Сергей Дашков - Юстиниан

Виталиан был назначен консулом 520 года. Выходило, что на «политическом небосклоне» империи взошла новая «звезда». Человека этого воспринимали противоречиво. С одной стороны, противостоянием Анастасию он стяжал авторитет среди православного населения империи и был обласкан новым императором. С другой — в столице помнили, что Виталиан — романизированный варвар (гот), склонный к восстаниям и обладающий для этого возможностями: у него по-прежнему были сторонники в войсках, и не случайно Анастасий не смог окончательно подавить его мятеж. Кроме того, в период кампании против Виталиана многие пострадали, лишившись имущества, родственников и друзей, — ведь помимо убитых в ходе боевых действий были и проданные Виталианом в рабство пленные из числа правительственной армии. А тут еще история с прибавкой в определения Халкидонского собора, поначалу не принятой ни Юстином с Юстинианом (вполне православными людьми), ни, как выяснилось, в Риме. Поэтому когда довольно скоро после 1 января 520 года Виталиан, выйдя из бани, был вместе с двумя своими приближенными заколот прямо во дворце (видимо, он вышел из бань Зевсксиппа), истинных причин этого убийства установить не удалось. Летописец Феофан полагал, что так консулу отомстили пострадавшие во время событий 513–516 годов; Прокопий в «Тайной истории» обвинял в свершившемся Юстиниана. Но Феофан жил через несколько веков после описываемых событий, а Прокопий склонен был обвинять Юстиниана во всех мыслимых и немыслимых преступлениях. Марцеллин же Комит, современник тех событий, о причинах убийства умолчал, отметив лишь такую подробность, как 16 ран, нанесенных погибшему. Возможно, виновных, даже если они и были найдены, предпочли не трогать: такое в истории случалось, и не раз. Но то, что популярность Виталиана и Юстину, и Юстиниану мешала, а произошедшее оказалось им на руку, — очевидно.

К моменту смерти Виталиана вторым презентальным магистром был как раз Юстиниан [159] Иногда полагают, что титул презентального магистра освободился после гибели Виталиана и был передан Юстиниану, но известно как минимум одно письмо, в котором упомянуты «магистры милитум Виталиан и Юстиниан». См.: Vasiliev , 1950. Р. 94. . Есть все основания полагать, что он и являлся реальным командующим презентальной армией, а Виталиану эту должность дали больше как почетную, чтобы он, соблазнившись ею, прибыл в Константинополь [160] См.: Глушанин , 1991. С. 178, 179. .

В 521 году уже Юстиниан удостоился звания консула, устроив по этому случаю великолепные зрелища. Марцеллин Комит отмечает невиданный для Востока империи масштаб празднований: на раздачи народу, зрелища и театральные машины было потрачено 288 тысяч солидов [161] Четыре тысячи либр (1310 кг) золота: Марцеллин Комит . Год 508. С. 83. Специальная работа о консульствах Юстиниана: Серов , 2013. . В числе множества диких животных народу показали 20 львов и 30 «пардов», то есть пантер, леопардов или гораздо более редких барсов.

Одной из инсигний римского консула были диптихи: раскрывающиеся подобно современной папке таблички для записей, покрытые с внутренней стороны воском (на них писали). Они делались из ценных пород дерева или слоновой кости и богато украшались. Нам повезло: диптих Юстиниана сохранился, и благодаря вырезанной на нем надписи мы точно знаем титулы Юстиниана на 1 января 521 года: иллюстрий, комит, презентальный магистр конницы и пехоты, консул ординарный [162] Fl.Petr.Sabbat.Ivstinian. v.i., com., mag. eqq. et p. praes., et c.od: Flavius Petrus Sabbatius Iustinianus, vir illustris, comes, magister equitem et peditum praesentalis, et consul ordinaries: см.: Vasiliev , 1950. P. 61. .

Стал Юстиниан и простатом партии венетов. Феофан, кстати, пишет, что до шестого года правления Юстина I не только в столице, но и в иных крупных городах «венеты ввели народное правление и во всех городах произвели возмущения, побиение камнями и прочие убийства. Беспорядки начались прежде всего в Антиохии и распространились по всем городам, в коих продолжались целых пять лет. При этом поражали мечами прасинов, когда они попадались при встрече, даже отыскивали в домах, и правители не смели подвергать наказанию убийц» [163] Феофан , год 6012. С. 130. Феофан в своем повествовании о времени Юстина — Юстиниана зависит от Прокопия Кесарийского, что следует принимать во внимание. .

Прокопий, описывая времена Юстина, так сообщает о нравах попустительствуемых властью венетов:

«Стасиоты прежде всего ввели некую новую моду в прическе, ибо стали стричь волосы совершенно иначе, чем остальные римляне. Они совершенно не подстригали усы и бороду, но постоянно следили за тем, чтобы те были у них пышными, как у персов. Волосы на голове они спереди остригали вплоть до висков, а сзади, словно массагеты (гунны. — С. Д .), позволяли им свисать в беспорядке очень длинными прядями. По этой причине такую моду назвали гуннской.

