Гвидо Кнопп - История XX века. Тайны, загадки и мифы

Теперь, когда мы достаточно оснастили нашу армию техникой для современного боя, нужно переходить от защиты к нападению.

Реакция Сталина на этот план была примечательной. «Вы с ума сошли, — закричал диктатор, — вы хотите спровоцировать немцев?» Как сообщают свидетели, он пригрозил, что полетят головы, если этому не будет положен конец. Так были отменены решающие приготовления по отражению немецкого вторжения — к огромному недовольству генерала Жукова. Еще вечером перед нападением он и Тимошенко высказали Сталину требование — дать директиву привести войска на границе в полную боевую готовность, командиры на местах получили конкретные указания о нападении в ту же ночь. Сталин предупредил: «Только не слишком торопиться». Что бы ни случилось, следовало достигать урегулирования мирным путем. Немцам ни в коем случае нельзя было давать повод.

Баварскому фельдфебелю, который перебежал вечером 21 июня и тоже сообщил о нападении ночью, также не поверили. Сталин приказал его расстрелять. Дмитрий Волкогонов, генерал-полковник в отставке, а в то время лейтенант, впоследствии как военный историк изучал эти события. «Сталин реагировал как бог на земле и сказал просто: «Войны не будет». Он сказал это для всех и сам хотел в это верить. Он отдавал себе отчет в том, что Красная Армия не была готова к войне, что проведенные по его приказу чистки 1937–1938 гг. уничтожили почти весь офицерский корпус. Войны быть не могло потому, что ее не должно быть. Распоряжение Сталина гласило: вести себя спокойно и путем дипломатических уступок избегать любой конфронтации с Германским рейхом».

Если вы будете дразнить немцев на границе, если вы без нашего разрешения передислоцируете войска, полетят головы!

В литературе часто цитируется — передаваемая только в устной форме, — речь Сталина, произнесенная 5 мая 1941 года в Москве перед выпускниками военных академий и факультетов. Диктатор ни у кого не оставил никаких сомнений в том, что война с Германией неизбежна. Он настоятельно призывал к укреплению боеспособности войск, которые, как он сам прекрасно знал, находились в безнадежном состоянии. «При осуществлении защиты нашей страны мы обязаны действовать наступательно».

Однако он не указал временной перспективы и не выразил агрессивных намерений. Все ограничивалось требованием быть готовыми к ответному удару как морально, так и в военном отношении — причем после первого удара немцев.

Предположение, что Советский Союз в кратчайший или средний срок планировал напасть на Германский рейх, не подтверждено ни одним серьезным документом. Исторический факт нападения на СССР не может быть заменен игрой воображения о возможных долгосрочных военных намерениях Сталина. Решающим является и то, что сам Гитлер вообще не брал в расчет возможность советского нападения — для его планов это не играло никакой роли. «План Барбаросса» был войной, к которой немецкий диктатор стремился, которую он всегда хотел вести. Польша, Норвегия, Франция, Англия — эти объекты атак были лишь прелюдией к собственно столкновению: к битве за «жизненное пространство на Востоке», к битве с «заклятым большевистским врагом».

Никто и никогда всерьез не рассчитывал, что русские нанесут удар первыми. Впоследствии тоже было впечатление, что Красную Армию нападение застало врасплох.

Целью Гитлера была «Великогерманская империя» от Атлантики до Урала. Новое «жизненное пространство» для немцев нужно было завоевать. Но для немецкого диктатора важна была не только «земля». Война для него была борьбой за выживание мировоззрений и рас. Еще в книге «Моя борьба» он провозгласил завоевание России «немецкой миссией», крестовым походом против «мирового еврейства» и «большевизма». В марте 1941 г. перед 250 высшими офицерами вермахта он объявил войну на истребление против Советского Союза, войну, в ведении которой никто не собирался брать во внимание нормы международного права. Лишь с нападением на СССР для Гитлера-агрессора Вторая мировая война началась по-настоящему. Это была «его» война на войне, свободной от всех норм и устоев цивилизации. Планы нападения на Россию разработали летом 1940 г. 20 ноября в Главном командовании сухопутных войск состоялась первая штабная игра по Восточной кампании. 5 декабря 1940 года главнокомандующий и начальник штаба представили «фюреру» проект, который две недели спустя был принят как окончательный план наступления — «директива № 21» — «план Барбаросса», один из самых кровавых документов Второй мировой войны.

Неподготовленность Красной Армии к этой войне особенно показательна в первые недели. Темп, который взяли немцы, был невероятен. Третьей танковой дивизии под командованием генерал-лейтенанта Вальтера Моделя на преодоление 460 км от Бреста до Бобруйска потребовалось шесть суток. 27 июня она установила рекорд — 115 км за день. 115 км по вражеской территории подтвердили прежде всего одно: что Советы ни в малейшей степени не были подготовлены к такому удару. Советская оборонительная стратегия предполагала сосредоточение своих войск на западной границе, что исключало применение эшелонированной обороны. Все рапорты немецких армейских штабов в первые дни наступления сходились в одном — Красная Армия была застигнута врасплох. Так тезис геббельсовской пропаганды о превентивной войне со всей очевидностью дошел до абсурда.

Нужно раз ударить кулаком, и все рассыплется на кусочки.

Скорее подтвердились оценки Главного командования сухопутными войсками: «Советские войска недостаточно сильны, чтобы осмелиться на борьбу с немецким вермахтом и выступить по собственной инициативе». Так сообщал из Москвы немецкий военно-морской атташе. На «крупные операции маневренной войны» Красная Армия «пока что неспособна», — отмечал дипломат. Отдел Главного командования сухопутными войсками «Иностранные армии — Восток», занимавшийся разведкой в стане противника, обнаружил только оборонительные мероприятия и выявил, что в Красной Армии есть большие «трудности с командными и молодыми кадрами».

Гитлер был бы рад, если бы Советы планировали нападение, это послужило бы желанным предлогом для войны, которую он и без того хотел вести. Однако в плане операции от 5 августа 1940 года говорилось: «Русские не окажут нам такого одолжения и не совершат нападения». Будучи уверенным в победе, Гитлер считал русскую кампанию «игрой в песочнице»: «Вам нужно только выбить дверь, и тогда вся гнилая конструкция рухнет». Прекрасно характеризует такую уверенность в победе и высказывание Геббельса 23 июня 1941 года: «Фюрер сказал, что это продлится четыре месяца. Но я говорю вам — это продлится только четыре недели». Даже трезво мыслящие военные поддались мании величия партийных пропагандистов. Впечатленный быстрым продвижением войск, обычно прагматичный начальник Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер 3 июля записал в своем дневнике: «Не будет слишком смелым утверждение, что поход против России закончится победой в течение 14 дней». Это сказал не Гитлер — стратег-дилетант, считавший, что легко справится с задачей. Опытные генералы маленького ефрейтора думали так же.