Николай Троицкий - Гражданин Бонапарт

Наполеон буквально с первых же дней после прихода к власти вынужден был заняться, наряду с массой других проблем, и проблемой Вандеи. Он сделал ставку не столько на подавление, сколько на замирение. Первый шаг к этому он сделал 9 декабря 1799 г. Дело в том, что 14 ноября того же года, через пять дней после 18 брюмера, близ Кале потерпел крушение английский корабль, на борту которого находился очередной десант роялистов-эмигрантов. Все они были арестованы. 9 декабря Наполеон распорядился: «…вне права народа воспользоваться несчастьем кораблекрушения, чтобы предать справедливому гневу законов несчастных, избежавших стихии волн» [1296] Цит. по: Пискунова Е. П. Указ. соч. С. 23. . По его приказу все эмигранты были освобождены из-под ареста и высланы с территории Республики.

Вслед за тем и немедленно первый консул вступил в переговоры с вождями шуанов. 25 декабря 1799 г. он принял в Люксембургском дворце Ги де Невиля — тайного представителя самого графа д’Артуа [1297] Шарль (Карл) д’Артуа (1757–1836) — родной брат двух королей — Людовика XVI и Людовика XVIII — и сам король Франции в 1824–1830 гг., глава французской контрреволюционной эмиграции на рубеже XVIII–XIX вв. , а 27 декабря — вместе с де Невилем еще и генерала Луи д’Андинье. Наполеон предложил шуанам сложить оружие и признать Конституцию 1799 г., а со своей стороны обещал им восстановить религиозные службы, списать с них недоимки, гарантировать политическую амнистию. Шуаны настаивали на реставрации Бурбонов, но первый консул был категоричен: «Бурбоны не имеют больше никаких шансов. Они забыты». Переговоры закончились безрезультатно, и Наполеон сразу (заранее предусмотрев такой поворот) перешел от переговоров к силовому давлению [1298] См. об этом: Пискунова Е. П. Указ. соч. С. 25–27; Тюлар Ж. Цит. соч. С. 108. .

10 января 1800 г. первый консул обнародовал прокламацию, которая гласила, что прекращение гражданской войны реально лишь при условии капитуляции мятежников: «Занести вооруженную руку над Францией способны теперь только люди без веры и родины, вероломные орудия внешнего врага» [1299] Цит. по: Тюлар Ж. Цит. соч. С. 109. . Одной из первых жертв нового, подчеркнуто карательного, поворота в отношении первого консула к шуанам стал один из их главарей Луи де Фротте. Он получил паспорт для проезда в Париж на встречу с первым консулом, но в то же время отправил письмо к шуанам с требованием не покоряться. Французские жандармы, узнав об этом, в ночь с 15 на 16 февраля 1800 г. арестовали Фротте. Руководивший этой операцией генерал Ф. Ж. Лефевр (будущий маршал Франции) приказал его расстрелять, и «эта экзекуция была поставлена в упрек лично Бонапарту» [1300] Tulard J. Frotté // Dictionnaire Napoléon. T. 1. Р. 839. , поскольку Л. А. Бурьенн запустил в обиход бытующую до сих пор версию о том, что расстрелять Фротте повелел сам Наполеон [1301] См. Туган-Барановский Д. M. Цит. соч. С. 124, 282. . Между тем первый консул объяснил свою роль в расправе над Фротте с исчерпывающей ясностью: «Я не отдавал такого приказа, однако не могу сказать, что огорчен его казнью» [1302] Цит. по: Тюлар Ж. Цит. соч. С. 109. .

Впрочем, расстрел Фротте был лишь заключительным актом карательной кампании республиканских войск против шуанов. Дело в том, что как раз к середине февраля генерал Г. М. Э. Брюн (еще один будущий маршал), назначенный 14 января главнокомандующим Внутренней армией, подавил главные очаги сопротивления мятежников в Бретани и Вандее. Теперь уже шуаны предложили возобновить переговоры. На этот раз Наполеон пригласил в Париж для личной встречи самого популярного среди шуанов их предводителя — Жоржа Кадудаля. Сын простого крестьянина, богатырь, «Голиаф», как называли его шуаны, с минимумом интеллекта, но с максимумом физической силы и «с сердцем тигра» [1303] Марбо М. Мемуары генерала барона де Марбо. М., 2005. С. 123. , он был фанатически одержим религиозно-роялистскими иллюзиями и с 1793 г. всегда был «заводилой» у мятежников, проявляя в боях с республиканцами крайнюю жестокость. Летом 1794 г. он был арестован, но тут случился (27 июля) термидорианский переворот, и Кадудаль вышел на свободу, а затем эмигрировал в Англию. Оттуда он вернулся по весне 1799 г., чтобы возглавить девятый вал мятежа шуанов. И вот он получил приглашение на встречу с первым консулом, который при этом гарантировал Кадудалю, независимо от исхода переговоров, личную безопасность на все время его пребывания в Париже и свободное возвращение к собратьям по оружию.

Наполеон принял Кадудаля 5 марта 1800 г. в Люксембургском дворце. Первый консул (приземистый, худощавый, далеко не атлет) несколько часов вел острый диалог наедине с тигроподобным, могучим, как Геркулес, врагом. Адъютанты Наполеона, толпившиеся в соседнем зале, были в панике: они знали, что Кадудаль готов «за Бога и Короля» на любое злодеяние и даже на самопожертвование.

«Почему он не убил Бонапарта? — задал такой вопрос Е. В. Тарле и сам ответил на него. — Исключительно потому, что в тот момент он был еще под властью той вскоре исчезнувшей иллюзии, которая с самого начала карьеры Бонапарта сбивала с толку роялистов. Им все казалось, что молодому прославленному полководцу суждено сыграть роль генерала Монка» [1304] Тарле Е. В. Наполеон. С. 107. .

Действительно, ко времени переговоров с Кадудалем Наполеон еще не ответил на первое письмо Людовика XVIII, призвавшего его сыграть роль Монка, а знаменитый отказ первого консула от такой роли в ответ на второе письмо («Вам пришлось бы пройти через сто тысяч трупов…») последует лишь в сентябре 1800 г. Теперь же Наполеон предлагал Кадудалю отказаться от войны против своей Республики и перейти на службу к ней в армию с генеральским чином (!), чтобы воевать только против внешних врагов. Кадудаль отверг эти предложения и свободно (как было ему гарантировано) вернулся в Вандею. Наполеон вновь перешел от дипломатии к насилию.

В течение следующих месяцев гражданская война в Вандее и соседних департаментах неуклонно угасала. Попытки Кадудаля оживить мятеж шуанов не удались. Сам Кадудаль вынужден был довольствоваться партизанскими набегами мелких и разрозненных банд на отставшие группы солдат Республики. Боеспособность шуанов и свойственная им ранее сила духа слабели под воздействием ряда причин: в первую очередь, это были, конечно, растущие успехи республиканских войск под командованием Брюна и Ж. Б. Бернадота, но также и обещание амнистии со стороны Наполеона, его терпимость к религии и еще сохранявшаяся надежда шуанов на него как на второго Монка. Вкупе эти факторы сказались, хотя и не сразу, но решающим образом: в мае 1801 г. республиканская армия подавила уже едва тлевший последний очаг организованного сопротивления шуанов в Вандее [1305] Си.: Пискунова Е. П. Цит. соч. С. 28. .