Сергей Дашков - Юстиниан

Заняв Рим, Тотила устремился в Кампанию и далее на юг, на Сицилию. На полуострове под контролем Константинополя остались лишь четыре города — Равенна, Анкона, Кротон и Отранто. Но, несмотря на военный проигрыш, император упрямо игнорировал попытки Тотилы договориться и не принимал его послов. Вместо этого он назначил главнокомандующим в Италии своего двоюродного брата Германа, снабдив его значительными силами. Тут имелся и дипломатический расчет: женитьба Германа на Матасунте сделала его в каком-то смысле фигурой, приемлемой для тех готов, которые были готовы прекратить войну и покориться византийцам. Однако решительный и способный полководец осенью того же года неожиданно умер в Фессалонике, так и не успев начать кампанию.

Злословец Прокопий, воздавая Герману посмертную хвалу, на самом деле в который раз критиковал Юстиниана — упоминая те добрые качества Германа, которыми император, по мнению писателя, не обладал: «Так внезапно умер Герман, человек исключительной храбрости и энергии, во время войны прекрасный и искусный военачальник, все делавший самостоятельно, хороший организатор, во время мира и при счастливых обстоятельствах умевший очень твердо охранять законы и порядок государственной жизни; он был самый справедливый судья, ссужавший всем нуждающимся большие суммы и за них не бравший никогда никаких процентов, во дворце и при народе наиболее строгий и гордо державшийся, дома же радушный, приятный в обращении, откровенный и приветливый. Насколько у него было сил, он не позволял, чтобы во дворце происходили какие-либо правонарушения против установленных порядков; он никогда не принимал участия в заговорах византийских партий и не имел с ними общения, хотя многие из власть имущих доходили до такой глупости» [370] Прокопий . Война с готами. III. 40; Т. 1. С. 326, 327. .

Из-за событий в Италии и Африке империя не могла выделить войска для нужд Востока. На протяжении 545–550 годов персы пытались расширить свое влияние в западном Причерноморье. Хосров даже пробовал выстроить в Колхиде флот. Можно представить, к каким кошмарным последствиям могла бы привести эта попытка, завершись она успехом! Ромеев спасло чудо: удар молнии поджег заготовленный высушенный корабельный лес, который в итоге сгорел без остатка. На повторение же своей затеи персы не пошли. В 549 году ромеи неудачно осаждали одну из главных крепостей Лазики, Петру. Из ее гарнизона к концу осады могли сражаться не более 150 человек, еще около полутысячи лежали ранеными и больными. Военный магистр Армении Дагисфей ждал, что Петра вот-вот откроет ворота, но на помощь своим из Ирана Хосров отправил многочисленный отряд. Поскольку Дагисфей не обеспечил оборону горных проходов должными силами, персы преодолели их и приблизились к Петре. В римском лагере началась паника, и войско, бросив осаду, бежало. Отряд федератов-цанов, поначалу оставшийся в лагере, через несколько дней ушел в сторону Трапезунда, и Петра осталась иранской.

Юстиниан заменил на посту магистра Армении Дагисфея на Бессу, которому удалось взять Петру после нескольких жестоких приступов, перебив или ранив почти всех ее защитников. Византийцам достался пятилетний запас провианта и воинского снаряжения. Они вывезли всё, что смогли, а крепость разрушили.

Но удача под стенами Петры не привела к решительному перелому. Поскольку византийцы, собирая налоги (а как мы помним, сам Бесса тоже отличался изрядным корыстолюбием), настраивали против себя местных жителей, иранский полководец Мир-Мерое вытеснил ромеев на противоположный, левый берег Риони и занял самые богатые области Лазики.

В Константинополе Юстиниан пытался заключить мир с персидским послом, ибо пятилетний срок предыдущего мирного договора уже давно истек. Впрочем, поскольку в тот момент Иран сотрясали неурядицы (один из сыновей Хосрова по имени Анушзад восстал против отца и развязал гражданскую войну), активных действий, помимо кампании в Лазике, Иран не предпринимал. В 552 году персы согласились продлить договор еще на пять лет при условии выплаты 20 кентинариев золота за пятилетие и еще шести — за те полтора года, что прошли с окончания срока предыдущего договора, то есть по 400 либр золота в год. Однако договор не включал в себя Лазику. Прокопий особенно отметил спесивость и высокомерие посла по имени Йазд-Гушнасп (ромеи называли его Исдигусной).

Жалобы лазов на стяжательство Бессы привели к тому, что Юстиниан снял его с должности магистра войск Армении, подверг суду, по решению которого Бесса был сослан, а его имущество пополнило казну. Новым магистром стал Мартин, его войско было усилено варварами — местными, цанами и африканскими маврами.

В Италии готы оказывали сопротивление византийцам не только на суше, но и на море, собрав значительное число кораблей. Юстиниан направил туда невиданную по численности армию (более 30 тысяч человек). В значительной, если не в основной, своей части воинство Юстиниана было варварским. В его состав входили гепиды, герулы, гунны, лангобарды, армяне и даже пленные персы. Командовал этими разноплеменными отрядами препозит священной опочивальни патрикий Нарсес. Опытный военачальник и храбрый человек, уже бывавший в Италии при Велисарии, он воспринимался Константинополем как тот, кто наконец-то закончит эту войну.

