Игнат Горелов - Николай Бухарин

Еще до Октябрьской революции из лагеря пролетариата и крестьянства ушли меньшевики и эсеры, подобно кадетам в 1905 году. Но после краха иллюзий военного коммунизма эти меньшевики и эсеры стали центром идейного притяжения для дезертиров. С этой точки зрения чрезвычайно любопытен был бы анализ таких группировок, как «рабочая группа» (мясниковцы) и «Рабочая правда». Крах иллюзий они приняли за крах коммунизма и, начав с «левой» критики нашей партии, сделали (в особенности «Рабочая правда») полный оборот в 180°, придя целиком к меньшевистской концепции.

«Рабочая правда», начав с критики РКП, как партии якобы предавшей Октябрьскую революцию, закончила свою карьеру критикой Октябрьской революции, т. е. свернула на дорожку Либерданов в октябре 1917 года. Мясниковцы, начав с критики внутрипартийной «диктатуры» в кавычках, дошли до критики диктатуры пролетариата и до лозунгов, объединяющих всех врагов Советской власти, начиная от Милюкова и кончая Даном. И все эти почтенные люди — и Даны, и «Заря», и эсеры, и дезертиры — все в одну дудочку кокетничают с антинэповскими мотивами, хотя политически требуют нэповской «демократии».

Все это — пропащие люди. Хуже всего, однако, то, что у нас есть — зачем это скрывать? — скрытые скептики, в особенности из среды квалифицированной учащейся молодежи. Среди них считается признаком дурного тона говорить о нашем продвижении вперед, и, наоборот, они чрезвычайно охочи, с видом своего собственного превосходства (на то ведь они и «критически мыслящие личности», не в пример всем прочим!) сладострастно посудачить о наших болезнях, промахах и ошибках.

Не священная тревога за судьбу революции живет в них, а глубоко скрытое неверие в наше будущее. Не поисками положительных решений они живут, а более «высокой» деятельностью, перед которой бледнеет «злоба дня сего».

Вот этот тип собачьей старости, который идейно родственен дезертирству, но облекается в туманную вуаль «высокого и прекрасного», нужно лечить, пока не поздно. Как резко контрастируют с ними свежие рабочие силы, которые сотнями тысяч приходят к нам в ленинском призыве! Какой глубокой уверенностью, каким громадным социальным оптимизмом проникнуты эти новые ряды! И они видят тысячи трудностей, и они видят громадные болячки на нашем теле. Но у них все дышит активной творческой уверенностью в том, что все трудности мы победим, если сплочены и дружны будут наши стальные ряды.

И в этом смысле то громадное обновление, которое переживает наша партия, само по себе служит могучим признаком роста пролетарской страны. Ликвидаторству приходит волею пролетариата бесславный конец.

Печатается по: Большевик. 1924. № 2.

В настоящее время наша партия и советская власть особенно внимательно рассматривают вопрос о соотношении между рабочим классом и крестьянством, о соотношении между нашей государственной промышленностью и крестьянским хозяйством. Этот вопрос становится ныне опять с очень большой остротой в порядок дня.

Все мы ощущаем сейчас рост нашего хозяйства, причем темп этого роста в настоящее время никак не может быть назван медленным. Но, учитывая этот факт, необходимо иметь в виду и другое новое обстоятельство, которое ни в коем случае нельзя недооценивать.

Мы имеем в виду здесь тот процесс, который называется теперь ходовым именем «стабилизации» капитализма в Западной Европе. То, что капитализм в Западной Европе, в первую очередь в центральной Европе, сейчас вырастает и поправляет свое расшатанное войной здоровье, едва ли может подлежать сомнению. Подлежит большому сомнению только то, насколько прочен этот восстановительный процесс. Но совершенно бесспорно, что в данный отрезок времени, т. е. в текущий год, в текущие месяцы, этот процесс обозначился со всей решительностью; его оспаривать нельзя, он является очевидным.

Правда, когда мы оцениваем общую мировую конъюнктуру, общее международное положение, мы видим и другие тенденции, свидетельствующие о наличии большой революционной лихорадки. В данном случае обычно говорят о Китае, о колониальных движениях и проч. Это все совершенно верно, это тоже не подлежит никакому сомнению. Но — повторяем и подчеркиваем еще раз — в наиболее близких к нам географически капиталистических странах сейчас восстанавливается буржуазное хозяйство; это обстоятельство до известной степени влияет и на постановку вопроса о нашем внутреннем экономическом положении.

Мы живем между капиталистическими странами, мы окружены врагами. Если некоторое время тому назад мы могли говорить совершенно определенно, что параллельно с нашим ростом буржуазные страны экономически и политически падают и идут книзу, то теперь этого мы сказать не можем. Мы растем, и они растут, вот это есть нечто новое в той всемирно-исторической картине, которая развертывается сейчас перед нами. Этого не было в сравнительно недавнее время тому назад, это есть теперь.

Отсюда сразу же необходимо сделать один вывод, который напрашивается сам собой: при таком положении вещей, когда мы растем одновременно с близлежащими капиталистическими нашими противниками, вопрос о темпе развития, т. е. вопрос о быстроте нашего развития, приобретает исключительное значение. Если раньше он такого значения не имел, потому что наши капиталистические враги шли книзу, а мы шли, хотя медленно, но кверху, то совершенно очевидно, что в условиях одновременного подъема и у нас и у нашего противника вопрос о скорости подъема приобретает первостепенное значение. Вот почему наша партия, которая видит не только частности, мелочи, второстепенные конкретные детали, но которая должна и приучилась видеть за частностями и общую картину, должна отметить это новое в мировой обстановке.

Наша партия должна иметь в виду эту генеральную перестановку сил и сделать отсюда все необходимые выводы. Первое положение, которое отсюда вытекает, это положение о необычайной важности для нас темпа развития нашего крестьянского хозяйства.

Исходя из этой постановки вопроса, мы прежде всего должны прийти к такого рода заключению: нам важно сейчас дозарезу все время ускорять быстроту хозяйственного оборота, и это ускорение быстроты хозяйственного оборота надо понимать как ту основную задачу, тот общий вопрос экономической политики, в который мы упираемся сейчас больше, чем в какую бы то ни было другую проблему.

Мы говорим, что мы должны расти хозяйственно быстрее. Это значит, что мы должны добиваться возможно более скорого накопления во всем народном хозяйстве в целом, в нашей государственной промышленности в особенности, потому что она является базой растущего социализма. Мы знаем, что сейчас от иностранного капитала едва ли можно ожидать многого. Следовательно, быстрота нашего хозяйственного оборота и оборота нашего капитала играет огромнейшую роль. Если мы ускорим движение хозяйственных соков во всем нашем хозяйстве, если мы ускорим оборот капитала, мы получим гораздо более быстрый темп нашего накопления, гораздо больший хозяйственный рост.