Гвидо Кнопп - История XX века. Тайны, загадки и мифы

Война продолжалась, и Максу Кейту приходилось проявлять изобретательность дальше. Например, когда во время налетов бомбардировочной авиации союзников нужно было поддерживать в рабочем состоянии немецкие разливочные предприятия, фабрика в Эссене была трижды разрушена и снова отстроена.

Страдать от жажды плохо. Это хуже, чем страдать от голода!

Для обеспечения производства Кейт распорядился вывезти за пределы города, на заброшенный крестьянский двор или в коровник по одной разливочной машине с каждой разливочной установки (а их в Германии было уже 49). Когда главное предприятие выходило из строя после бомбардировки, использовалась резервная установка. Таким образом, продажа «фанты» обеспечивалась без больших перебоев. Несмотря на заботы и трудности в собственной стране, Кейт заключал сделки и за рубежом. Так, во время войны ему удалось, зарегистрировав торговый знак, продавать «фанту» в других европейских странах.

Кейт показал максимальную отдачу, но по окончании войны отношение руководства компании в Атланте к своему германскому представителю поначалу было прохладным. Утром 18 мая 1945 года, через 11 дней после капитуляции, Пол Бэйкон, доверенное лицо руководства американского концерна, приехал на фабрику «Кока-кола». Там не осталось камня на камне. Бэйкон стоял посреди руин и беспомощно озирался. Его взгляд упал на сломанную дверную раму, к которой была прикреплена записка. Это было написанное от руки указание обратиться по адресу где-то за городом. Бэйкон отправился в путь. Его начальник, подполковник Роберт Мэшберн, предупредил: не нужно разговаривать с Кейтом, даже не стоит подавать ему руки. Встреча двух сотрудников «Кока-колы» получилась холодной. Бэйкон заявил, что Кейт, поскольку он немец, не может дальше занимать пост начальника. Кейт был оскорблен до глубины души. Пару дней спустя из главного отделения в Германию прислали следователя с поручением расследовать действия Кейта во время войны. То, что сыщик обнаружил, сняло обвинения с немецкого управляющего полностью.

«Кока-кола» идет вверх. Присылайте аудиторов.

Боссы фирмы в Атланте обнаружили, что Макс Кейт был кем угодно, но не нацистом; что хотя отец четверых детей ловко договаривался с власть имущими, он не получал от них денег, не дал сломить себя; что изобретенную им «фанту», заменитель коки, он легко мог производить под своим именем, а доход оставлять себе, вместо этого руководил предприятием лояльно по отношению к компании «Кока-кола»; и не в последнюю очередь благодаря Максу Кейту выжили многие сотрудники фирмы в оккупированных нацистами европейских странах. «Для Кейта превыше всего была не Германия, а кока-кола», — емко резюмировал профессиональную позицию немецкого менеджера современник.

Эти сведения поставили правление концерна в неловкое положение, и оно постаралось незамедлительно компенсировать ущерб, передав своему верному представителю на период оккупации гражданское управление предприятиями по разливу кока-колы в Германии — включая «фанту». Кейт продолжил исполнение своих прежних обязанностей.

Я был преисполнен жаждой деятельности и вдохновением. Делом, которое захватило меня и больше не отпускало, была кока-кола. С тех пор и навек, в добре и зле, я был связан с этим продуктом.

Получил он и дополнительные задания: в середине 50-х его перевели в Брюссель, где ему было поручено организовать сбыт кока-колы от Сахары до мыса Нордкап и от западной оконечности Ирландии до Ирана. Затем он вернулся в Эссен, к руководству центральноевропейским регионом, включавшим Германию, Австрию и Швейцарию. В 1968 г. он ушел на покой. Умер талантливый и популярный менеджер 5 ноября 1974 года. Пятью годами позже его именем была названа улица в Эссене. В здании под номером 66 и сегодня находится резиденция фирмы «Кока-кола ГмбХ».

На рассвете 22 июня 1941 года на границе между Европой Сталина и Гитлера пробил час X — пришла в движение огромная машина агрессии. На фронте протяженностью 1600 км 3 000 000 немецких и союзных солдат продвинулись вглубь территории Советского Союза. Молниеносный удар застал противника врасплох. Танковые части буквально смели размещенные в пограничной зоне советские части. Немецкие солдаты узнали о наступлении лишь накануне вечером. Многие удивились, ведь с Советским Союзом был подписан пакт о ненападении. Говорили, что таким образом удалось опередить наступление Красной армии. Но то, что теперь происходило на Восточном фронте, было тщательно спланированной кампанией, направленной на полное уничтожение.

7 немецких армий, 4 танковые группы и 3 воздушных флота имели в своем распоряжении 600 000 автомобилей, 750 000 лошадей, 3580 танков, 7184 орудия и 1830 самолетов. На юге нападение поддерживали 2 румынские армии. На севере сражалась финская армия. Фронт наступления делился на 3 участка: группа армий «Север» должна была уничтожить советские части в Прибалтике и захватить Ленинград, группа армий «Юг» — разбить русские части в Галиции и на Западной Украине и продвинуться через Днепр к Киеву, группа армий «Центр» — пробить брешь через Минск и Смоленск к Москве. Красная Армия намного превосходила агрессоров в живой силе, а также по количеству танков, но ее силы были распылены. У немцев было иначе: «Не пачкаться, а рубить» — гласил девиз генерала, командующего танковыми войсками Гудериана. Немцы планировали продолжить на просторах русской территории использованную против Польши и доведенную до совершенства во французской кампании стратегию «блицкрига». Победы первых часов обещали быстрое продвижение. Не только танковые войска, но и военная авиация отмечала «успехи». Советские самолеты в пограничной зоне, не успев взлететь, уничтожались.

Мы должны приложить все усилия, чтобы выиграть время! Мы не должны спровоцировать Гитлера на нападение в этом году. Мы еще слабы!

Через несколько минут после нападения в наркомате обороны в Москве зазвонил телефон. Генералу Георгию Жукову, начальнику Генерального штаба, каждую минуту поступали сообщения о бомбардировках и нарушениях государственной границы. Случилось невероятное. Адъютант Сталина осмелился постучать на рассвете в дверь спальни шефа. Начальник кремлевской охраны торопливо доложил диктатору, что у телефона Жуков. Сталин с хмурым видом взял трубку, затем последовал короткий, но впечатляющий диалог. Сталин: «Я слушаю». — Жуков: «Я звоню по приказу наркома обороны. Немцы напали. — Молчание. — Вы меня поняли, товарищ Сталин? Немцы напали!» — Снова долгое молчание, затем после показавшейся бесконечной паузы Сталин с трудом выдавил из себя: «Приезжайте с Тимошенко в Кремль».