Михаил Полиевктов - Николай I. Биография и обзор царствования с приложением

Одновременно с этим произошли перемены в Министерстве внутренних дел, где высшие посты точно так же были поручены двум генерал-адъютантам, пользовавшимся большим доверием нового государя: в 1828 г. министром внутренних дел на место безличного В.С. Ланского (по словам Вигеля, он «казался быть более призраком министра, чем настоящим министром») был назначен весьма энергичный финляндский генерал-губернатор – генерал-адъютант гр. А.А. Закревский. Государственная полиция с 1826 г. была поручена ген.-ад. гр. А.Х. Бенкендорфу. Петербургским генерал-губернатором после Милорадовича был назначен генерал-адъютант П.В. Голенищев-Кутузов.

Управляющий Министерством иностранных дел гр. К.В. Нессельроде сохранил свое положение в течение всего царствования Николая I. Вначале государь предполагал вверить управление иностранными делами бар. Г.А. Строганову (двоюродный брат известного александровского деятеля гр. П.С. Строганова, члена Негласного комитета), но успехи нашей внешней политики в первые годы царствования в восточном вопросе упрочили положение Нессельроде. «Не менять ничего в установившейся политике Нессельроде» было одним из заветов и цесаревича Константина Павловича своему брату в его последнем отказе от престола. С именем Нессельроде связывалось то направление, какое приняла русская политика во вторую половину александровского царствования. Определенный сторонник идей так называемого легитимизма, Нессельроде являлся, однако, не столько оригинальным истолкователем этих идей, сколько их добросовестным исполнителем. Он не столько наложил определенный отпечаток на внешнюю политику николаевского царствования, сколько сам в области этой политики отражал те руководящие начала, какие были положены в основу всей правительственной программы.

Назначенный в 1823 г. министром финансов Е.Ф. Канкрин, выдвинувшийся еще с 1812 г. в должности генерал-интенданта и стяжавший к этому времени европейскую известность познаниями в области политической экономии и военного хозяйства, был оставлен на своем посту и долгое время пользовался большим доверием и уважением со стороны нового государя. Типичный консерватор в области финансовой науки и практики, Канкрин стоит несколько особняком среди других сотрудников императора Николая, совершенно чуждый той самоуверенности, которая так характерна для всего николаевского режима. Деятельность Канкрина в известной степени улучшила положение русских финансов в первую половину николаевского царствования. Позднее, однако, Николай начал тяготиться большой несговорчивостью Канкрина, особенно когда дело шло о крупных экстренных расходах на военные предприятия. К сороковым годам значение Канкрина начинает падать, и в 1844 г. он выходит в отставку. Финансовая политика николаевского царствования делается с этого времени менее осторожной, что в связи с последовавшими за этим европейскими событиями имело немалые общегосударственные последствия.

Сотрудниками нового государя вообще выступают люди более практического склада; из деятелей предшествовавшего царствования сохраняют свое значение либо те, кто расстался к этому времени со своими политическими мечтаниями, либо те, в чьих государственных взглядах эти мечтания всегда занимали второстепенное место. Теряют свое значение те, кто помнил еще «дней александровых прекрасное начало», и в особенности те, кто был на подозрении в глазах государя за свои отношения к его «les amis du quatorze», как называл иногда Николай декабристов. Александровский сановник, в котором не умер еще екатерининский вельможа и жил дух «вольности дворянской», уступает место николаевскому чиновнику, остающемуся чиновником и на высших ступенях своей служебной карьеры. Недоверчивое вначале отношение императора Николая к Сперанскому вскоре уступило место полному благорасположению. По подозрению в сношениях с декабристами о Сперанском, как и об адмирале Мордвинове, было произведено секретное следствие; оно установило полную несостоятельность этих подозрений. Давно уже во взглядах Сперанского произошли к этому времени большие перемены: после крушения его конституционных планов он с 1810 г. сосредоточивается на мысли утвердить законность при сохранении самодержавия. «Были и другие черты, – говорит биограф Сперанского проф. С.М. Середонин, – сблизившие его (т.е. Николая) со Сперанским: вера в форму, вера в силу предписания, приказы, стремления к наибольшей централизации». Сохранил свое значение, а вначале играл даже довольно видную роль и бывший сотрудник Александра I по Негласному комитету гр. В.П. Кочубей, в 1827 г. назначенный председателем Государственного Совета и Комитета министров. Наиболее сдержанный даже в те годы Кочубей в Негласном комитете гораздо больше интересовался и работал не столько над вопросами политическими, сколько над вопросами администрации и государственного хозяйства. Теперь он окончательно ушел в них и в этой области был очень ценим, как опытный советник. Напротив, другой участник Негласного комитета, Н.И. Новосильцев, не пользовался никаким значением в николаевское царствование и был прямо антипатичен лично Николаю. Утратил теперь всякое значение и последний представитель правительственного либерализма александровской эпохи адмирал Мордвинов. Особняком стоит граф П.Д. Киселев, главный сотрудник Николая I по крестьянскому вопросу, долгое время пользовавшийся большим с его стороны доверием, человек широких государственных взглядов.

Сотрудники императора Николая далеко не всегда были его лично приближенными. Говорить о каких-либо сторонних влияниях в николаевское царствование вряд ли приходится; роль этих влияний в общем направлении правительственной деятельности, во всяком случае, невелика. Зато в это время мы сталкиваемся нередко с другим явлением – личным воздействием государя на политику, шедшим иногда вразрез с тем курсом, которого держались его официальные сотрудники. Экстренные дипломатические миссии, специальные посылки и поручения, отдельные выступления с ведома государя в Государственном Совете и Комитете министров – излюбленные приемы Николая I. Итут выступают на сцену его приближенные. Николаю нельзя отказать в умении подбирать, в пределах заявленной им программы, талантливых сотрудников. Сперанский, Канкрин, Киселев и даже Уваров – все это государственные деятели недюжинного порядка. Знакомясь с его приближенными, мы попадаем в другую среду. В большинстве случаев это люди, всем своим воспитанием и жизнью сросшиеся с придворной сферой, с частной жизнью царской семьи. Другие из них чужды русской жизни по своему происхождению и с чувством культурного превосходства относятся с некоторым оттенком презрения к тому народу, участь которого теперь в их руках. Третьи, наконец, беспрекословные и усердные исполнители воли своего господина. Из самих сотрудников Николая I дольше других сохранили свое значение люди такого типа, как Чернышев, Меншиков, Паскевич, во вторую половину его царствования совершенно заслонившие собой тех, в сотрудничестве с кем Николай начинал свое правление. И еще одно любопытное явление раскрывается перед глазами наблюдателя, когда он знакомится с послужными списками этих людей. С падением Аракчеева не пали аракчеевские традиции: перед нами то и дело мелькают лица, в свое время выдвинутые Аракчеевым, пользовавшиеся его доверием. Таковы Дибич и Клейнмихель.