Татьяна Калинина - Пространства и смыслы [Памятные страницы истории Арабского Востока]

Как видно, различия по взглядах и полемика (как правило, заочная) среди исламских интеллектуалов в эпоху Абдул-Хамида II были более сложными и многоплановыми, чем простая схема противостояния «ретроградов» и «реформаторов», а подчёркивание лояльности по отношению к здравствующему султану-халифу как защитнику ислама и шариата представляется общей тенденцией. С точки зрения шейха Йусуфа Ан-Набхани, получение европейского образования противоречило лояльности по отношению к султану-халифу. Но этот тезис полностью опровергается на примере жизненного пути влиятельного сирийского сподвижника Абдул-Хамида II — Ахмада Иззет-паши ал-Абида (1850–1924). Представитель древнего и уважаемого в Сирии аянского рода ал-Абид, Ахмад Иззет получил классическое исламское образование и, кроме того, окончил государственную школу в Дамаске, а затем продолжил обучение в католической Лазаристской школе в Айнтуре (Горный Ливан) и в школе маронитского патриархата в Бейруте [566] Родословная арабской семьи ал-Абид своими корнями уходит в доисламскую историю (имеются даже указания на их родство предков семьи ал-Абид с курейшитами). Первый достоверно установленный предок Ахмада Иззета — Мухаммад-ага ал-Абид, переселился в Дамаск из Хамы около 1700 г. Он и его потомки в XVIII–XIX вв. являлись командирами ( агават ) иррегулярных полицейских формирований и скопили значительное состояние. Подробнее о биографии Ахмада Иззет-паши ал-Абида см.: Farah С. Arab Supporters of Sultan Abdulhamid II: Izzet al-Abid // Archivum Ottomanicum. 1997. Vol. 15. P. 195–197. . Это был один из первых случаев отправки представителя знатной мусульманской семьи из Дамаска на обучение в христианское учебное заведение. Но общение с христианами (в числе бейрутских наставников Ахмада Иззета был известный сирийский христианский просветитель и поэт Насиф ал-Язиджи) никоим образом не помешало молодому представителю знатного арабского рода стать убеждённым сторонником и апологетом султана. В совершенстве овладев литературным арабским, а также османлы и французским, Ахмад Иззет поступил на государственную службу и сделал успешную карьеру: в возрасте 31 года он уже занимал пост председателя гражданской судебной палаты в Стамбуле. Наконец, в 1895 г. Ахмад Иззет был назначен вторым секретарём султана и в знак особого расположения Абдул-Хамида II получил титул паши и почётный ранг «карин» («приближённый», قرين — Прим. сост. ). Наряду с шейхом Абу-л-Худой ас-Сайяди, Ахмад Иззет-паша был одним из двух самых влиятельных выходцев из Сирии в ближайшем окружении султана и проявил себя как прекрасно образованный, умелый администратор и дипломат. Он выступал в качестве советника и доверенного лица султана при рассмотрении деликатных вопросов внешней политики и в контактах с посольствами европейских держав, давал своему повелителю советы по внутренней политике, особенно в том, что касалось кадровых назначений и деятельности османской администрации в арабских вилайетах империи. По мнению ряда современников, Ахмад Иззет-паша являлся ключевой фигурой в отношениях между султанской канцелярией и правительством. Абдул-Хамид II оказывал своему арабскому секретарю и советнику полное доверие, предоставляя широкие полномочия в решении важных государственных дел [567] Например, Ахмад Иззет-паша возглавлял комиссию, ведавшую расселением мусульманских переселенцев-мухаджиров в сирийских провинциях. Но наибольшую известность он приобрёл как главный организатор и руководитель строительства Хиджазской железной дороги, которая стала своего рода материальным воплощением идеи единения мусульман ради общего дела под эгидой султана Абдул-Хамида II. По сообщению британского министерства иностранных дел, именно Ахмад Иззет-паша сумел убедить султана в том, что данное предприятие повысит его авторитет в качестве халифа, укрепит контроль над Меккой и Мединой и в целом произведёт сильнейшее впечатление на мусульман во всем мире. См. Roded R. Social Patterns Among the Urban Elite of Syria… P. 156; Khoury Ph. S. Urban Notables and Arab Nationalism. The Politics of Damascus, 1860–1920. L.-N. Y., 1983. P. 116. . Ахмад Иззет-паша был известен также и своей литературно-публицистической деятельностью, хотя и не в такой степени, как достижениями на поприще государственной службы. Тем не менее, имеются все основания отнести его к числу арабских публицистов, представлявших лагерь традиционалистов. Литературные способности Ахмада Иззета были замечены и оценены османскими властями ещё в конце 70-х годов XIX века. В то время он занимал должность секретаря административного совета (маджлиса) Сирийского вилайета и по совместительству был назначен редактором официозного еженедельника «Сурия», издававшегося в Дамаске. При этом Ахмад Иззет стремился внести самостоятельный вклад в просветительскую деятельность. С этой целью он в 1878 г. на собственные средства основал газету «Димашк», на страницах которой восхвалял арабское литературное наследие и одновременно с этим отстаивал принцип единства Османской империи и нерушимости власти султана-халифа. Многие современники (особенно земляки) адресовали влиятельному вельможе восхваления, однако было бы неверно объяснить их одним лишь низкопоклонством и стремлением получить протекцию. Так же как и Абу-л-Худа ас-Сайяди, Ахмад Иззет-паша вёл широкую благотворительную деятельность, финансируя из своих личных средств строительство школ, больниц и мечетей [568] Кроме того, благодаря знанию нескольких языков Ахмад Иззет-паша ал-Абид приобрёл известность как переводчик исторических и богословско-юридических трудов с арабского на османлы. См.: Farah С. Arab Supporters… Р. 197. .

