Николай Троицкий - Гражданин Бонапарт

На войне, по воспоминаниям того же барона Фэна, «первым делом его (Наполеона. — Н. Т.) после всякого сражения была забота о раненых. Сам обходил поле, приказывал подбирать своих и чужих одинаково; сам наблюдал, чтобы делались перевязки тем, кому они еще не были сделаны, и чтобы все до последнего перенесены были на амбулаторные пункты или в ближайшие госпитали» [1286] Fain A. J. Op. cit. Р. 253. . Заглянем в 1812 г., на поле Бородинской битвы. Хорошо известен цитированный и пересказанный в разных источниках эпизод из воспоминаний наполеоновского адъютанта и будущего члена Французской Академии графа Ф. де Сегюра: когда Наполеон со своим штабом объезжал поле сражения, уже оставленное русскими, «нога одной из лошадей наступила на раненого и вырвала у него крик, последний признак жизни и страдания. Император в гневе стал бранить штабных за то, что они не заботятся о раненых. Кто-то, чтобы успокоить его, заметил, что это русский солдат. Но император с живостью возразил, что после победы нет врагов, а есть только люди! Затем он разогнал офицеров, сопровождавших его, повелев им оказать помощь всем тем, чьи крики раздавались в разных концах поля» [1287] Сегюр Ф. Поход в Россию. Мемуары адъютанта. M., 2002. С. 110–111. Филипп де Сегюр (1780–1873) — внук маршала Франции и военного министра при Людовике XVI Ф. А. де Сегюра и сын графа Л. Ф. де Сегюра, французского посланника при дворе Екатерины IL .

Потрясающую историю записал Э. Лас Каз на острове Святой Елены со слов Наполеона. Император вспомнил тогда, как после одного из сражений Итальянской кампании 1796–1797 гг. (какого именно, забыл) в тихую лунную ночь он с группой офицеров обходил поле боя, с которого еще не успели подобрать убитых, и вдруг увидел и услышал собаку. Она выла над трупом своего хозяина. Когда офицеры подошли к ней поближе, она бросилась было к ним, потом отпрянула назад к трупу и стала лизать его лицо, тут же — опять к ним, и так много раз, не переставая выть, «как будто призывая на помощь или требуя мщения, — вспоминал Наполеон. — Никогда ничто ни на одном поле битвы не производило на меня такого впечатления <���…>. Этот человек, подумал я, всеми покинут, кроме собаки. Какой урок дает людям природа в лице этого животного! В самом деле, что такое человек и какая тайна в чувствах его? Я, командовавший в стольких сражениях и спокойно смотревший на гибель стольких людей, был потрясен этим жалобным воем собаки» [1288] Las-Cases E. Le memorial de Sainte-Helene. P., 1894. T. 1. P. 312. . Д. С. Мережковский, ссылаясь на того же Э. Лас Каза, М. Марбо и Ф. де Сегюра, добавляет к этой сцене другую: «Вот и сам Наполеон воет, как собака, как Ахиллес над Патроклом, — над маршалом Ланном, когда под Эсслингом раздробило ему обе ноги ядром. И ночью, один, в императорской ставке, когда ему подали ужин, ест через силу и плачет, и слезы капают в суп» [1289] Мережковский Д. С. Цит. соч. С. 60. .

