Вальтер Скотт - Письма о демонологии и колдовстве

Но астрологи XVII столетия не ограничивались звездами. Не было такой области мошенничества, в которой бы они не подвизались. Они выступали как сводники и как знахари, продавали яд для самых низменных целей. По этим причинам простые люди не терпели астрологов, как и колдунов из своего окружения. Доктора Лэма, которому покровительствовал герцог Бэкингемский, как и другие потерявшие милость фавориты склонявшийся к астрологии, в 1640 году разорвала на куски разъяренная толпа в Лондоне, а его тринадцатилетнюю служанку позднее повесили в Солсбери. В истории с отравлением сэра Томаса Овербери во времена короля Иакова замешан доктор Форман, другой деятель того же сорта, что и доктор Лэм, который консультировал графиню Эссекскую — как ей лучше вести грязную интрижку с графом Сомерсетом.

Форман умер перед тем, как все открылось, иначе бы ему грозила виселица, как это случилось со всеми, кто был связан с этим делом, кроме самых главных участников, жестоких авторов преступления. При расследовании дела в суде было представлено несколько маленьких кукол. Часть публики рассматривала их с ужасом, как принадлежность самых страшных колдовских ритуалов. Было даже сказано, что в зал суда для их опознания едва не привели самого дьявола. А прочие присутствующие видели в них только детские игрушки, на которых портные, как и сейчас, показывали новые фасоны одежды.

Королевское общество, созданное совсем с иными целями, нежели преследование астрологов, всячески стремилось развеять астрологический миф и неявным образом дискредитировало эту профессию. Хотя люди невежественные продолжали доверять «филоматам», это прозвище постепенно стало вызывать насмешки и презрение. Когда сэр Ричард Стил [250]основал газету «Гардиан», то под именем Нестора Айронсайда, астролога, он публиковал в ней соответствующие прогнозы. Один прогноз предсказывал смерть человека по имени Партридж, который когда-то был сапожником, а потом выпускал «Астрологический альманах»; это пророчество привело к спору, подхваченному Свифтом и другими острословами. Элегия Свифта, посвященная тому же человеку, — один из последних случаев, когда астрология привлекла внимание лучших людей Англии.

Эта опозоренная наука имеет право быть упомянутой в «Трактате по демонологии», потому что первые астрологи, хоть они и отрицали применение некромантии, то есть незаконной, или черной, магии, претендовали на связь с различными духами в соответствии с принципами философии розенкрейцеров. Они утверждали, что могут привлечь и заточить в кольце, зеркале или камне фею, сильфиду или саламандру, заставить их являться по зову и давать ответы на вопросы, ответ на которые требуется клиенту. Любопытно, что сам мудрец не утверждал, что видит духов; клиент вынужден был доверяться третьей стороне, мальчику или девочке, обычно в возрасте половой зрелости. Доктор Ди [251], прекрасный математик, имел такой волшебный камень; говорят, что он был обманут насчет духов, якобы заключенных в этом камне, а обманул его некто Келли [252], ассистент доктора. Несчастный Ди разорился и опозорил свое имя. Его волшебный камень сохранился и среди других курьезов находится в Британском музее. Суеверие того же сорта было выказано знаменитым графом Калиостро во время интриги с бриллиантовым ожерельем, в которой так неудачно оказалась замешанной покойная Мария-Антуанетта.

Не останавливаясь на обычных мошенниках, о которых сейчас редко можно услышать, мы кратко упомянем теперь некоторые суеверия, распространенные некогда во всех странах Европы, но сейчас встречающиеся только там, где население осталось «чистокровным», то есть не смешалось с другими народами. Одним из самых красивых является ирландское, которое известно в древних семьях, находящихся под покровительством бэнши, или домашних фейри, чье предназначение, по-видимому, состоит в том, чтобы стенать, извещая о приближении смерти кого-то из домашних. О бэнши недавно в подробностях писал мистер Крофтон Крокер и другие, так что я позволю себе не повторяться. Если мои сведения верны, духи, извещающие стонами о приближении смерти, являются только в семьях чисто милезианского корня [253]и никогда не навещали никого из потомков гордых нормандцев или смелых саксов, которые последовали за знаменем графа Стронгбоу, а еще менее того авантюристам поздних времен, которые получили поместья на Зеленом острове.

Отдельные семьи в горных районах на севере и северо-западе Шотландии издавна утверждали, что им ведомы духи, подобные ирландским бэнши. Однако эти духи, чей облик и способ появления в разных случаях различны, не ограничивались оповещением о смерти тех, чьи дни сочтены. Горцы добавили к перечисленному иные «виды услуг» — предупреждение об опасности в битве, охрана и защита наследника от детских напастей; временами эти духи вмешиваются даже в забавы вождей и указывают наилучший ход при игре в шахматы или карты. Среди тех духов, которые соблаговолили удостоить людей своим появлением в последние годы, упомянем предка клана Маклинов из Лох-бея. Перед смертью кого-либо из членов рода призрак скачет вдоль берега моря у замка, предрекая печальное событие криками и жалобным плачем. Рассказывают, что призрак ездил кругами и издавал свои смертные крики в течение нескольких лет, после чего клан нисколько не удивился, узнав, что храбрый глава рода умер в Лиссабоне, где он служил под началом лорда Веллингтона. Более низкого происхождения и занятий был шотландский домовой — уже упоминавшийся родич Робина Доброго Малого из старой доброй Англии. Этого духа легко было изгнать; как говорилось, ему отказывали в найме предложением одежды или пищи, но многие из простолюдинов не спешили расставаться со столь полезным работником, который служил без платы или иного вознаграждения. И вообще, отказываться от помощи домашнего духа во все времена было небезопасно. Так, Бранд сообщил нам, что некий молодой человек с Оркнейских островов «привык готовить эль и одновременно читать Библию, на что некая старушка сказала ему — брауни недоволен, и если он не прекратит совмещать эти занятия, то больше не получит помощи от брауни. Однако юноша считал, что Библия для него важнее, и потому был для брауни все равно что бельмо на глазу, поскольку всякий раз забывал сделать домашнему духу какое-либо подношение. Из-за этого, когда он варил пиво, первая и вторая порции были обычно отвратительны на вкус, сусло теряло свои свойства, переставало действовать и остывало; тем не менее на третий раз эль получался отменный. Иными словами, святая книга оказалась сильнее нечисти, и с тех пор брауни уже никому не мешал».

Другой рассказ того же содержания касается леди из Уйста, которая по религиозным мотивам отказалась от обычного подношения домашнему духу. Первые две порции пива не получились, но третья удалась, и брауни потерял свой приработок, к которому привык за долгие годы; разочарованный, он покинул ставший негостеприимным дом, где его услуги так долго и добросовестно оплачивались. Последним местом на юге Шотландии, которое, как принято считать, почтил и облагодетельствовал пребыванием брауни, был Бодсбек в Моффатдейле. Этот случай стал темой занимательного рассказа мистера Джемса Хогга, гения-самоучки из Эттрикского леса [254].