Сергей Дашков - Юстиниан

Тем временем по-прежнему живший в Константинополе Вигилий высказался об «Исповедании правой веры» резко негативно и заявил об отлучении каждого, кто его примет. Его поддержали коллеги по сидению во дворце Плацидии — архиепископ Медиоланский Даций и диакон Пелагий (будущий папа). Раскол усилился: власти отрешили от кафедры александрийского патриарха Зоила, который тоже выступил против нового «Исповедания…». Еще ранее был вызван ко двору, осужден и сослан по ложному обвинению в содействии узурпатору Гонтарису главный авторитет африканской общины, карфагенский епископ Репарат, отлучавший ранее Вигилия. Опасаясь за собственную свободу, папа 14 августа скрылся в базилике Святого Петра, располагавшейся где-то поблизости от дворца Хормизда. К нему присоединились Даций и более десятка других западных епископов. Они составили документ о низложении Феодора Аскиды и отлучении патриарха Мины — но предать его гласности до поры до времени поостереглись.

Юстиниан, гневаясь на папу, распорядился арестовать его. Римский епископ спрятался в алтаре и ухватился за жертвенник. Выполняя приказ василевса, посланные им солдаты схватили папу и потащили его чуть ли не за бороду. Будучи человеком тучным, Вигилий повалил какие-то алтарные колонны, оторвать от которых его не смогли. Сцена вышла неприличная, мало того — противозаконная, и, опасаясь народного возмущения, солдаты отступили, а император, по словам летописца Феофана, «раскаялся» [376] Рассказ про уцепившегося за столбы Вигилия фигурирует в истории дважды: у Феофана под 547 г. (в базилике Св. Сергия — очевидно, что это храм Св. Сергия и Вакха около дворца Хормизда) и у самого Вигилия, когда речь идет о событиях 551 г. (папа упоминает базилику Св. Петра и Павла). Вероятнее всего, это один и тот же факт, особенно если учесть то обстоятельство, что у соседствующих храмов Св. Сергия и Вакха и Св. Петра и Павла была общая стена. Видимо, Феофан ошибся. . Он поклялся на святых мощах, что ареста не будет. Папа вернулся во дворец Плацидии, но теперь, при формальной «свободе», режим содержания его и Дация был почти тюремным. Общаться с находившимися в Константинополе прочими влиятельными римскими клириками они не могли, охрана докладывала императору обо всем, что там происходило. Тем не менее 23 декабря, в канун Рождества, темной ночью толстяк Вигилий в сопровождении старика Дация и всего окружения, обманув стражу, перелез по камням, сложенным для постройки новой стены дворца, и уплыл в Халкидон. Место выбрали символичное: беглецы засели в базилике Святой Евфимии, именно там, где столетием ранее заседал IV Вселенский собор.

Юстиниан был в ярости: римские попы перехитрили его и выставили дураком. Он отправил в Халкидон Велисария. Тот должен был от имени императора гарантировать Вигилию безопасность по возвращении в Константинополь. Но Вигилий ответил, в понимании Юстиниана, нагло: он, дескать, вернется, если государь докажет свои намерения не словами, а делами, отменив эдикты. Юстиниан отправил ему оскорбительное письмо, которое благоразумно не подписал. Хитрец! Папа такое письмо принять отказался и 5 февраля следующего, 552 года опубликовал послание «Ко всеобщему народу Божию» («Ad universum populum Dei»), где жаловался на чинимые неприятности, но, поскольку стороны обещали не спорить по существу до Вселенского собора, вопроса о «трех главах» не коснулся. Император в ответ приказал поодиночке изловить и препроводить в Константинополь окружавших Вигилия епископов и диаконов. Таких набралось 14 человек (в том числе Пелагий). Тогда папа обнародовал написанное в августе 551 года осуждение патриарха Мины и епископа Кесарийского Феодора Аскиды.

И опять Вигилий обставил Юстиниана! Неканоничность действий императора, насаждавшего в церкви решения не соборные, но авторитарные, была видна невооруженным глазом. Собор же в условиях, когда римский епископ всенародно жалуется на притеснения от еретиков, этот собор организующих, оказывался скомпрометированным еще до его начала! Юстиниан это отлично понимал и рекомендовал Мине написать Вигилию покаянное письмо. Отличавшийся кротким нравом Мина это безропотно и сделал. Феодору Аскиде не оставалось ничего другого, кроме как присоединиться.

В июне 552 года Вигилий примирился с Миной и Феодором, покинул место своего добровольного заточения и торжественно возвратился в столицу, где его официально принял Юстиниан. Последний императорский эдикт о «трех главах» был отменен. Получилось, что грозный император предпочел смириться перед папой. Но смирение это было временным: Юстиниан принял точку зрения своих противников относительно недопустимости «продавливания» мнений по догматическим вопросам императорским авторитетом и волей. Церковь может в таких случаях принимать решения только соборно? Значит, быть собору!

Тем временем Нарсес высадился в Италии. В том же июне в самом центре полуострова (при Тагинах) войско Тотилы было разгромлено. Сам он при отступлении получил смертельную рану, а его диадему и окровавленные одежды Нарсес отослал в столицу. Трофеи бросили к ногам Юстиниана.

Византийцы в который раз вошли в Рим, но война не кончилась. Остатки готов отступили за По и в Тицинуме избрали королем комита Тейю. Собрав все оставшиеся силы, новый король двинулся на помощь осажденным ромеями Кумам в Кампании. В октябре 552 года армия византийцев встретила готов у подножия «Молочной горы» близ Неаполя. Готы понимали, что проигрыш будет равнозначен крушению их королевства. Ожесточенное сражение длилось три дня. По обычаю своего народа король принял в нем личное участие. Он сражался пешим, и многие знатные готы, встав рядом, отпустили своих коней, чтобы не было даже мысли о бегстве. Но это не спасло ни битвы, ни жизни короля. Тейя пал, и победа досталась ромеям. Уцелевшие остготы смогли покинуть поле боя, дав клятву или подчиниться императору, или навсегда покинуть Италию. Еще несколько месяцев Нарсес добивал оставшиеся готские гарнизоны — последние очаги сопротивления. Юстиниан мог вздохнуть с облегчением: вот теперь действительно всё!

Около 552 года у империи появился свой шелк: два несторианских монаха-миссионера, рискуя жизнью, вывезли из Китая в полых посохах грены шелковичного червя [377] Прокопий . Война с готами. IV. 17; Т. 2. С. 71. . Выпуск шелка, монополизированный казной, стал приносить ей колоссальные доходы. Но дело даже не в этом: шелк был своего рода «стратегическим товаром» позднеантичного мира, подобно золоту и железу. Красивая ткань, в которой не заводились паразиты, ценилась всеми. Одеяние из шелковой ткани, присланное в подарок, было символом могущества дарящего и статуса одаряемого. Однако до тех пор, пока персы ограничивали торговлю шелком назначаемыми в Ктесифоне лимитами, именно персидский царь определял возможности византийского императора — что было политически унизительно. Кроме того, ромеи платили за шелк золотом, то есть дополнительно ко всем выплатам снабжали своих противников ценным ресурсом. Теперь эта ситуация изменилась.