Александр Сегал - История эпидемий в России. От чумы до коронавируса

Затем последовала длительная переписка, из которой следует, что администрация казачьего войска не соглашалась с врачебной управой и добивалась изоляции больных, так как без этого «…сия пагубная болезнь может распространяться более и более». Но управа упорствовала. Было исписано много бумаги и приведено много красноречивых доводов, но они не смогли повлиять на укоренившиеся у казаков убеждения в заразительности болезни и, не получив просимого разрешения на помещение заболевших в больницу, они устроили в 1827 г. отдельные помещения для больных проказой.

В 1850 г подобный же дом был устроен для 4 больных проказой около Ветлянской станицы [664].

Интересные сведения сохранились также о существовании проказы на Северном Кавказе. Исследуя распространение проказы в Терской области, Г. Н. Минх отметил, что болезнь проявилась там главным образом среди пришлого населения, у коренных же жителей она почти отсутствовала. «Я не хочу сказать, – указывал этот известный исследователь, – чтобы между последними не попадались отдельные случаи заболеваний, хотя я таковых не видал. Указывая на это отсутствие, я имел в виду то, что ни в литературе, ни путем личных справок, я не мог найти даже отдельных указаний на существование у туземцев гнезд проказы, которые могли бы дать повод заподозрить ее давность и, следовательно, дать право искать в туземном населении источник развития проказы в наших станицах» [665].

Предполагают, что проказа в Терской области появилась с момента заселения Моздокской линии. По крайней мере еще в 1771–1773 гг. Гюльденштадт, описывая горячие ключи между Тереком и Сунджею, упомянул, что он наблюдал результаты лечения их водами сорока больных разными болезнями, в том числе и одного, страдающего проказой.

Так же как и в других местах, жители сами принимали некоторые меры по изоляции больных. Для больного проказой где-нибудь в лесу строили домик, пищу приносили родственники, но, боясь заразы, клали ее в некотором отдалении от жилища больного.

В 40-х годах на проказу обратил внимание штаб-лекарь Чистяков. Он донес старшему доктору войск Кавказской линии, а тот просил в 1844 г. командующего войсками отправить семь больных проказой на Старо-Юртские минеральные воды и организовать для них отдельный госпиталь. Просьба, очевидно, была удовлетворена, так как при полковом лазарете близ станицы Наур в 1850 г. была открыта лечебница на 15 человек. Средств на Наурскую лечебницу отпускалось мало, и больные, чтобы прокормиться, вынуждены были собирать милостыню. Поэтому больные шли в больницу весьма неохотно: в 1862 г. поступило два больных, а в 1863 г. – всего один, хотя в станицах больных проказой было значительно больше.

Тем не менее Г. Н. Минх считал эту лечебницу все-таки положительным явлением и указывал: «…чтобы сделать оценку условий жизни больных в лечебнице более справедливо, нужно вспомнить о прежде существовавших приютах, одиночно стоявших в лесу или скитах в виде землянок, сравниваемых с свиными хлевами» [666].

В 1827 г в Медицинский департамент Министерства внутренних дел поступило первое донесение о случаях проказы в Якутской области [667].

Заведовавший Вилюйской больницей врач сообщал, что там находятся одиннадцать больных какой-то болезнью, весьма сходной с проказой. В 1832 г. этих больных обследовал другой врач и тоже нашел, что эта накожная болезнь похожа на проказу. В 1836 г. инспектор врачебной управы видел в Вилюйской больнице десять больных проказой.

В 1835 г. Якутский губернатор доносил в Иркутск, что дом, в котором размещена Вилюйская больница для больных проказой, пришел в ветхость и совершенно не пригоден для размещения в нем больных. Началась длительная бюрократическая переписка, в результате которой в 1840 г. были составлены план и смета для постройки новой больницы.

Для принятия решения потребовалось 20 лет. Только в 1864 и 1865 гг. были построены четыре больницы – в Олекамске, Верхоянске и Вилюйске.

Больше сведений о распространении проказы в первой половине XIX века в России нет. Но это едва ли может свидетельствовать о ее отсутствии, скорее всего ее часто смешивали с другими болезнями, в том числе с сифилисом.

В медицинской литературе XIX века наблюдается интересный метаморфоз во взглядах на заразительность проказы.

Как известно, в середине века, когда проказа приняла повальное распространение в Европе, никто и не сомневался в ее заразительности. Был издан ряд строгих законов, по которым больные проказой изгонялись из общества и считались по существу умершими. Закон запрещал им входить в церковь, посещать базары, площади и вообще места, где собирается народ, мыть руки в родниках и ручьях. Они не смели прикасаться к вещам, которые хотели купить, а указывали на них палкой и при разговоре должны были вставать против ветра и говорить не иначе как закрыв рот плащом.

Уже в V–VII веках во многих западноевропейских странах появились лепрозории, куда помещали больных проказой. Выходить из лепрозория больной мог только с особого разрешения, получая при этом специальную одежду. Во Франции это была особого фасона шляпа и серый плащ, с левой стороны которого нашивалось подобие гусиной лапки из красного сукна (символ мутиляции конечности), в руки же давалась трещотка и колокольчик, которыми больной оповещал о своем приближении.

В результате строгой изоляции больных проказа стала постепенно исчезать, а лепразории закрываться. В XVIII и начале XIX века о проказе уже почти ничего не было слышно. По крайней мере в середине XIX века, для того чтобы познакомиться с проказой, Гебра и Вирхов ездили в Норвегию, где в это время были уже выявлены большие очаги болезни [668].

Вместе с исчезновением болезни постепенно стирался и накопленный веками опыт борьбы с ней. Более того, среди врачей стал упорно дискутироваться вопрос, заразительна ли проказа. Нужно сказать, что над этим вопросом ломали голову только представители научной медицины, народ же тех стран, где проказа гнездилась, давно не сомневался в ее заразительности и принимал меры по изоляции больных. Однако большинство представителей официальной медицины считали это совершенно излишним.

Под влиянием таких взглядов стали закрываться больницы для больных проказой на Дону и в Терской области. В 1864 г. инспектор врачебной управы Донской области, ссылаясь на медицинские авторитеты, а также на свои личные наблюдения и мнение четырнадцати врачей, служивших в военных госпиталях области, ходатайствовал о закрытии Кутейниковской больницы (см. выше), и больница для больных проказой на Дону была закрыта. Вскоре после этого той же участи подверглась и Наурская лечебница в Терской области. Инициатором ее закрытия был лекарь Козловский, командированный в Терскую область для «исследования проказы».