Николай Троицкий - Гражданин Бонапарт

Потери сторон в битве при Маренго, как это часто бывает в таких случаях, определяются по-разному: австрийские — числом от 12 тыс. [1396] Лашук А. Указ. соч. С. 163. до 19,5 тыс. человек [1397] Полевой Н. А. Цит. соч. Т. 2. С. 82. , причем барон Цах был взят в плен; французские — от 3 тыс. [1398] Манфред А. 3. Цит. соч. С. 300. до 7 тыс. [1399] Лашук А. Указ. соч. С. 163. , включая убитых, раненых и пленных.

Для французов самой тяжелой потерей стала гибель Луи Дезе. Он был убит в первые же минуты, после того как повел в атаку своих солдат: австрийская пуля пробила ему грудь навылет. Падая с коня, он успел лишь сказать: «Это — смерть» [1400] Манфред А. 3. Цит. соч. С. 300. По другой версии, последним словом Дезе было: «Убили» (Беллок X. Указ. соч. С. 165). . Наполеон, узнав о его гибели, был безутешен. Вечером после битвы он со слезами воскликнул: «Как прекрасен был бы этот день, если бы я мог сегодня обнять Дезе!» Процитировав эти слова, Е. В. Тарле сообщает: «Только дважды боевые товарищи Наполеона видели слезы на его глазах после сражения. Второй раз это было несколько лет спустя, когда на его руках умирал маршал Ланн, у которого ядром оторвало обе ноги» [1401] Тарле Е. В. Наполеон. С. 121. . Евгений Викторович не учел третьего случая, когда «боевые товарищи» видели, как Наполеон оплакивал своего друга и обергофмаршала М. Ж. К. Дюрока после боя под Гёрлицем 23 мая 1813 г. [1402] См. об этом: Лашук А. Указ. соч. С. 627; Людвиг Э. Цит. соч. С. 376; Кастело А. Цит. соч. С. 387.

На следующий день после триумфа Маренго Наполеон отправил консулам Республики короткое письмо, которое заканчивалось такими словами: «Я в глубочайшей скорби из-за смерти человека, которого я любил и уважал больше всех» [1403] Correspondance de Napoléon. T. 6. № 4909. Р. 453. . Первый консул велел похоронить Дезе в часовне монастыря на перевале Сен-Бернар. Тогда же при часовне был создан скромный музей, о котором Андре Кастело писал в 60-е годы XX в., что он еще сохраняется [1404] Кастело A. Бонапарт. С. 379. . В Париже ровно через месяц после смерти Дезе была заложена в его честь и названа его именем новая набережная [1405] См.: Бурьенн Л. А. Цит. соч. Т. 2. Ч. 4. С. 221. , а в Клермон-Ферране ему поставили памятник, который уже в наше время видел и описал А. 3. Манфред [1406] См.: Манфред А. 3. Цит. соч. С. 300. .

А что Мелас? Может быть, он и шептал «в суеверном ужасе» по адресу Бонапарта: «Человек рока!» [1407] Мережковский Д. С. Цит. соч. С. 174. А может, и ничего не шептал. Но был он так потрясен невообразимым для него оборотом в ходе битвы, что наутро 15 июня прислал в штаб Наполеона парламентеров с просьбой о перемирии. Австрийский главнокомандующий соглашался, если ему дозволят уйти с остатками его войск за Мантую, отдать французам все, чем владели австрийцы в Италии: Ломбардию, Пьемонт, Лигурию, вплоть до Генуи. В. Скотт назвал эти условия «капитуляцией» Австрии [1408] Скотт В. Цит. соч. T. 1. С. 283. . А. 3. Манфред пошел еще дальше. Цитирую его: «Если бы у Меласа потребовали большего — отдать противнику и всю Австрию, до Вены, он, наверное, и на это согласился бы. Как полководец, как человек Мелас после Маренго перестал существовать» [1409] Манфред А. 3. Цит. соч. С. 300. . Это, конечно же, преувеличение.

Наполеон, естественно, принял австрийские предложения и в тот же день, 15 июня, подписал их вместе с Меласом. Более того, он выразил уважение австрийскому полководцу (вспомним: «честному, доброму старику», по мнению А В. Суворова) и подарил ему великолепную турецкую саблю — трофей из Египта. Мелас был польщен. «Как только между нашими странами будет заключен мир, ради чего я приложу все усилия, — просил он передать Наполеону через его адъютанта, — я обязательно встречусь с первым консулом в Париже лично» [1410] Цит. по: Лашук А. Указ. соч. С. 163. .

