Михаил Полиевктов - Николай I. Биография и обзор царствования с приложением

Тайна не была, однако, вполне сохранена самим Александром Павловичем. Уже 5-го ноября 1823 г. он сообщил о своих распоряжениях, упоминая вполне определенно имя Николая Павловича, бывшему в то время в России прусскому принцу Вильгельму, брату супруги Николая Павловича. По своему возвращению в Берлин принц не замедлил сообщить об этом своему отцу, королю Фридриху-Вильгельму III. Вскоре после этого государь говорил о том же с историком Карамзиным, а в 1825 г. с наследным нидерландским принцем Вильгельмом Оранским, супругом сестры государя Анны Павловны. Что касается самой императрицы Марии Феодоровны, то нельзя сказать вполне утвердительно, было ли ей известно только об акте отречения Константина или и о манифесте 16 августа 1823 г. О назначении Николая Павловича наследником престола знали, во всяком случае, лица, наиболее близкие к великому князю. С принцем Вильгельмом у Николая Павловича, как мы знаем, давно уже существовали дружеские отношения; нельзя предположить, чтобы принц, зная, что готовится в России, зная, что тут затрагиваются интересы семьи его сестры (с которой он точно так же был очень дружен), не предупредил бы об этом свою сестру и ее мужа. Скоро дело получило еще большую и как бы уже официальную огласку: в придворном берлинском календаре на 1824 год – а вряд ли у Николая Павловича на письменном столе не было придворного берлинского календаря – он прямо был назван наследником русского престола. Все это приводит к заключению, что Николай Павлович не мог не знать не только об отречении его брата Константина, но и о своем назначении наследником, хотя, быть может, и не представлял себе вполне определенно ту форму, в какую были облечены относящиеся до этого акты. Ввиду того, однако, что эти акты не были обнародованы во всеобщее сведение, он находил возможным не считаться с ними, как с теряющими силу в момент смерти государя. Мог он почесть себя и обиженным тем, как вопрос о его назначении наследником престола обсуждался на семейном совете – без его участия, между матерью и старшими братьями. Эти выводы находят себе подтверждение и в образе действий вел. кн. Николая Павловича в первые минуты после получения в Петербурге известия о смерти государя.

В первых числах сентября 1825 г. император Александр Павлович и императрица Елизавета Алексеевна выехали из Петербурга в Таганрог. Государя сопровождали между прочими министр двора кн. П.М. Волконский и начальник Главного штаба бар. И.И. Дибич. Великий князь Николай Павлович, как бывало не раз и раньше, остался в столице единственным представителем царской семьи (великий князь Михаил Павлович гостил у цесаревича в Варшаве). Главное управление в столице было в руках военного губернатора гр. М.А. Милорадовича, героя 1812 года, в последние годы александровского царствования несколько опустившегося и относившегося довольно легко к тем слухам о заговоре среди офицеров, которые к этому времени ходили уже довольно упорно в городе. Командиром гвардейского корпуса был ген. А.Л. Воинов. С 18 ноября в столицу начали приходить известия о болезни государя, с 25 ноября быстро принявшие крайне тревожный характер. Узнав в этот день вечером, что надежды на выздоровление почти нет, великий князь Николай Павлович совещался с Милорадовичем и Воиновым и предложил им, при получении известия о кончине государя, немедленно провозгласить императором Константина Павловича, говоря, что он первый принесет ему присягу [23] По другим известиям, на присяге Константину особенно настаивал Милорадович. .

27-го утром происходили молебствия о здравии государя: в Зимнем дворце для царского семейства и приближенных и в Александро-Невской лавре для военных и гражданских чинов. Во время молебствия во дворце было получено известие (от Волконского и Дибича) о смерти государя. Присутствовавшим в церкви это известие принес великий князь Николай Павлович. С императрицей Марией Феодоровной сделалось дурно, ее вынесли из церкви. Вернувшись в церковь, Николай Павлович принес присягу «государю императору Константину Павловичу» и тотчас же после этого привел к присяге роту Его Величества л.-гв. Преображенского полка, занимавшую внутренний дворцовый караул. Во дворце тотчас за великим князем присягнули Милорадович, ген.-ад. кн. В.Б. Трубецкой и многие другие из свиты и приближенных. Одновременно с этим великий князь приказал дежурному генералу А.Н. Потапову привести к присяге главный дворцовый караул. Адъютант великого князя А.Ф. Адлерберг был послан с таким же поручением в инженерное ведомство, а ген. А.И. Нейдгард в Александро-Невскую лавру – поручить ген. Воинову привести к присяге все гвардейские полки. Только после этого великий князь сообщил обо всем происшедшем императрице Марии Феодоровне. Императрица крайне этим встревожилась и поспешила сообщить Николаю Павловичу, что существует акт, по которому он сам назначен наследником престола. «S'il y en a un, il ne m'est pas connu, personne ne le connait; mais nous savons tous que notre maitre, notre souverain legitime est mon frere Constantin et nous avons rempli notre devoir: arrive ce qui pourra» [24] Перевод , – отвечал ей Николай Павлович. Вслед за этим сообщил великому князю о существовании акта (вполне определенно имея уже в виду манифест 16 августа 1823 г.) прибывший к этому времени во дворец из лавры кн. А.Н.Голицын.

В тот же день, в два часа, состоялось в Зимнем дворце заседание Государственного Совета. На этом заседании возникли разногласия по вопросу, распечатать ли предварительно пакет, о котором сообщили собранию председатель Совета кн. Лопухин и кн. Голицын, или начать с присяги Константину. Первое мнение одержало верх, и пакет был распечатан. Ознакомление с манифестом и письмом Константина от 14 января 1822 г. вызвало новое разногласие, и для разрешения своего недоумения Совет in corpore отправился к великому князю. Николай Павлович убеждал Совет принести присягу его старшему брату, заявив при этом, «что он все это знает, что дело это для него не было скрыто, но что он и тогда дал себе клятвенное обещание поступить в случае подобного несчастья по тем правилам, по коим он ныне поступил». Совет, «услышав непреложную волю» великого князя, решил принести присягу и для этого снова собраться в тот же день в семь часов вечера. К этому времени, к пяти часам вечера, присяга во всех гвардейских полках уже была принесена. Вечером принес присягу Государственный Совет, о чем и был составлен журнал. На другой день копия с журнала Совета была послана с адъютантом великого князя Лазаревым в Варшаву к Константину Павловичу. Отправляя Лазарева, Николай Павлович вручил ему, кроме того, свои личные письма к обоим своим братьям. В тот же день было послано уведомление от Милорадовича к московскому генерал-губернатору кн. Д.В. Голицыну и финляндскому А.А. Закревскому о приведении к присяге Москвы и Финляндии и были разосланы повсеместно о том же курьеры. В Москве, куда вести о смерти государя стали доходить 28 ноября, митрополит Филарет сообщил генерал-губернатору о существовании пакета в Успенском соборе; после некоторого колебания было решено действовать сообразно с тем, как поступят в Петербурге, и после получения официального уведомления Москва 30 ноября спокойно присягнула Константину. В других местах присяга прошла точно так же, без каких бы то ни было осложнений. Пакеты в Сенате и Синоде были оставлены нераспечатанными.