Обращение к исламу как мощному традиционному фактору консолидации Османской империи перед лицом западного колониализма стало доминирующим мотивом в арабоязычной публицистике конца XIX — начала XX в. Следует признать, что возрождение образа османского султана как сильного исламского правителя, стоящего на страже уммы и принципов шариата, объективно отвечало потребностям большинства мусульманских подданных империи, которые страшились дальнейшего ослабления и дезинтеграции государства, понимая, что эти процессы неминуемо ведут к установлению господства европейских колонизаторов. Постановка исламской идентичности в центр системы государственной пропаганды давала свои плоды в арабских провинциях, особенно в Сирии, которая, в отличие от оккупированного британцами Египта, оставалась под прямым контролем султанского правительства. В последние десятилетия XIX и в начале XX в. исламские институты в османской Сирии получали значительную финансовую поддержку со стороны Стамбула, возводились новые мечети и ремонтировались старые. Двадцать лет тому назад я был убеждён, что ислам в Турции приходит в упадок и едва ли хоть одна новая мечеть будет построена на этой земле, — сообщал живший в то время в Бейруте американский миссионер Генри Джессап. — Теперь же из окон моего дома одновременно видны сразу пять новых мечетей, которые были возведены за последние два десятилетия. (…) Несомненно, мы являемся свидетелями настоящего исламского возрождения [569] Цит. по: Tibawi A. L. A Modern History of Syria, including Lebanon and Palestine. L., 1969. P. 182. . Сторонники единения мусульман вокруг султана-халифа были призваны заглушить слабые ростки оппозиционных настроений на почве идей арабского патриотизма, распространявшиеся среди интеллектуальной элиты в Сирии. Главную опасность для авторитета султанской власти, с точки зрения его защитников, представляли те идеологи, которые, подобно Абд ар-Рахману ал-Кавакиби [570] Абд ар-Рахман ал-Кавакиби (ум. 1902) — сирийский публицист и общественный деятель, один из идеологов панисламизма и панарабизма, критик османского правления. , с исламских позиций ставили под сомнение права Абдул-Хамида II на халифат. Для противодействия им использовался весь арсенал доступных средств: агитация при посредничестве суфийских шейхов и братств, благотворительная деятельность от имени султана, многочисленные публикации в официозной прессе. Инициированный Абдул-Хамидом «панисламистский» призыв встретил активный отклик среди лояльных улама’ и интеллектуалов, готовых транслировать образ султана как сакрального главы уммы, защитника веры и руководителя исламского возрождения. Усилия по формированию и поддержанию этого образа среди арабоязычных подданных империи, в основном, осуществлялись сирийскими «панисламистами». Но убеждения и высказывания ещё не считались гарантией лояльности их носителя, если он не был должным образом инкорпорирован в османские государственные структуры и систему личной протекции. Этим, в частности, объясняется то, что Джамал ад-Дин ал-Афгани, приглашённый султаном в Стамбул в 1892 г., провёл последние годы жизни фактически под домашним арестом: султан и его окружение (особенно шейх Абу-л-Худа ас-Сайяди) считали его слишком независимой и непредсказуемой политической фигурой.