Сергей Беляков - Весна народов [Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой]

По свидетельству комиссара станции Киев-II Товарная Франца Ивановича Вишневского, случалось, что расстреливали просто прохожих с чистыми руками [925] Там же. С. 139. . «Расстрелы были предоставлены на усмотрение самих красногвардейцев. Расстреливались и солдаты, вышедшие из госпиталей без удостоверений» [926] Там же. С. 126. , — утверждал большевик Сергей Моисеев.

Муравьев признавал, что бессудные расстрелы в Киеве были. По его словам, «солдаты так озверели и вошли в такой азарт, что остановить их не было никакой возможности» [927] Там же. С. 293. . Но Муравьев «озверел» не меньше своих солдат. Однажды красногвардеец привел к нему задержанного солдата без документов: «Зачем ты привел ко мне эту сволочь? Убей его!» — приказал Муравьев [928] Там же. С. 53. .

Собственно, массовые расстрелы не отрицал никто. Только товарищи Чудновский, Аросев, Сливинский (казначей 1-й революционной армии) их оправдывали: мол, солдаты и красногвардейцы увидели трупы рабочих, замученных гайдамаками, и не смогли сдержать своего революционного возмущения. Тяжелые потери при штурме Киева тоже озлобили большевиков: «В боях под Киевом было убито 600 чел.» [929] Гриневич В. А., Гриневич Л. В. Слiдча справа М. А. Муравйова. С. 190. , — утверждал начальник штаба 2-й революционной армии В. А. Фейерабенд. Военные историки считают, что в годы Первой мировой на одного убитого в среднем приходится трое раненых. Если так, то армия Муравьева потеряла до 2400 человек, более трети личного состава. «Прошу Вас убедительно прислать мне тысячу или две или сколько можете красной гвардии, ибо понес большие потери» [930] Цит. по: Пученков А. С. Украина и Крым в 1918 — начале 1919 года. С. 14. , — телеграфировал Муравьев в Совнарком.

Вячеслав Яковлевич Аросев, поручик 79-го Куринского полка и брат революционера и писателя Александра Аросева (будущего отца любимой народом актрисы Ольги Аросевой), во время штурма Киева лежал в киевском военном госпитале. Он был на стороне большевиков, старался оправдывать их, но все-таки должен был признать: «…все причастные к украинским войскам, хотя и поспешно, но всё же покинули гор[од] Киев». А значит, «убийства и расстрелы производились над совершенно невинными людьми» [931] Гриневич В. А., Гриневич Л. В. Слiдча справа М. А. Муравйова. С. 238. .

Однажды чуть было не расстреляли… самого Муравьева. Какой-то солдат «крикнул на меня, чтобы я не разговаривал, и хотел меня прикончить, — рассказывал Муравьев следователю ВЧК, — но один из моих конвоиров сказал ему: „Ты что, не видишь, что это главнокомандующий!“ Тогда солдат проворчал: „Ну ладно, проходи уж“» [932] Там же. С. 293. .

Власть должна была перейти к Народному секретариату — советскому украинскому правительству, которое переехало из Харькова в Киев. В Киев переехал и Центральный исполнительный комитет Всеукраинской рады рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Именно украинским словом «рада» (а не русским «совет») назван высший орган власти в республике. Новая власть подчеркивала свое «украинство». Народный комиссариат по военным делам разместили в том же здании, где при Центральной раде было Военное министерство. Над зданием повесили красное знамя с двумя желто-голубыми полосками в левом верхнем углу [933] Дорошенко Д. Мої спомини про недавнє-минуле. С. 227. . Это был флаг советской Украины — Украинской Народной Республики Советов. Официальные документы и обращения к населению печатались в главной газете советской Украины — «Вестнике Украинской Народной Республики». Правда, выходила эта газета на русском.

Но реальной власти Народный секретариат и Всеукраинский ЦИК не получили, потому что войска подчинялись Муравьеву, а не Коцюбинскому или Евгении Бош. Последняя занимала пост секретаря по внутренним делам, то есть должна была отвечать в том числе и за порядок. Евгения Богдановна предложила Муравьева арестовать, ее поддержали товарищи Бакинский и Затонский. Но осуществить задуманное было довольно трудно.

Муравьев игнорировал Народный секретариат, вообще не принимал всерьез советское украинское правительство. Главком совершенно рассорился с украинцами, настроил их против себя: «Он уже в Полтаве <���…> взял определенно резкий тон, тон оккупанта» [934] Антонов-Овсеенко В. А. Записки о Гражданской войне 1917–1918. Кн. 1. Т. 1. С. 103. . Это писал Антонов-Овсеенко, который Муравьева ценил, всячески защищал и в своих мемуарах не побоялся дать своему бывшему соратнику самую высокую оценку. Но даже он говорил про «тон оккупанта».

В Муравьеве украинцы не без основания видели «централиста», то есть, говоря другими словами, русского националиста-имперца. Владимир Затонский писал в Петроград, к Сталину, просил отозвать Муравьева. В числе обвинений против командующего, быть может, самым важным было это: Муравьев «показывал явно, что Украина завоевывается именно великорусскими войсками» [935] Гриневич В. А., Гриневич Л. В. Слiдча справа М. А. Муравйова. С. 223. . Таким образом, «покоритель Киева» совершенно разрушал тонкую большевистскую игру с украинцами. Он сорвал покрывало с национальной политики большевиков, дискредитировал их.

Разумеется, в этом не было ни следа заговора. Муравьев искренне считал, будто все делает правильно. Его войска действовали со своим главкомом заодно. По словам Николая Полетики, портреты «Шевченко срывали со стен и топтали ногами. Говорить на улицах на украинском языке стало опасно» [936] Полетика Н. Виденное и пережитое. С. 115. . Человека могли арестовать и расстрелять даже за украинскую прическу. Так, 27 января красногвардейцы поймали несколько человек, которые на свое несчастье носили чуприны (чубы). Проверили документы — оказалось, что у них и документы на украинском. Арестованных сочли гайдамаками и собрались расстрелять. На этот раз расстрел остановил сам Муравьев. Оказалось, это были украинские большевики, которые воевали за советскую власть [937] Гриневич В. А., Гриневич Л. В. Слiдча справа М. А. Муравйова. С. 161. . Им очень повезло, потому что за документы на украинском обычно убивали. Особенно отличались этим солдаты 2-й армии, «ремнёвцы», как их стали называть по фамилии нового командующего [938] Там же. С. 112. . «Складывалось впечатление у населения, что ремнёвцы борются вообще с украинцами» [939] Там же. , — вспоминал народный секретарь Николай Скрипник. Его и самого чуть было не расстреляли как раз за украинские документы [940] Там же. С. 112–113. . Такая же участь грозила и Затонскому. Увидев у этого интеллигентного большевика документы на украинском, красногвардейцы решили, что перед ними член Центральной рады. Его спас только мандат Совнаркома, подписанный самим Лениным.