Как и любому человеку, Наполеону не было чуждо ничто человеческое, включая добро и зло. Чем крупнее, масштабнее человеческая личность, тем заметнее в ней и достоинства, и пороки, а Наполеон был уникально масштабной личностью. Все в нем было крупно, значимо, броско — и хорошее и дурное, и добро и зло. Но судим мы его исключительно как политика, мало или вовсе не интересуясь им как человеком. Между тем все зло, за которое можно его судить, Наполеон сотворил именно как политик. В политике он был, по его собственному признанию, то львом, то лисицей, но в повседневном общении с разными (не только близкими) людьми в нем проявлялся добрый человек, а то и ребенок, по-корсикански бойкий и шаловливый. Он мог, будучи уже императором, в гостях у маршала Ж. Б. Бессьера, развлекаться детской игрой, как это делают «пятнадцатилетние мальчишки», а на острове Святой Елены так очаровал 14-летнюю англичанку Бетси Бэлкомб, что она, поначалу боявшаяся его, поскольку наслушалась о нем как о «людоеде-чудовище», через несколько дней после первой встречи уже играла, шалила с ним, как с ровесником, и не могла забыть этих игр до глубокой старости [1290] Б. Бэлкомб (в замужестве Авелл) в 1849 г. опубликовала свои воспоминания о Наполеоне на острове Святой Елены. Подробно о них см.: Бейдер Б., Хэпгуд Д. Кто убил Наполеона? М., 1992. С. 204–213, 264–265. . Д. С. Мережковский справедливо заметил, что этой Наполеоновой «детскости» (в широком смысле — как доброты) не понимают такие критики Наполеона, как «безнадежно взрослый Ипполит Тэн и безнадежно тоскующий о детстве Лев Толстой» [1291] Мережковский Д. С. Цит. соч. С. 64. . Не понял этого или, может быть, не захотел понять и Е. В. Тарле.

Обратимся теперь к Вандее. Здесь все было гораздо серьезнее и опаснее для Французской республики, чем уголовный бандитизм на дорогах. С 1793 г. на северо-западе Франции шла настоящая гражданская война, которая условно называется «вандейской», хотя кроме Вандеи она охватила еще соседние с нею провинции — Анжу, Бретань и Нижнюю Нормандию [1292] См. об этом специальное исследование: Пискунова Е. П. Приход к власти Наполеона Бонапарта и окончание вандейской войны // Вестник Вол. ГУ. Сер. 4. История. Философия. Вып. 1. 1996. С. 21–28. . Восстали тогда против Республики местные (преимущественно из Вандеи и Бретани) крестьяне, так называемые шуаны, которые отличались фанатичной религиозностью и слепо верили своим приходским священникам, а те очень искусно настроили их против антирелигиозной политики якобинцев и вообще против всего и вся, что связано с Республикой. Религиозность шуанов переплелась с роялизмом в единое целое: казненный король Людовик XVI был в их представлении не только «помазанником Божьим», но и мучеником за христианскую веру. Священники и роялисты-дворяне мобилизовали и вооружили (не столько на свои, сколько на английские деньги) целую армию — 40 тысяч бойцов [1293] См.: Туган-Барановский Д. М. Цит. соч. С. 124. . Кстати, Англия, кроме денег, снабжала шуанов продовольствием, снаряжением, инструкторами и даже «пушечным мясом»: в июле 1795 г. английская эскадра высадила на полуостров Киберон (в Бретани) несколько тысяч французских эмигрантов, готовых сразиться «за Бога и короля» [1294] Франчески М., Вейдер Б. Цит. соч. С. 49. .

Шуаны Вандеи и Бретани были не просто фанатиками, но и мастерами войны на истребление с безбожниками-республиканцами. Оноре Бальзак писал о них: «Жители этих мест беднее мыслями, чем могикане, краснокожие Северной Америки, но столь же сильны духом, столь же хитры и выносливы, как они» [1295] Бальзак О. Собр. соч.: В 24 т. М., 1960. Т. 16. С. 129–130. . Сражались они с республиканскими войсками отчаянно. Только к лету 1795 г. один из лучших полководцев Республики Л. Гош, сочетая насилие с переговорами, был близок к замирению Вандеи, но Конвент переместил его на Рейн для более важного дела — войны с Австрией, где тот вскоре умер, не дожив и до 30 лет, а тем временем гражданская война в Вандее и соседних провинциях разгорелась с новой силой. Незадолго до 18 брюмера шуаны после ряда побед над республиканскими войсками взяли город Нант. Их вожаки заговорили о близкой реставрации Бурбонов.