Далее, что касается одежды, то все они сочли нужным отделывать ее красивой каймой, одеваясь с бо´льшим тщеславием, чем это соответствовало их достоинству [164] Костюм византийца, ткань и отделка зависели от его общественного статуса. В среде аристократии существовала масса разнообразных знаков отличия, имевших вид полос, квадратов, ромбов, углов, крестов, кругов. Высшим отличительным знаком был золотой ромб (тавлион) на пурпурном плаще императора. Ближайшие сподвижники василевса носили пурпурные ромбы на белой одежде. Знаками отличия также служили золотые пояса, бляхи и застежки. — Прим. пер . . А такие одежды они могли приобретать отнюдь не дозволенным способом. Часть хитона, закрывающая руку, была у них туго стянута возле кисти, а оттуда до самого плеча расширялась до невероятных размеров. Всякий раз, когда они в театре или на ипподроме, крича или подбадривая [возничих], как это обычно бывает, размахивали руками, эта часть [хитона], естественно, раздувалась, создавая у глупцов впечатление, будто у них столь прекрасное и сильное тело, что им приходится облекать его в подобные одеяния, между тем как следовало бы уразуметь, что такая пышная и чрезмерно просторная одежда еще больше изобличает хилость тела. Накидки, широкие штаны и особенно обувь у них и по названию и внешнему виду были гуннскими. Поначалу почти все они по ночам открыто носили оружие [165] Законы того времени воспрещали частным лицам владеть оружием. , днем же скрывали под одеждой у бедра небольшие обоюдоострые кинжалы. Как только начинало темнеть, они сбивались в шайки и грабили тех, кто [выглядел] поприличнее, по всей агоре и в узких улочках, отнимая у встречных и одежду, и пояс, и золотые пряжки, и все прочее, что у них было. Некоторых же во время грабежа они считали нужным и убивать, чтобы те никому не рассказали о том, что с ними произошло. От них страдали все, и в числе первых те венеты, которые не являлись стасиотами, ибо и они не были избавлены от этого. По этой причине большинство людей впредь стали пользоваться медными поясами и пряжками и носить одежду много хуже той, что предписывал их сан, дабы не погибнуть из-за любви к прекрасному, и еще до захода солнца они, удалившись с улиц, укрывались в домах. Так как преступления продолжались, а стоящая над народом [городская] власть не обращала на злодеев никакого внимания, дерзость этих людей постоянно возрастала… Итак, в это сообщество (стасиотов. — С. Д .) начали стекаться многие другие юноши из тех, что ранее вовсе не стремились к подобным делам. Теперь же их побуждала к этому возможность выказать силу и дерзость, ибо нет ни одного известного людям греха, которым бы в эти времена не грешили, оставшись при этим безнаказанным. Прежде всего они погубили своих противников, а затем взялись убивать и тех, кто не нанес им никакой обиды. Многие, прельстив их деньгами, указывали стасиотам на своих собственных врагов, и они тотчас же истребляли их, приписав им имя прасинов, хотя эти люди им были вовсе не знакомы. И происходило это не во тьме, и не втайне, но во всякое время дня, в любой части города, причем случалось, что злодеяние совершалось на глазах у самых именитых лиц. Ведь им не нужно было скрывать злодеяние, так как над ними не висел страх наказания, но, напротив, у них даже появилось своего рода побуждение к состязанию в проявлении своей силы и мужественности, когда они одним ударом убивали какого-нибудь безоружного встречного… При всем том никакого расследования содеянного не производилось, но несчастье на любого обрушивалось неожиданно, и никто не вставал на защиту пострадавших. Ни закон, ни обязательства, упрочивающие порядок, больше не имели силы, но всё, подвергнувшись насилию, пришло в смятение. Государственное устройство стало во всем подобно тирании, однако не устоявшейся, но ежедневно меняющейся и то и дело начинающейся сызнова. Решения архонтов были подобны тем, какие возникают у объятых ужасом людей, разум которых порабощен страхом перед одним человеком, а судьи, выносящие приговоры по спорным делам, высказывали свои суждения не в соответствии с тем, что представлялось им справедливым и законным, а в зависимости от того, какие отношения были у каждой из тяжущихся сторон со стасиотами, враждебные или дружеские. Ибо судью, пренебрегшего их наказом, ожидала смерть. Многие из заимодавцев под давлением насилия вынуждены были возвращать расписки своим должникам, не получив ничего из данного ими взаймы, а многие отнюдь не добровольно отпускали на волю своих рабов. Говорят, что и некоторые женщины принуждались своими рабами ко многому из того, чего они вовсе не желали. Уже и дети небезвестных мужей, связавшись с этими юношами, вынуждали своих отцов совершать многое против их воли и помимо прочего отказываться в их пользу от своих денег. Многие же мальчики были против воли принуждены к нечестивому сожительству со стасиотами не без ведома своих отцов. То же самое доводилось терпеть и женщинам, живущим со своими мужьями» [166] «Тайная история». VII. Цит. по: Прокопий . Войны. С. 278–280. .