ученый автор дает нам пример того, как эти несчастные создания могут быть вынуждены к признанию самим позором, который бросает на них обвинение, позором, который наверняка приговорит их к нужде, тоске и подозрениям соседей до конца дней; любой человек с добрым именем пожелает сменить эту участь на быструю смерть, пускай даже болезненную. «Когда я был помощником судьи, то изучал признания ведьм, и одна из них (глупое создание) рассказала мне по секрету, что призналась не потому, будто и вправду была виновна, а из-за своей бедности. Когда ее оклеветали, назвав ведьмой, она поняла, что ей придется голодать, так как никто больше не даст ей ни еды, ни крова и что все будут бить ее и травить собаками, так что ей лучше уйти из этого мира. Поняв это, она горько заплакала и на коленях призывала Бога в свидетели своих слов. Другая ведьма рассказала мне, что хотела бы умереть, потому что боится дьявола, который предъявит на нее права после того, как она призналась, что была его служанкой, и будет часто являться ей. Так сказал священник, когда вынуждал ее признаться. И действительно, священники часто неумеренны в своем рвении заставить бедняжек признаться, и я посоветовал судьям посылать к заключенным самых умных священников; те, кого присылают, должны быть особенно осторожны».

В заключение этого трогательного рассказа позволю себе изложить дело из суда Лаудера, лежащее там вместе с делами других обвиненных в ведовстве. Компаньонки обвиняемой по заключению были приговорены к смерти, как и она, благодаря собственному признанию, более похожему на самооговор. Она послала в город за священником и умоляла казнить ее вместе с другими в следующий понедельник. Священник, однако, пришел к твердому убеждению, что она призналась в угоду гордыне, чтобы погубить свою жизнь. О дальнейшем мы сообщаем со слов священника: «На нее было потрачено много усилий и священнослужителями, и другими людьми в субботу, воскресенье и утро понедельника, дабы она отказалась от своего признания, в котором подозревали дьявольское искушение; более того, ей сказали, что есть основания сомневаться в искренности ее признания и что она обязана перед Богом сказать правду и не навлекать кару на собственную голову. Тем не менее она твердо держалась своего заявления и рыдала, когда ее пытались отделить от остальных. Поэтому в понедельник утром, на последнем заседании, она вновь повторила свои показания и была признана виновной и приговорена к смерти вместе с остальными в тот же самый день. По дороге к месту казни она хранила молчание, пока другие молили о пощаде, а потом, когда прочие были казнены и никого не осталось, кроме нее, подошла к столбу, выпрямилась и прокричала громким голосом: “Все, кто видит меня в этот день, знайте, что я умираю как ведьма по своему собственному признанию, и я освобождаю всех людей, особенно священников и судей, от вины за мою кровь. Я все беру на себя — моя кровь на моей совести, и так как я вскоре должна отвечать перед Богом на небесах, то заявляю, что не имею ничего общего с ведьмами, что невинна, как ребенок. Меня обвинили по доносу злой женщины, муж и друзья меня оставили; введенная дьяволом в соблазн, я призналась с целью погубить свою жизнь, ибо устала от нее и выбрала смерть”. И так она умерла. Никто из присутствовавших на месте казни не мог удержаться от слез при виде такого коварства Сатаны, который замышлял погубить все и вся, соблазняя многих людей самонадеянностью, а некоторых отчаянием». История эта подтверждается свидетелем, который был еще жив, благочестивым священником-проповедником.

Кажется странным, что из нее не сделали следующего вывода: если одна женщина в отчаянии оговорила себя, точно так же могли поступить и многие другие в тех случаях, когда признания обвиняемых составляют главное, если не единственное, доказательство их вины.

Известный метод испытания ведьм и одновременно известная пытка с целью получения признания состоит в прокалывании тела иглами — когда в тело втыкают иглы, отыскивая нечувствительные к боли участки, или печати дьявола, которыми последний якобы отмечает своих вассалов. Этот способ широко применялся мерзавцем Хопкинсом, а в Шотландии превратился в ремесло — молодой охотник за ведьмами, прозванный Укалывателем, имел разрешение мучить обвиняемых во исполнение требований закона, хотя сэр Джордж Маккензи и заклеймил прокалывание как омерзительный обман. Я нашел в архиве мистера Питкерна документы о том, как во время суда над Джанет Пистон из Далкейта судьи и священники этого торгового города вызвали некоего Джона Кинкейда, укалывателя, и предложили ему показать свое искусство на предполагаемой ведьме. «Он нашел две метки, дело рук дьявола, и эти метки и вправду были нечувствительны к боли, потому что не кровоточили, когда в них вонзались иглы, а обвиняемая сидела совершенно спокойно. Когда ее спросили, куда, по ее мнению, втыкали иголки, она показала место, отстоявшее от места укола на некоторое расстояние. Иголки были длиной в три дюйма». Против этого испытания можно сказать следующее: отдельные люди, особенно пожилые, иногда имеют на теле участки, лишенные чувствительности; есть также основание полагать, что опытные укалыватели использовали особые иглы, острие или нижняя часть которых, когда на них давили, уходили в верхнюю часть — полую, и потому только казалось, что игла входит в тело. Вдобавок можно заключить, что у человека, обвиняемого судом в столь гнусном преступлении и подвергаемого при расследовании различным оскорблениям кровь в буквальном смысле стынет в жилах, вследствие чего мелкая ранка от укола иглой может не кровоточить. В последние годы XVII столетия эта подлая и жестокая практика постепенно сошла на нет благодаря усилиям властей. Фаунтинхолл засвидетельствовал, что в 1678 году королевский Тайный совет получил жалобу одной бедной женщины, которую сельский суд обвинил в ведовстве и подверг испытанию иглами. Совет выразил крайнее недовольство самоуправством этого суда и привлек укалывателя к ответственности.