Сергей Дашков - Юстиниан

На следующий день история повторилась; при этом столичный люд и монахи угрожали препозиту Амантию, которого считали «автором» религиозной политики Анастасия.

20 июля более сорока епископов (те, кого в крайней спешке удалось известить и привезти в Константинополь) подтвердили восстановление в диптихах имен Льва, Евфимия и Македония, а также отмену приговоров православным, пострадавшим за веру при Анастасии. Собор формально подтвердил каноничность решений Халкидонского собора (наравне с тремя предшествовавшими ему) и анафематствовал Севира Антиохийского.

Амантий и Феокрит были против таких решений, за что и поплатились: Юстин велел лишить их жизни. Император распорядился также казнить или изгнать из столицы некоторых других приближенных своего предшественника, а сосланных при Анастасии, наоборот, вернуть. Получил прощение и до времени скрывавшийся Виталиан — он был назначен на должность презентального военного магистра.

Таким образом новый правитель произвел, как это нередко бывает при смене власти, перестановки в рядах столичной элиты.

Стремительно пошла в гору и карьера Юстиниана, ставшего комитом доместиков [155] Курбатов , 1991. С. 224, 225. и возведенного в ранг иллюстрия. Это означало, что Юстин полностью доверял племяннику. Ведь такой пост требовал исключительной преданности: комит доместиков не только командовал личной охраной императора, но одновременно являлся секретарем консистория — императорского совета. Теперь Юстиниан был причастен ко всем важным аспектам жизни империи.

Юстин и Юстиниан решительно повернули религиозную политику государства к ортодоксии. Император приказал сместить около полусотни сирийских епископов-монофиситов и учинил гонения на приверженцев всех «неофициальных» направлений христианства. Вызвавший столько споров «Энотикон» отменили буквально в первый год правления Юстина, и скорее всего инициатором этой отмены стал Юстиниан. Папа Хормизд и восточноримский монарх в итоге действительно примирились. Это не на шутку встревожило Теодориха, который, подозревая римлян в политической измене, развязал против старой знати террор. Отношения Равенны с Византией ухудшались, несмотря на дипломатические реверансы Юстина: в 519 году он назначил консулом зятя короля Евтариха и усыновил его (видимо, по варварскому обычаю, путем вручения оружия и доспехов). Это имело далекоидущие последствия: Юстиниан стал как бы «братом» Евтариха и членом семьи Теодориха. Пройдет полтора десятка лет, и данный факт явится одним из поводов для вмешательства в остготские дела.

То, что буквально с первых дней своего царствования Юстин I занялся религиозными проблемами, вполне естественно. Византийцы вообще очень интересовались религией. Григорий Нисский, живший незадолго (по историческим меркам) до Юстиниана, саркастически писал: «Всё полно таких людей, которые рассуждают о непостижимых предметах, — улицы, рынки, площади, перекрестки; спросишь, сколько нужно заплатить оболов, — философствуют о рожденном и нерожденном; хочешь узнать о цене на хлеб — отвечают: „Отец больше сына“; справишься, готова ли баня, — говорят: „Сын произошел из ничего“» [156] Памятники… IV–IX. С. 13. . Для людей того времени вопрос исповедания веры был важнейшим, и основные различия между православием и теми же монофиситством и несторианством понимал даже такой малограмотный солдат, как Юстин. А вот во что поверить трудно, так это в способность императора вникнуть в богословские тонкости и досконально разобраться в нюансах многочисленных толков христианства. И тут его «вложения» в учебу племянника стали приносить плоды: в окружении Юстина присутствовал человек, которому он мог доверять и который способен был дать верный совет в таком щекотливом и опасном деле, как религиозная политика. Мы вряд ли ошибемся, предположив, что с самого начала правления Юстина I именно Юстиниан был в данном вопросе одним из главных действующих лиц — если не самым главным. Именно поэтому, когда император в конце 518 года вступил в общение с папой Хормиздом по поводу прекращения «схизмы Акакия», среди писем из Константинополя оказалось и послание Юстиниана. Сохранилось ответное письмо Хормизда, адресованное ему как «комиту доместиков». Юстиниан наряду с Келером, Виталианом и племянником покойного Анастасия Помпеем торжественно встречал легатов, прибывших из Рима в Константинополь 24 марта 519 года.

Юстиниан писал папе и годом позже. Во-первых, против исключения из диптихов епископов, замещавших столичную кафедру после Акакия и не осудивших его (на чем настаивал папа). Письмо Юстиниан подготовил очень осторожное и взвешенное: он рассуждал о том, что для установления церковного мира вполне достаточно анафемы Акакию (соавтору «Энотикона»), но преследование Македония и Евфимия, а также других епископов, вина которых состояла лишь в следовании государственной политике в отношении «Энотикона», избыточно, «ибо тот врач, по справедливости, наиболее удостаивается похвалы, который спешит так залечить застарелые язвы, чтобы из них не образовались новые раны» [157] Курганов , 2015. С. 279. . В конечном итоге именно Юстиниан добился своего: уважаемые православными Востока за свою подвижническую жизнь и антимонофиситскую позицию Евфимий и Македоний остались в диптихах. Второй темой, с которой Юстиниан обратился к папе, было добавление слов «един из Троицы плотью пострадал» в формулы, утвержденные Халкидонским собором. Прибавку эту пытались сделать Виталиан и так называемые «скифские» монахи из его окружения, что сначала было встречено при дворе Юстина с неудовольствием. Но Юстиниан, увидев в этой формуле возможность компромисса с монофиситами, быстро поменял свою точку зрения и данную форму если не принял окончательно, то готов был обсуждать.

Страдания Иисуса были одним из важнейших вопросов, волновавших умы позднеантичных и средневековых религиозных мыслителей. Кто же все-таки страдал? Бог? Человек? Богочеловек?

Согласно канонам официального православия Бог страдать не мог. В самом деле: если Бог страдает, то какой же он Бог?

Соответственно, анафемы считавшим, что Христос страдал божественной природой, были сделаны еще на заре христианства.

Поэтому когда в V в. по инициативе столичного монаха Петра Кнафея была предпринята попытка добавить в «Трисвятое» (в церковнославянском варианте «Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас») «распныйся за ны», то есть «распятый за нас», православные это теопасхитское добавление не приняли, сочтя его монофиситством. Ведь Трисвятое относится ко всей Троице, и получалось, что распята как бы и божественная сущность тоже, то есть человеческая как-то потерялась, слившись с божественной. Попытка сделать такую прибавку при Анастасии дважды привела к беспорядкам в Константинополе (в 510 г. и, особенно сильным, в начале ноября 512 г.).