Вторая армия, посаженная на корабли, отправилась в Испанию, где против короля Агилы началось восстание потомков римлян, воодушевившихся надеждой на освобождение от власти варваров-ариан спустя почти полтора столетия после завоевания. Часть вестготов также приняла в нем самое активное участие. Исидор Севильский в своей «Хронике» подчеркивал, что именно предводитель восставших Атанагильд, начав мятеж, обратился за военной помощью к Юстиниану. Армией командовал военачальник римского происхождения патрикий Либерий. Римский аристократ, дослужившийся при остготах до должности префекта претория Италии, а затем префекта претория Галлий, он когда-то был направлен в Константинополь с посольством, остался служить Юстиниану, занимал пост августала Египта и на старости лет (ближе к восьмидесяти!) получил задание возглавить экспедицию на далекий Иберийский полуостров.

Готы тем временем овладели Сардинией и Корсикой, а годом позже снарядили три сотни кораблей и с помощью этого флота разграбили остров Керкиру и эпирское побережье. Нарсес еще не был готов выступать, и Юстиниан отрядил против готов свой флот. В 551 году около местечка Сеногаллия (неподалеку от Анконы) произошла морская битва, в результате которой готский флот был побежден. «Этот морской бой был очень ожесточенным и подобен сухопутному. Выстроив корабли в одну линию к носу с неприятельскими, они посылали друг в друга стрелы и копья; те же из них, которые стремились к славе доблести, оказавшись близко один от другого, когда корабли касались друг друга, бок о бок палубами, вступали в рукопашный бой, сражаясь мечами и копьями, как в пешем бою на суше. Таково было начало этого боя. Но затем варвары, вследствие неумения вести морской бой, продолжали это сражение в полном беспорядке. Одни из них стояли на таком далеком расстоянии одни от других, что давали врагам возможность нападать на них поодиночке, другие же, сбившись в густую кучу, в такой тесноте кораблей мешали друг другу. Можно было бы подумать, что на корабли накинута какая-то сетка из снастей. Варвары не могли ни стрел пускать в своих врагов, находящихся на известном расстоянии, — а если и пускали, то с опозданием и с большим трудом, ни действовать мечами и копьями, когда они были близко. Среди них был ужасный крик и толкотня, они все время сталкивались друг с другом и вновь шестами отталкивались один от другого в полном беспорядке. Они то стягивали фронт, поставив крайне плотно корабли, то расходились на далекое расстояние друг от друга, и в том и в другом случае с вредом для себя. Каждый из них обращался со словами побуждения к близстоящим, с криком и воплями, не с тем, чтобы побудить их идти на врагов, но для того, чтобы заставить их самих держать правильные дистанции друг от друга. Сами себе создав затруднения вследствие такого бестолкового образа действий, они были главнейшей причиной той победы, которую враги одержали над ними. Наоборот, римляне храбро вели бой и искусно руководили морским сражением. Они расположили корабли носами против врагов; они не отходили далеко друг от друга и, конечно, не сходились ближе, чем это было нужно; у них были неизменные, правильно размеренные дистанции между кораблями. Если они видели, что неприятельский корабль отделяется от других, они нападали на него и топили без труда; если они видели, что некоторые из врагов где-либо столпились, то они посылали туда тучи стрел; нападая на находящихся в таком беспорядке и в смущении от собственного столь им вредящего беспорядка, они избивали их в рукопашном бою. У варваров опустились руки благодаря такому несчастному повороту судьбы и совершаемым ими одна за другой ошибкам в сражении; они не знали, как им вести сражение; они не могли ни продолжать морской бой, ни тем более сражаться, стоя на палубах, как в пешей битве на суше; бросив сражение, они стояли в бездействии перед лицом опасности, предоставив все на произвол судьбы. Поэтому готы обратились в позорное бегство в полном беспорядке и уже не вспоминали ни о доблести, ни о приличном отступлении, ни о чем-либо другом, что могло бы принести им спасение, но по большей части поодиночке в полной беспомощности попали в середину врагов. Немногие из них бежали на одиннадцати кораблях и, скрывшись от преследования, спаслись, все же остальные остались в руках врагов. Многих из них римляне тут же убили, многих других уничтожили, потопив вместе с кораблями. Из начальников готов Гундульф бежал, ускользнув с одиннадцатью кораблями, другого римляне взяли живым в плен. Затем воины готов, высадившись на берег с этих кораблей, тотчас их сожгли, чтобы они не попали в руки врагов, а сами пешком отправились в лагерь к войску, которое осаждало Анкону. Передав там все, что произошло, они прямым путем вместе с остальными отступили, оставив лагерь врагам, и сломя голову с великим шумом и смятением бежали в город Ауксим, находившийся поблизости. Немного спустя римляне пришли в Анкону и нашли лагерь врагов пустым. Доставив гарнизону продовольствие, они отплыли оттуда. Валериан вернулся в Равенну, а Иоанн (византийские флотоводцы. — С. Д .) возвратился в Салоны. Эта битва сильно подорвала и самомнение, и силу Тотилы и готов» [371] Прокопий . Война с готами. IV. 23; Т. 2. С. 94–96. .