Гвидо Кнопп - История XX века. Тайны, загадки и мифы

Последние дни перед реформой превратились в театр абсурда под девизом: «Долой рейхсмарки, даешь реальные ценности». Хотя никто не знал точной даты, однако почти все принимали меры предосторожности. Женщины быстро делали себе перманент «про запас», мужчины ставили золотые коронки на здоровые зубы. С рейхсмарками обращались как с мусором. Пятидесятимарочные банкноты скручивали и использовали для прикуривания сигарет. В магазинах почти не было товаров, кроме тех, которые можно было получить по продуктовым карточкам.

Однако с 21 июня 1948 года все изменилось. За ночь мир для немцев стал другим. Появились новые денежные знаки, полки ломились — а кошельки скоро снова опустели. «Мы наконец прекрасно поели. Очень просто, нам хотелось есть», — говорит актриса Марианна Хоппе. Будущий заместитель министра экономики Отто Шлехт на первые деньги купил фунт колбасы «и проглотил ее в один присест». Эрих Менде, в 60-е годы председатель Свободной демократической партии и федеральный министр по общегерманским вопросам: «На целых четыре марки я купил полфунта сливочного масла, шесть яиц, головку цветной капусты, фунт вишен и сделал картофельное пюре с яичницей-глазуньей, темным сливочным маслом и отварной цветной капустой — мой пир в честь новой денежной единицы».

С этого момента дела у немцев перестали ухудшаться, но и до резкого улучшения было далеко. Каким бы правильным ни был переход на новую денежную единицу, для широких слоев населения он оказался трудным. От него выиграли те, кто имел ценные вещи, к примеру, дома и земельные участки; проиграли те, кто копил рейхсмарки.

Неожиданно в витринах появилось все. Только мы в тот момент думали: вот собаки, у них все было раньше, почему они не выставили этого в витрине? Но потом нам стало ясно: старые деньги для коммерсантов вообще ничего не стоили; на них нельзя было ничего купить. Только тогда люди поняли.

Запланированный обменный курс 10 к 1 в конце концов в действительности превратился в 100 к 6,5. Одинаковых стартовых условий не было. Цены выросли в среднем на 17 %. Если до реформы было достаточно денег, но не было товаров, то после реформы товары были в изобилии, только большинству немцев не хватало денег.

«Денежная реформа была необходимой, но несправедливой, — констатировала бывшая президент бундестага Анна-мария Ренгер. — С другой стороны, трудно представить, как она могла пройти иначе».

Для большинства современников реформа означала перелом в их собственной послевоенной судьбе: конец нищеты, начало подъема — хотя и медленнее, чем это часто описывается в наше время. То, что от денежной реформы экономика выиграла, стало заметно со временем.

Мои первые 40 марок очень быстро закончились, поскольку я была оштрафована за слишком быструю езду.

Промышленное производство увеличивалось, инвестиции возрастали, однако потребитель почти не ощущал улучшений. Цены росли, для многих слишком быстро. Как показали опросы, в конце 1948 г. более 2/3 немцев снова хотели контроля над ценами.

Период экономических тягот продлился еще несколько лет. И об «экономическом чуде» заговорили только в середине 50-х. Человеком, заложившим его основы, для немцев был и остался Людвиг Эрхард, министр экономики в первом правительственном кабинете ФРГ Конрада Аденауэра. Для простых немцев до сих пор еще создатель немецкой марки он — а не молодой американец по имени Эдвард А. Тененбаум.

Эрхард отпустил тормоза и сделал свободу основой экономики. В этом его достижение.

Эрхард сам поддерживал этот миф. Когда в 1975 г. Тененбаум умер, его вдова получила от Эрхарда телеграмму, в которой немецкий политик отметил заслуги американца во время реформы, но прежде всего не забыл и своих собственных. Вдова Жанет Тененбаум сказала на это: «Людвиг Эрхард, безусловно, был важным человеком — потом. Однако сама денежная реформа была не его детищем».

Время Эрхарда пришло с экономической реформой, которая шла вслед за денежной реформой. От него требовались решительные действия. Впервые он проявил активность на должности директора управления экономики при экономическом совете во Франкфурте-на-Майне, своего рода предпарламенте федеративной республики.

Эрхард самоотверженно боролся за то, чтобы после реформы (поначалу к большому сожалению многих граждан) отпустить цены, как важное условие управления рыночной экономикой и устранить государственный контроль над ними. Поскольку стратегия Эрхарда совпадала со взглядами американцев на рыночную политику, постепенно ему удалось расширить свое влияние.

В памятной записке моего мужа, написанной в то время, говорится, что денежная реформа немедленно приведет к возникновению двух Германий.

Вскоре возлагали ответственность только на него: когда в 1949 г., через год после денежной реформы, была создана Федеративная Республика Германии, Людвиг Эрхард смог форсировать планы развития рыночной экономики без консультаций с американцами — на благо своей страны.

Хорст Баллентин раздумывал недолго. Кто-то сказал: «Нужно снять красный флаг!» Вместе с товарищем 22-летний рабочий по лестнице с колоннами взобрался на Бранденбургские ворота. Было около 11.00 17 июня 1953 года, когда он взятым на время перочинным ножом принялся отрезать советский флаг от флагштока. В 50 м от них далее находился пост вооруженных советских солдат и слегка смущенных сотрудников народной полиции. Однако двум парням на монументе это, похоже, не мешало. Тысячи пар глаз напряженно смотрели на ворота, туда, где происходило нечто неслыханное. Баллентин сделал несколько попыток, и наконец флаг советских оккупационных властей оказался в его руках. Со словами «Мы приветствуем свободный Берлин!» он бросил вниз мокрый от дождя флаг. «Словно дикие звери», — как позднее рассказал водитель грузовика, набросились демонстранты на кусок ткани, порвали его на мелкие кусочки, а потом сожгли. Около двух часов дня Баллентин еще раз взобрался на ворота, чтобы водрузить флаг с медведем, символ объединенного города Берлина. Флаг был поднят наполовину, когда люди в форме отрыли огонь. Баллентин ощутил вибрацию флагштока, в который попадали пули, видел в ткани дыры от пуль. Вместе со своим приятелем под градом пуль он бежал и смог укрыться в безопасном месте.