Сергей Дашков - Юстиниан

Артаван (тот самый, что несколькими годами ранее хотел убить василевса) возглавил экспедицию на Сицилию и очистил остров от готов.

Тотила, воевавший к тому времени на два фронта (с византийцами и франками, занимавшими север Италии), снова попытался договориться с Юстинианом о мире, но император и на этот раз его предложения отверг.

Предельное напряжение сил государства (войны, общественное строительство, реформы) и сопутствующая этому коррупция привели к тому, что начиная с конца 40-х годов VI века народный гнев стал вновь проявляться открыто. Хотя после «Ники» наступило долгое затишье, причины восстаний никуда не делись. 11 мая 547 года взбунтовался народ на ипподроме. Императору пришлось выслать экскувиторов и прочих воинов. Как и шестнадцать лет назад, солдаты рубили мечами бегущих, и пало много людей, но еще больше затоптали в панике. В июле 549 года очередное побоище между венетами и прасинами привело к убийствам и поджогам. Рассказывая об этом, летописец Феофан замечает: «А во время царского выхода к Евдому, хранители царских одежд (веститоры) потеряли царскую корону, которая нашлась через восемь месяцев, равно сохранилось и было найдено и все украшение короны, в том числе и единственный драгоценный камень». Он не связывает это событие с бунтом, но утрату венца в спокойной обстановке представить сложно. Весна 550 года в столице тоже оказалась щедрой на неприятности. В марте вырвался из стойла и потоптал многих людей слон, приведенный в качестве подарка от кого-то из индийских (эфиопских?) владык и содержавшийся на ипподроме. А 16 апреля в очередной раз буйствовали димы, и под шумок были разграблены некоторые столичные мастерские [372] Феофан , годы 6039, 6041, 6042. С. 173, 174. .

Той же весной 550 года три тысячи славян перешли Дунай, затем Гебр (видимо, Марицу) и разбили приграничные войска. Далее, в крепости Цуруле (ныне Чорлу), прикрывавшей Константинополь со стороны Фракии, стояла крупная кавалерийская часть презентальной армии. Но ее командиру Асваду не удалось организовать должного сопротивления пришельцам; он был разбит, пленен и казнен самым безжалостным образом: его сожгли заживо, предварительно нарезав ремней из кожи спины. Редкие дружины византийцев, не решаясь дать сражение, лишь следили за тем, как, разделившись на два отряда, славяне занялись грабежами и убийствами: одни двинулись на Константинополь, другие — в Иллирик. Жестокость нападавших впечатляла: оба отряда «убивали всех, не разбирая лет, так что вся земля Иллирии и Фракии была покрыта непогребенными телами. Они убивали попавшихся им навстречу не мечами и не копьями или каким-нибудь обычным способом, но вбив крепко в землю колья и сделав их возможно острыми, они с великой силой насаживали на них этих несчастных, делая так, что острие этого кола входило между ягодиц, а затем под давлением тела проникало во внутренность человека. Вот как они считали нужным обходиться с нами! Иногда эти варвары, вбив в землю четыре толстых кола, привязывали к ним руки и ноги пленных и затем непрерывно били их палками по голове, убивая их таким образом, как собак, или змей, или других каких-либо диких животных. Остальных же, вместе с быками и мелким скотом, которых не могли гнать в отеческие пределы, они запирали в помещениях и сжигали безо всякого сожаления» [373] Прокопий . Война с готами. III. 38; Т. 1. С. 322. .

Летом 550 года другая славянская рать отправилась в поход на Фессалонику. Огромное войско, комплектовавшееся в Сердике для отправки в Италию, получило приказ заняться фракийскими делами. Лишь тогда славяне, напуганные этим известием, ушли в Далмацию и перезимовали там. Но довольно скоро, через год или менее того, весной, они снова напали и дошли до Длинных стен, где один из их крупных отрядов был уничтожен.

Где-то византийцы справлялись с варварами с помощью дипломатии. Как раз в 551 году ударом в тыл ромеи ослабили натиск кутригуров (живших западнее Дона): подкупив соперничавшее с ними племя гуннов-утигуров (живших восточнее), они спровоцировали их набег на земли кутригуров, и те повернули назад, защищать свои кочевья. Какой-то части кутригуров Юстиниан позволил расселиться в пределах империи, рассчитывая получить из них федератов. По словам Прокопия, узнав об этом, вождь утигуров направил в Константинополь послов, чтобы высказать негодование по поводу такого решения императора: мол, странно ведут себя ромеи, оказывая благодеяния не им, утигурам, а жестоким людям, которые еще вчера обращали жителей империи в рабство и наверняка будут злоумышлять еще. Пришлось послать богатые подарки и утигурам! [374] Артамонов , 2001. С. 109–145; Риччи , 2013.

И, словно оправдывая слова варвара о ненадежности таких союзников, «отличились» гепиды: вместо того чтобы выполнять обязательства, они позволили славянам с награбленным добром и пленниками уйти обратно через Дунай, взяв с захватчиков плату: по номисме за человека.

