Николай Троицкий - Гражданин Бонапарт

Нельзя не согласиться с Беном Бейдером в том, что «только с помощью цифр можно составить представление о масштабах этих преобразований, доведенных до конца первым консулом и, далее, императором. За 15 лет число лицеев возросло с 9 до 46, частных средних школ, контролируемых государством, — с 300 до 1200; колледжей, заново созданных, к 1815 г. станет 370. В 1814 г. Франция насчитывала 37 академий, 13 теологических вузов, 17 — юридических, 9 — медицинских, 31 — языка и литературы, 17 — естественных наук» [1277] Вейдер Б. Наполеон. С. 112–113. . Что касается начального образования, то, по подсчетам Эмиля Людвига, уже через три года после 18 брюмера Франция имела 4500 народных школ [1278] Людвиг Э. Цит. соч. С. 175. .

Не отвлекаясь от решения насущных правовых, социально-экономических, образовательных проблем, Наполеон в первые же полтора года своего консульства сумел решить и одну из самых острых проблем — бандитизма, обезопасить Республику от разбойничьих шаек. Зверский разгул этих шаек, главным образом на дорогах южной и центральной Франции, обрел в последние годы правления Директории характер социального, если не сказать национального, бедствия. Вооруженные бандиты разбойничали на больших дорогах, останавливали кареты, дилижансы, фургоны и не только грабили пассажиров, но чаще всего их убивали; нападали и на деревни, захватывали людей, изуверски (с «поджариванием» пяток на медленном огне) пытали их, требуя золота и драгоценностей. Иной раз с той же целью крупные банды совершали разбойничьи налеты и на города. «Эти шайки, — читаем у Е. В. Тарле, — прикрывались знаменем Бурбонов; их люди якобы мстили за ниспровергнутый королевский трон и католический алтарь» [1279] Тарле Е. В. Наполеон. С. 104. . Тот факт, что почти все они были заурядными уголовниками — бродягами, дезертирами, беглыми арестантами и каторжниками, эти люди, естественно, не рекламировали.

Е. В. Тарле особо подчеркнул оперативность и результативность мер, принятых Наполеоном против бандитизма: хотя «развал и беспорядок в полицейском аппарате к концу правления Директории делали эти шайки почти неуязвимыми и “подвиги” их безнаказанными», первый консул «расправился с разбоем в каких-нибудь полгода» [1280] Там же. С. 105. . Он действовал, презрев всякое милосердие по отношению к бандитам. Его директивы карательным отрядам были предельно жестокими: не брать в плен, расстреливать захваченных бандитов на месте, казнить не только тех, кто грабит и убивает, но и тех, кто перекупает и перепродает награбленное, и даже полицейских чинов, которые попустительствуют грабителям и убийцам. Результат сказался быстро и был впечатляющим: к лету 1800 г. повсеместно (кроме Вандеи, о ней речь впереди) на всех дорогах, в городах и деревнях воцарились тишина и порядок. Теперь «один вид жандармов, набиравшихся Наполеоном из числа лучших его солдат, устрашающе действовал на преступников», — писал о том времени Стендаль [1281] Стендаль. Собр. соч. Т. 14. С. 32. .

Е. В. Тарле именно в связи с очищением Франции в 1799–1800 гг. от разбойничьих банд заключил, что Наполеон всегда «решительно предпочитал скорее покарать десять невиновных, чем пощадить или упустить из рук одного виновного», и что он «скорее простил бы, если бы о нем распространяли слух, что он зверь, чем возводили бы на него напраслину, будто он добр » [1282] Тарле Е. В. Наполеон. С. 106. Курсив мой. — Н. Т. . В этом Евгений Викторович, судя по свидетельствам из самых разных источников, существенно ошибается. Конечно, исследования Артура Леви («Душевные качества Наполеона») и академика Фредерика Массона («Наполеон I в придворной и домашней жизни») можно расценить как предвзятую апологию Наполеона. Но ведь даже в них, помимо слащавых комментариев, есть неоспоримо засвидетельствованные очевидцами факты , которые говорят, что Наполеон — не только не зверь, но и как человек по своей природе, говоря словами его личного секретаря барона А.-Ж.-Ф. Фэна, «не был зол, но был естественно добр». Главное же, подобными свидетельствами изобилуют многие источники. Преимущественно на основании таких фактов Д. С. Мережковский составил в своей книге о Наполеоне отдельный параграф под названием «Злой или добрый?» [1283] Мережковский Д. С. Наполеон. М., 1993. С. 46–64. .

