Сергей Дашков - Юстиниан

Появившись наконец в Константинополе, Феодора отказалась от былого шумного образа жизни, оставила театр и начала совершенствовать свои знания, наняв учителей для занятий науками. Что с ней случилось — неведомо. Быть может, она прочла либо услышала рассказ о преображении блудницы? В те времена подобных историй из уст в уста передавалось много: достаточно вспомнить хотя бы Житие святой Пелагии, бывшей танцовщицы Маргарито, или Марии Египетской, с двенадцати до двадцати девяти лет бывшей проституткой, а затем удалившейся в иорданскую пустыню и (отметим это!) еще жившей там, когда Феодора странствовала по Востоку. Автор Жития святой Марии писал, что она, уже удалившись в пустыню, даже совестилась вспомнить, сколь «неудержимо и жадно влеклась к мужчинам…», а также то, что иной раз отказывалась от платы, чтобы привлечь к себе побольше желающих [440] Византийские легенды. С. 90. . Читал ли этот автор «Тайную историю» или просто вышло сходным образом? Неясно. Можем ли мы предположить, что Феодора встретила Марию и получила от нее наставление? Это маловероятно: святая в пустыне чуралась людей. А вот с Севиром Антиохийским Феодора вполне могла пообщаться. Не этот ли страстный человек причастен к ее обращению и не от этого ли обращения она на всю жизнь приобрела уважение к монофиситству?.. Возможно и более приземленное объяснение: она просто решила уменьшить свою скандальную известность в качестве гетеры и подучиться, чтобы продавать себя подороже.

В общем, причин изменения ее поведения мы не знаем.

Племянник императора увлекся Феодорой, заставил дядю возвести ее в достоинство патрикии и издать указ, разрешавший лицам сенаторского сословия заключать браки с бывшими актрисами и проститутками. Надо сказать, что переход женщины из разряда публичных к более высокому статусу был затруднен еще и тем, что эти профессии были наследственными. Но он был возможен, и как раз замужество позволяло такому произойти. Женщины сцены во все времена привлекали мужчин, и чувства некоторых из них могли, как губка краску, стереть позорное прошлое — было бы желание. Византийский писатель Аристенет в первой книге «Любовных писем» использует подобный сюжет, рассказывая о некоей Мелиттарион («пчелке»), которая пела в миме, потом влюбилась в некоего молодого человека, и тот женился на ней. В итоге она даже переменила имя, больше похожее на кличку, стала носить неброские браслеты на запястьях и ступнях («действительно достойные свободной», — замечает Аристенет, намекая на наследственный статус такой профессии), простое покрывало, простую прическу, говорила тихо и помалу и ходила по улице «склонив голову, размеренной поступью, как следует скромной женщине» [441] Византийская любовная проза. С. 44, 45. .

Однако жена Юстина I, как уже упоминалось, оказалась категорически против союза Юстиниана и Феодоры. Свадьба их стала возможной лишь в 523 году, после смерти императрицы.

1 августа 526 года Феодора вместе с супругом была торжественно коронована императорской диадемой, и теперь толпа на ипподроме рукоплескала ей уже не как актрисе, а как своей госпоже. Феодора оказалась достойной этой чести! Обладая ясным умом и твердым характером, она долгих 22 года правила государством, будучи самой влиятельной и верной помощницей из всего окружения Юстиниана. «Император, — писала она одному из придворных Хосрова Ануширвана, — ничего не предпринимает, не посоветовавшись со мной» [442] «Тайная история». II. Цит. по: Прокопий . Войны. С. 267. . Прокопий не случайно воспроизвел эту фразу в хульном сочинении. Он подчеркивал, что императрица вмешивалась не в свое дело, вела себя «не по правилам». Ведь античный мир в социальном плане был миром мужчин, и в союзе мужчины и женщины равенства не предполагалось: именно первый признавался главным, причем в самой важной сфере — общественной. Несмотря на все уважение, проявляемое в традиционном греко-римском обществе к матери, жене или девственнице, женщины были лишены гражданских прав. Речь даже не о праве участвовать в выборах, а о такой простой вещи, как наследование имущества и владение им: соответствующая возможность появилась лишь у женщин Византии благодаря закону императора Константина от 326 года и позднее была подтверждена как раз Юстинианом.

Царство византийской женщины начиналось там, где заканчивалась улица: в доме. Если женщина начинала выполнять «внешние» социальные функции, это выглядело не вполне привычным, особенно если в семье был жив мужчина: отец, старший брат, муж. Конечно, принадлежность к царскому роду предполагала исключения, но приходились они, как правило, на ситуацию «безмужества». Именно в таких ситуациях действовали самые знаменитые женщины-правительницы античности: Клеопатра (которая свергла своего ничтожного младшего брата), Зенобия (начавшая править Пальмирой, когда ее муж Оденат был убит, а сын Вабаллат — слишком юн), Галла Плацидия (правившая, когда Гонорий умер, Феодосий II находился далеко, а сын Валентиниан III был младенцем), да та же Ариадна, чья важнейшая роль при переходе власти к Анастасию как раз и заключалась в том, что она выбрала себе в мужья императора. Феодора стала первым примером полноценного участия женщины в управлении римским государством, причем не тайного, а открытого и зафиксированного правилами участия. Официальные лица, давая присягу при вступлении в должность, клялись в верности не только императору, но и императрице, чьи имена следовали за обращением к Богу, Богоматери, архангелам Михаилу и Гавриилу, — Юстиниан по этому поводу специально издал новеллу (8-я). И не случайно посвятительные надписи Юстиниана в соборе Святой Софии или Святых Сергия и Вакха сохраняли имена обоих супругов. Как и монограммы на капителях колонн Святой Софии: если приглядеться повнимательнее, видно, что они — двух разных типов; это как раз и есть их имена и титулы, «Юстиниан император» и «Феодора августа».

Столь непривычное «единение» окружающие видели и порой прославляли, находя для этого подчас самые забавные поводы. Так, Хорикий Газский в своей речи по поводу врумалий императора, отметив, что буквы их имен — соседние (в греческом I следует сразу после Θ), льстит вполне в духе времени: «Если вам когда-нибудь приходило в голову подсчитывать отдельные буквы [от имени императора], я думаю, вы заметили, что в отношении слогов это чрезвычайно долго, так как и должно быть, ведь император является величайшим из всех достоинств. Тем не менее, как и должно быть, его имя не должно стоять в стороне от имени императрицы, даже не в буквах. В них тоже должно быть ясно, что одна общая гармония между ними существует. Соответственно, ни один посредник не явится, чтобы разделить инициалы их обоих» [443] Хорикий . Врумалии. 12, 13. С. 165. . В целом же деятельное поведение Феодоры было нетипичным и, с традиционной точки зрения, вызывающим.