Михаил Полиевктов - Николай I. Биография и обзор царствования с приложением

В Варшаве известие о смерти государя было получено 25 ноября. По получении этого известия цесаревич тотчас же написал письма к императрице Марии Феодоровне и Николаю Павловичу, в котором заявлял, что уступает свои права брату «в силу рескрипта императора Александра от 2 февраля 1822 г.». Он ссылался, таким образом, на документ, безусловно известный Николаю. С этими письмами 26 ноября был отправлен вел. кн. Михаил Павлович. Михаил Павлович приехал в Петербург 3 декабря. По общему совещанию между императрицей и обоими великими князьями было решено, что так как письма Константина, привезенные Михаилом Павловичем, были написаны цесаревичем до получения им известия о принесении ему присяги, то они и не могут считаться решающими. В Петербурге «без опасности» их во всяком случае нельзя обнародовать: Константин должен издать от себя, уже как государь, манифест, в котором будет окончательно решен вопрос, кому царствовать. С этим решением в Варшаву был послан в тот же день фельдъегерский офицер Белоусов. В городе начали уже распространяться слухи о том, что Михаил Павлович не присягал, и потому было сочтено за лучшее, чтобы он оставил Петербург. 5 декабря он выехал в Варшаву под предлогом сообщения Константину Павловичу сведений о здоровье императрицы-матери. Лазарев прибыл в Варшаву 2 декабря. Узнав о том, что произошло в Петербурге, Константин Павлович на другой же день отправил письмо к председателю Государственного Совета, в котором очень резко высказывался по поводу поведения Совета. Это письмо – прямой выговор Совету за незнание государственных законов, выговор, с юридической стороны, построенный безукоризненно. Цесаревич указывал, что Совет не имел права приносить присягу, зная, что присяга вообще «не может быть сделана иначе, как по манифесту за императорским подписанием», и что, кроме того, Совет забыл свою собственную присягу покойному государю, когда присягали императору и наследнику, «который назначен будет»; для этого же надо было первоначально ознакомиться с распоряжением покойного государя. Вместе с этим Константин Павлович, отвечая на письма брата, заявлял, что его решение непоколебимо, отклонял приглашение приехать в Петербург и предупреждал, что «удалится еще далее, если все не устроится согласно воле покойного нашего императора». Одновременно с этими письмами на имя Государственного Совета и брата, цесаревич письмом от 4 декабря указал Дибичу обращаться к великому князю Николаю как к государю.

Эти письма были отправлены с тем же Лазаревым. На станции Ненналь (в 260 верстах от Петербурга) с Лазаревым, везшим ответ Константина Павловича на письмо Николая Павловича от 28 ноября, встретился великий князь Михаил Павлович и, поняв, в чем дело, решил не ехать дальше от Петербурга и ждал здесь возвращения из Варшавы Белоусова. В Петербург Лазарев прибыл 9 декабря. Ознакомившись с полученным ответом, а также с письмом Константина Павловича к председателю Государственного Совета, Николай Павлович точно так же решил ждать следующего курьера.

12 декабря положение дел, однако, еще более осложнилось. В этот день Николай Павлович получил от Дибича пакет из Таганрога с подробным сообщением о заговоре тайных обществ [25] В этот же день поручик л.-гв. Егерского полка Я.И. Ростовцев предупредил Николая Павловича о существовании заговора, не называя имен участников. . Николай Павлович немедленно посвятил в это сообщение Милорадовича, кн. А.Н. Голицына и ген.-адъют. А.Х. Бенкендорфа, еще в 1821 г. представившего государю записку о тайных обществах. В этот же день прибыл из Варшавы Белоусов с письмом, содержавшим решительный отказ вел. кн. Константина Павловича. Непреклонность брата и известие об опасности заставили Николая Павловича уступить. 13 декабря был составлен от имени Николая Павловича манифест (помеченный при обнародовании 12-м декабря) с извещением о ходе последних событий, об отказе Константина Павловича и о принятом Николаем Павловичем решении. Фактическая часть манифеста была редактирована Адлербергом, которому Николай Павлович сам продиктовал главные положения, общая часть – Сперанским (после того как не удостоился одобрения более обширный проект Карамзина, в котором предполагалось наметить характер нового царствования). Одновременно с манифестом решено было опубликовать манифест покойного государя от 16 августа 1823 г., письма цесаревича и государя от 14 января и 2 февраля 1822 г. и оба письма Константина Павловича к императрице Марии Феодоровне и Николаю Павловичу от 26 ноября 1825 г. На вечер 13 декабря Николай Павлович запиской на имя председателя Государственного Совета просил назначить секретное заседание, «имея поручение от Государя Императора сообщить высочайшую волю Государственному Совету». Заседание открылось очень поздно, так как Николай Павлович желал присутствия на нем Михаила Павловича, которого ждали с минуты на минуту. Не дождавшись брата – Белоусов проехал по другому тракту, и Михаил Павлович был вызван лишь 12-го, – Николай Павлович решил начать заседание без него в первом часу ночи. Заняв первое от председателя место, он, начав словами: «Я выполняю волю брата Константина Павловича», прочел манифест о своем вступлении на престол и «попросил» министра юстиции кн. Лобанова-Ростовского (как генерал-прокурора) тотчас этот манифест и все подлежащие бумаги напечатать, обнародовать и наутро привести всех к присяге.

Неопределенным положением, создавшимся вследствие всех этих событий, решили воспользоваться члены тайных политических обществ, ставивших себе целью государственный переворот и перемену образа правления: Северного, состоявшего главным образом из офицеров гвардии, и Южного, в которое входили прежде всего офицеры расположенной на юге 2-й армии. Существование этих обществ было раскрыто еще при жизни императора Александра I доносами унтер-офицера 3-го Украинского уланского полка И.В. Шервуда, елизаветградского помещика А.К. Бошняка и капитана Вятского полка А. Майбороды [26] Эти сведения и получил Николай Павлович 12 декабря от Дибича. . История возникновения и характеристика этих обществ не входят в данный момент в нашу задачу. Присматриваясь к их взаимоотношениям, особенно в те моменты, когда в Петербург по делам обществ приезжал глава Южного общества полковник Вятского полка П.И. Пестель, можно заметить, что Северное общество находилось как бы под некоторым моральным давлением Южного, правильнее говоря – прежде всего самого Пестеля. «Южане» были более сорганизованы и более деятельны и упрекали «северян» за недостаток активности. В то же время внешние условия – близость двора и высших государственных учреждений – сами по себе как бы вызывали к действию прежде всего Северное общество. Среди «северян» к этому времени начало создаваться настроение некоторой угнетенности, сознание, что сделано мало, и отсюда – желание сделать хоть что-нибудь. План действий в обществах до самого последнего момента окончательно выработан не был. Арест некоторых из видных членов (в том числе Пестеля) заставлял торопиться. Слухи о том, что будет вторичная присяга, создавали, как казалось, благоприятный момент. Решено было, что офицеры, участники обществ, будут отговаривать в своих частях солдат от присяги Николаю и, выведя их на Сенатскую площадь и тем отрезав сообщение между Сенатом и Зимним дворцом, заставят Сенат, как верховное учреждение, провозгласить конституцию.