Да, по отношению к разбойничьим бандам, французским заговорщикам-террористам (о них пойдет речь особо) или египетским фанатикам-бунтовщикам Наполеон был жесток, но расправлялся с ними адекватно их жестокости. Запятнали его репутацию два расстрела: трех тысяч пленных турок 8 марта 1799 г. под Яффой и, как ни странно, воспринятый общественным мнением как еще более одиозный, чем расправа в Яффе, расстрел одного герцога Энгиенского 20 марта 1804 г. в Венсенском замке. Оба этих расстрела — очевидные, непростительные злодеяния. И все-таки даже в этих случаях нельзя закрывать глаза на смягчающие обстоятельства. Ведь массовый расстрел турок, как мы видели, был спровоцирован адъютантами Наполеона и навязан ему именно силою обстоятельств, которым он уступил после трехдневного их обсуждения на военном совете, а что касается герцога Энгиенского (о нем и его судьбе мы еще поговорим), то он стал жертвой такого сплетения закономерностей и случайностей, где не все зависело от злой или доброй воли Наполеона.

Зато вопиют о себе, требуя нашего внимания, другие факты. Вспомним, как Наполеон 13 вандемьера 1795 г., при стрельбе в мятежников-роялистов на улицах Парижа после первых двух залпов, во избежание лишних жертв , приказал заряжать пушки только порохом, без снарядов, т. е. пугать и разгонять мятежников холостыми выстрелами. Сравним: в России 14 декабря 1825 г. Николай I, расстреливая мятежные полки декабристов, и не подумал о такой относительно гуманной мере. А тот, восславленный корифеями мировой культуры, факт, когда 11 марта 1799 г. Наполеон с риском для собственной жизни посетил чумной госпиталь в Яффе, чтобы ободрить больных солдат, — разве не есть свидетельство гуманной, доброй воли главнокомандующего? И не о том ли говорит приказ Наполеона во время отступления из Сен-Жан д’Акра отдать всех лошадей, включая его собственную, под фургоны для больных и раненых, а здоровым солдатам, офицерам и генералам, а также самому главнокомандующему идти через выжженную пустыню пешком?

Общеизвестно, как почитал Наполеон своих родителей — папу Карло и маму Летицию, как смолоду, еще с лейтенантского чина, всегда заботился о своих трех сестрах и четырех братьях (кроме Люсьена, с которым, хоть и временно, но подолгу был в ссоре). Он мог быть верным и заботливым другом. Память о погибших друзьях — таких как Ж. Б. Мюирон, Л. Ш. А. Дезе, Ж. Ланн, Ж. Б. Бессьер, М. Ж. К. Дюрок, гибель которых он горько оплакивал, — Наполеон хранил до конца своих дней и не забыл об их семьях в своем завещании. Да что там друзья! — барон А. Ж. Ф. Фэн с удивлением узнал о том, что Наполеон всю жизнь содержит свою старую кормилицу Камиллу Илари (это еще не удивительно) и выплачивает из собственного кармана персональные пенсии сестре Максимильена Робеспьера и… кормилице короля Людовика XVI [1284] Fain А. J. Mémoires du baron Fain, premier secrétaire du cabinet de l’empereur. Р., 1909. Р. 95. . «Так просто и чудно примирил он в сердце своем палача с жертвою», — комментировал этот факт Д. С. Мережковский [1285] Мережковский Д. С. Указ. соч. С. 62. .