Александр Сегал - История эпидемий в России. От чумы до коронавируса

Назаров так описывал махау-хона: это участок земли, обнесенный глинобитным забором и застроенный убогими саклями. Обычно он помещался в удалении от населенных пунктов, но вблизи больших дорог. Основным источником существования больных были подаяния и пожертвования, но так как этого часто не хватало, то больные голодали и вынуждены были ходить по базарам, выпрашивая милостыню. Только один Ташкентский кишлак-махау в конце XIX века стал получать небольшую субсидию из средств Общества Красного Креста.

Что же касается общего количества больных проказой в Средней Азии, то его никто не знал. Неизвестно было даже общее количество махау-хонов [675].

Публикуются данные о случаях проказы в Сибири и в ряде центральных губерний России.

Накопившиеся в конце XIX века материалы позволили говорить о довольно широком распространении в стране проказы.

В 1889 г. в докладе, прочитанном на 61-м съезде естествоиспытателей в Кельне, О. В. Петерсен [676]определил общее количество больных проказой в России в 817 человек, но при этом оговорился, что «…число прокаженных в России, как это доказывается всеми исследователями, гораздо значительнее» [677]. И действительно, уже в 1899 г. Петерсен на VII Пироговском съезде в Казани увеличил цифру до 1669. Как это видно из приводимой таблицы, случаи заболеваний были рассеяны по всей территории страны.

Проказа в России в конце XIX века (данные О. В. Петерсена):

Однако эти данные, взятые из материалов Медицинского департамента, были далеко не полными. Так, по мнению Дегио, число больных проказой в Лифляндской губернии составляло не 520, а 823. Эта цифра все время увеличивалась и в 1900 г. составляла уже 862 учтенных больных (Эразмус). То же самое можно сказать и про Область Войска донского, где, по данным Гринфельда, было не 102, а 173 больных проказой, и про Херсонскую губернию, где было не 20, а 46 прокаженных (Гошкевич). Если же к этому добавить и 96 больных, осмотренных Минхом в Туркестанском крае, то общий итог должен быть значительно увеличен. В отчете Медицинского департамента за 1895 и 1896 гг. количество больных проказой в России определено в 1200 человек [678].

Возможно, что прав М. П. Манассеин, писавший, что с большей степенью вероятности можно допустить действительное число прокаженных, если 1200 помножить на 8, т. е. 9600 [679].

Оказавшись перед фактом довольно широкого распространения проказы, фактом, о котором даже не подозревали, медицинская общественность вынуждена была решать вопрос, что же делать, чтобы предупредить распространение болезни и как поступать с больными проказой.

Вопрос о заразительности проказы, так горячо и долго обсуждавшийся в мировой литературе, приобрел совершенно иное звучание, когда случаи проказы были обнаружены в центральных губерниях страны и даже в Петербурге. Более того, когда Петерсен опубликовал статью о случаях проказы в Петербурге (см. выше), она встревожила не только и даже не столько врачей, сколько самые широкие круги населения.

Призрак грозной болезни заставил забеспокоиться и правительство. Была создана комиссия под председательством градоначальника с участием врачей и городского головы Петербурга. Но комиссия после недолгих обсуждений пришла к выводу, что так как, по мнению большинства «наиболее компетентных» по этому вопросу специалистов, заразительность проказы весьма сомнительна, то при настоящих условиях она не представляет никакой опасности для Петербурга и «…в принятии каких-либо особых мер для охранения населения столицы от заразы надобность не встречается» [680].

Кто же были эти наиболее компетентные лица, отрицавшие в России заразительность проказы? Прежде всего А. Г. Полотебнов – основоположник отечественной научной дерматологии, профессор Военно-медицинской академии (1838–1907). В своих работах «Заразительна ли проказа?» (1890), «Есть ли основания считать проказу заразительной?» (1892), в докладе на V съезде руских врачей в память Н. И. Пирогова Полотебнов утверждал, что проказа является наследственным заболеванием, развивающимся под влиянием неблагоприятных местных условий.

Полотебнов пользовался огромным авторитетом, и его мнение в значительной степени давлело над взглядами врачей. Поэтому сторонникам заразительности проказы в России пришлось затратить немало усилий для обоснования необходимости изоляции больных проказой.

Убежденным же сторонником заразительности проказы был Минх. Отвечая Полотебнову, он писал: «Ждать, как предлагает критик, с мерами отделения до того времени, пока не выяснится вопрос, увеличивается ли или уменьшается количество прокаженных у нас в России, или пока определится степень (?!) заразительности и условия передачи болезни, мы со своей стороны считаем актом непозволительным ни с научной, ни с гуманной стороны, так как признаем этот акт равносильным праву экспериментировать над сотнями семейств, в которых есть прокаженные, и над лицами, приходящими с ними в соприкосновение» [681]. Точка зрения Г. Н. Минха была поддержана также рядом других известных отечественных исследователей, долго изучавших проказу: К. К. Дегно, О. В. Петеосеном, Е. Валь.

В результате возникли общества по борьбе с проказой. Первые из них были организованы в 1891 г. в Лифляндии, а в 1893 г. – в Петербурге. Усилиями этих обществ созданы были лепрозории: в 1891 г. в Прибалтике (сперва в Риге, а затем в Мули, Напали, Кунде, Тарвасте, Эрвалене, Тальзене и Бауске), в декабре 1894 г. – земский лепрозорий «Крутые Ручьи» в Петербургской губернии, где к началу 1901 г. содержалось уже 64 больных. В конце XIX века возникли также лепрозории в Астрахани, на Дону, в Кубанской области.

Однако по своим размерам эти учреждения далеко не могли вместить всех больных, и большинство из них оставались не изолированными, служа постоянным источником распространения болезни.

Эффективная борьба с проказой стала возможной только после установления советской власти, когда все лепрозории были взяты на государственный бюджет и превращены в хорошо оснащенные и оборудованные лечебные учреждения, был организован поименный карточный учет больных проказой и введена обязательная их изоляция.

В результате огромной организационной и научно-исследовательской работы, проделанной советскими врачами-лепрологами, стало возможно поставить уже вопрос и о полной ликвидации проказы в Советском Союзе.

Глава 26. Эпидемическое состояние России в период Первой мировой войны (1914–1918 гг.)

В 1914 г. в результате резкого обострения противоречий между великими империалистическими державами и глубокого кризиса мировой системы капиталистического хозяйства возникла первая мировая война. Россия выступала в ней в качестве участника англо-французского блока. Царское правительство стремилось расширить свои владения за счет Австро-Венгрии и Турции, а также задержать развитие революционного движения внутри страны. Но Россия вступила в войну неподготовленной. В развитии промышленности Россия сильно отставала от других капиталистических стран. Деревня же, стонавшая под гнетом полукрепостнического землевладения, с массой обнищавшего и разорившегося крестьянства также не могла быть экономической основой для ведения войны.