На следующий день, 16 июня, прямо с поля битвы Наполеон отправил свое, второе после 25 декабря 1799 г., письмо императору Австрии Францу I. «Война стала реальностью, — говорилось в этом письме с явным напоминанием о том, как австрийский самодержец отклонил полгода назад мирную инициативу первого консула. — Тысячи французов и австрийцев погибли. Тысячи семей скорбят о погибших отцах, мужьях, сыновьях. На поле битвы под Маренго, посреди раненых и 15 000 тысяч убитых, заклинаю Ваше Величество услышать зов человечности <���…>. На долю Вашего оружия выпало уже достаточно славы. Даруем же нашему поколению мир и спокойствие!» [1411] Correspondance de Napoléon. T. 6. № 4914. Р. 460–462. Над этим письмом, в отличие от первого, декабрьского письма первого консула, австрийский двор и гофкригсрат задумались, а после полугодового вялого раздумья-сопротивления пошли на мир с Францией.

Победа Наполеона в битве при Маренго произвела на современников ошеломляющее впечатление. Она, по выражению А. С. Трачевского, «в один день погубила все успехи Суворова» [1412] Трачевский A. С. Наполеон I. С. 295. . Уточним: не только Суворова, но и эрцгерцога Карла и того же Меласа. Италия снова была в руках французов. Фактически то был конец второй антифранцузской коалиции, хотя после Маренго она еще держалась, точнее, агонизировала полгода. А. 3. Манфред верно заметил, что «раскаты ставшей знаменитой битвы гремели тогда по всей Европе» [1413] Манфред А. 3. Цит. соч. С. 300. . В Австрии и Неаполитанском королевстве они вызвали панику. По воспоминаниям князя Адама Чарторыйского, который в то время был русским посланником в Сардинии, «английский консул (в Неаполе. — Н. Т.), только что женившийся на молодой прелестной особе, счел своим долгом бежать из Неаполя, как только узнал о поражении австрийцев при Маренго, бросив свою жену» [1414] Чарторыйский А. Мемуары. М., 1912. T. 1. С. 194. . А в Петербурге император Павел I радостно повторял в кругу придворных: «Ну что, видите, какую трепку задали австрийцам с тех пор, как из Италии ушли русские!» [1415] Цит. по: Соколов О. В. Аустерлиц. Наполеон, Россия и Европа. 1799–1805 гг. М., 2006. T. 1. С. 50.

Не зря Наполеон много дет спустя вспоминал: «В моей жизни было три прекрасных дня: Маренго, Аустерлиц и Иена» [1416] Наполеон Бонапарт. Императорские максимы. М., 2003. С. 173. . Так он поставил Маренго в один ряд с величайшими из своих 50 побед — под Аустерлицем 2 декабря 1805 г., где были разгромлены русско-австрийские войска под командованием М. И. Кутузова в присутствии императоров России и Австрии, и 14 октября 1806 г. под Иеной, где в один день с битвой при Ауэрштедте были фактически уничтожены вооруженные силы Пруссии во главе с Его Величеством королем, тремя Высочествами ― племянниками Фридриха Великого и четырьмя фельдмаршалами.

Память о Маренго была Наполеону особенно дорога, поскольку здесь победа досталась ему с большим трудом. Синий плащ, который был на нем при Маренго, он хранил как драгоценность и на острове Святой Елены, до конца своих дней. Он даже своего боевого коня (нового, очень красивого, белой масти) назвал Маренго. Здесь, пожалуй, уместнее всего (хотя и отвлекаясь от Маренго) познакомить читателя с воспоминаниями Наполеона об одной из его лошадей: «Лошадь обладает памятью, знанием и чувством любви. Она отличает своего хозяина от слуг, хотя последние находятся с ней чаще. У меня самого была лошадь (а не Маренго ли? — Н. Т.), которая отличала меня от всех других людей, и, когда я сидел на ней, она ясно показывала свое понимание того, что ее всадник превосходит всех других, окружавших его, ― показывала тем, что выделывала антраша и двигалась с гордо поднятой головой. Она также никому не позволяла оседлать себя, за исключением одного конюха, который постоянно ухаживал за ней. Когда конюх ехал на ней, то ее движения были совсем другими; казалось, она сознает, что позволила ехать на себе человеку, подчиненному ее хозяину. Когда я терял дорогу, то обычно бросал поводья, и она всегда находила правильный путь в местах, где я со всей своей наблюдательностью и хвалеными познаниями не мог этого сделать» [1417] О’Мира Б. Цит. соч. С. 130. .