В июне 551 года Юстиниан сочинил и оформил эдиктом на имя патриарха Мины еще один обстоятельный трактат против «Трех глав» — «Исповедание правой веры» («Confessio rectae fidei»). Этот достаточно обстоятельный и сложный текст, объяснявший позицию императора, стал в определенном смысле ответом Факунду, которого василевс решил не преследовать, а опровергать.

В июле 129-й новеллой Юстиниан совершенно неожиданно пошел навстречу просьбам епископа Палестинской Кесарии Сергия и отменил гонения на самаритян. Им даже было позволено передавать имущество по наследству без каких бы то ни было ограничений, делать дары и заключать частные сделки. Не исключено, что император убоялся Божьего гнева: ведь как раз в начале июля на Востоке случилось мощное землетрясение, разрушившее многие города Сирии, Палестины и Армении. Пострадали Тир, Сидон, Верит, Триполис, Библос. В ливанском Ботрисе (Ботрун) скала, отколовшаяся от берега, рухнула в море и образовала новую гавань. Бедствие сопровождалось невиданным и ужасным явлением — цунами. Вот как описал его Иоанн Эфесский: «Море также и вдоль всего финикийского побережья отступило и вернулось почти на две мили. Но мы решили сообщить для потомков о страшной катастрофе и большом и замечательном знамении, которое произошло в городе Бейруте, в Финикии, в землетрясение, разрушившее города. Ибо в страшной путанице, когда море по воле Божьей отступило и отошло от Бейрута и других прибрежных городов Финикии на расстояние почти двух миль, страшные глубины моря стали видны. Вдруг замечательные, разнообразные и удивительные достопримечательности можно было увидеть — затонувшие корабли, полные различных грузов, а также и другие вещи, когда воды отошли от земли. Некоторые корабли, которые были пришвартованы в портах, поселились на морском дне, и по повелению Божию они были брошены, как вода утекла. Поэтому люди бежали от этого стихийного бедствия, повергшего их в горе и раскаяние жестоким зрелищем гнева, и чувствовали на себе презрение не только к нечестивому миру, но и к их собственной жизни, что их сердца не были закалены, как у фараона — не от Бога, как было написано о нем, но от дьявола. Жители городов и побережья сразу же бросились в море в смелом и решительном порыве, чтобы похитить со злой скупостью огромные брошенные сокровища, которые были на дне моря — этот порыв порой стоил им жизни. Поэтому, когда многие тысячи людей, бросаясь в глубины моря в смертельном порыве, начали принимать сокровища и быстро их прятать, то другие, видя их, нагруженных смертельным богатством, бросались с еще большим энтузиазмом, чтобы не быть лишенными скрытых сокровищ, которые внезапно обнажило землетрясение, когда некоторые из них устремились вниз на дно, другие спешили выше, третьи пытались сделать все возможное посередине, и все метались в растерянности, то огромная волна моря, стремясь незаметно вернуться на исходные глубины, набросилась на перегруженных и промышляющих в глубинах людей, вихревыми потоками поливая всех этих несчастных, которые бросились найти богатство со дна моря и, как фараон, они спустились в глубины и утонули, как это написано, как камни, и Бог катил воды моря над ними, которое, как наводнение, вырвалось и изобильно потекло обратно в исходное положение. Те, кто задержался на краю берега в этих местах, и в настоящее время торопясь спуститься, те, кто был ближе к земле, бежали на берег, когда они увидели, что глубоководный поток мчится назад в исходное положение. Но после того, как они бежали, словно охотники, произошло сильное землетрясение, которое обрушило дома в городах, особенно в Бейруте. Дома, упав, раздавили тех, кто бежал от моря, и так что никто не выжил. Море поднимается против них сзади, а землетрясение обрушало вниз город перед ними, потому что из-за своего зла и жадности они были пойманы между двумя бедствиями. Это произошло с ними в соответствии со словами священников: „хотя спасены от моря, справедливость не позволила бы им жить“. Поэтому те, кто искал богатства, были доведены до полного уничтожения и погибли, и их тела были обнаружены плавающими на волнах, как мусор, а на щебне из разрушенного города, по повелению Божию, вспыхнул огонь, и почти два месяца жгло пламя, и так разгорелось среди руин, что даже камни были сожжены и превратились в известь. Тогда Господь ниспослал дождь с неба в течение трех дней и ночей, и поэтому огонь, горевший в городе Бейруте, был потушен. Любой, кто был спасен от моря, вернулся в потерпевший крах город; лежавшие в городе раненые и пострадавшие жаждали воды, так как акведук города был разрушен. Когда сообщение об этом было получено императором Юстинианом, он послал золото через несколько знатных людей, которые собрали и погребли бесчисленные человеческие тела и восстановили город в некоторой степени» [375] См.: Иоанн Малала , прим. к с. 181, 182. .