Абдуррахман аль-Джабарти - Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий. [Полная версия в 3-х томах.]

В начале года к Мухаммаду-эфенди приехали его мать и дочь со своим мужем. Он поселил их в доме, находившемся напротив его дома, и производил расходы на все необходимое им. Случилось как-то, что упомянутый его зять трижды произнес клятву развода, а затем отступился от этой клятвы. Мухаммад-эфенди вынужден был изгнать его, чтобы разъединить его с дочерью, а тот пожаловался /169/ катхода-бею, и последний поговорил по этому поводу с Мухаммадом-эфенди. Но тот не принял его посредничества, заявив: «Я не могу и для тебя допустить запретное». Зять его продолжал ходить к катходе, наговаривал и клеветал на Мухаммада-эфенди, приписывая ему все, что еще больше усиливало гнев и ненависть катходы: Он говорил катходе про своего тестя: «Каждую ночь по пятницам он собирает у себя сборища для чтения Корана и чтобы проклинать тебя и твоего господина». Он упомянул, что Мухаммад-эфенди стремится не просто вернуться на родину, а поехать в Стамбул, чтобы встретиться со своим первым господином, который является теперь капудан-пашой. Он заявил, что Мухаммад-эфенди [якобы] сказал: «Когда я буду в Стамбуле, я буду действовать и так, и этак, и поставлю в известность о действительном положении вещей здесь и о том, что они творят, и будет положен конец их дедам здесь». Он сказал также катходе, что Мухаммад-эфенди прорицает по звездам, гаданьем по которым он занимается, что пашу ожидает в ближайшем будущем несчастье, что начнется смута и что поэтому он хочет уехать из Египта, до того как это произойдет, и наговаривал еще тому подобное. Когда паша возвратился из своей поездки, покойный, не зная о том, что затаил против него катхода, обратился к нему с просьбой, чтобы тот получил для него разрешение у [385] паши на выезд. Катхода поговорил об этом с пашой так, что наполнил его сердце злобой. Затем он возвратился к Мухаммаду-эфенди, говоря: «Я просил у паши разрешения для тебя, но он не соглашается на твой отъезд. Ему нелегко расстаться с тобой». Мухаммад-эфенди сказал, что ему нечем жить, а катхода заявил, что паша назначил ему по два кошелька в месяц, то есть по сорок тысяч пиастров. Тогда покойный оказал: «Этой суммы мне недостаточно, пусть паша отпустит пять кошельков». Но катхода ответил: «Паша не согласен на сумму, большую, чем та, о которой я упомянул тебе». Все это было лишь обманом со стороны катходы, направленным для осуществления всего того, что он. заронил в душу своего господина. Мухаммад-эфенди непрерывно возобновлял просьбу о разрешении на выезд, пока оно не было ему предоставлено. Паша задумал его убить по выезде его из Каира. Покойный в это время продал свой дом и все, что вокруг него, сад за Канатир ас-Сиба, кое-что из вещей и имущества, без которых можно обойтись, купил рабов и рабынь, завершил приготовления и отправился в Розетту. По истечении двух-трех дней со времени его отъезда написали Халил-бею — правителю Александрии — распоряжение убить его. Весть об этом дошла до Мухаммада-эфенди, когда он находился в Розетте, но он не поверил этому, сказав: «Какое же преступление я совершил, чтобы заслужить смерть? Если паша хочет меня убить, то что же мешало осуществить это, когда я находился у него в Каире? Я уехал с его разрешения, попрощался с ним, целовал его руки, край его одежды, и он был любезен со мною, как обычно». Приехав в Александрию, он не выходил с судна. Прошло несколько дней в ожидании попутного ветра и разрешения таким а отплыть. А Халил-бей, получив в это время распоряжение, прислал ему приглашение пообедать с ним в Ра'с ат-Тин. Увидев, что в ожидании его Халил-бей стоит на некотором расстоянии от него на возвышенности, он принял приглашение и сошел с судна. К нему подошла группа солдат, окружила его, и тут-то он убедился в том, о чем ему сообщили в Розетте. Он взглянул в сторону Халил-бея, но тот уже исчез. Мухаммад-эфенди сказал солдатам: «Погодите, пока я совершу омовение и молитву». [386]

Коленопреклоненный, он, надеясь спасти жизнь, поднялся и бросился в море. В него стали стрелять, вытащили из воды и добили его. Его сундуки извлекли на берег и забрали содержавшиеся в них книги, так как паша послал за ними. Его имущество и деньги забрал Халил-бей, уделив часть этого сыну покойного и разрешив ему уехать вместе с семьей. На этом все было покончено. Книги были доставлены во дворец паши и были им переданы Вали Ходже. Многие из них пропали, а значительная часть попала в руки, недостойные этих книг.

Мухаммада-эфенди убили в конце месяца сафара (15.II— 14.III.1812) этого года. А Аллах лучше знает.

Месяц мухаррам начался в понедельник. В этот день прибыла весть из Верхнего Египта о том, что Ибрахим-бей — сын паши — арестовал Ахмада-эфенди, сына Хафиза-эфенди, /170/ ведавшего регистром неотторжимого имущества ризк, и [затем] повесил его; он также очень сильно избил Касима-эфенди, сына Амин ад-Дина, влиятельного писца. Оба они были даны Ибрахиму в качестве сопровождающих, для того чтобы вести дела вместе с ним и ознакомить его с положением. Касим-эфенди имел особое назначение и был [при нем] вроде везира, друга и приятеля. Паша назначил ему годичное содержание в размере восьмидесяти кошельков, не считая рациона я одежды, при условии, что он будет подавать советы, каким образом обнаружить скрываемое [имущество] и все то, что может обеспечить приток денег. Касим-эфенди якобы проявил небрежность в распределении чего-то. Ибрахим послал уведомление своему отцу о том, что Касим-эфенди и катиб 580 неотторжимого имущества занимаются обманом и что оба они заняты лишь собой. Паша разрешил поступить с ними так, как было упомянуто, и конфисковать все собранное ими обоими для себя. Ибрахим так и сделал в наказание за совершенные ими проступки.

20-го числа этого месяца (23.I.1813) упомянутый Ибрахим-бей прибыл в Каир. В этот же день произошло столкновение между Хусайном-эфенди ар-Рузнамджи и двумя его катибами — [387] Мустафой-эфенди Баш Джаджартом и Китасом-эфенди. Вероятно, это произошло по тайному подстрекательству против Хусайна-эфенди. Они передали свое дело паше и сообщили ему о расходах и действиях, совершаемых Хусайном-эфенди и скрываемых им от паши. [Они заявили], что если проверить все за истекшие годы, то за Хусайном-эфенди окажутся тысячи кошельков. Когда паша это услышал, то приказал им обоим произвести подсчет за минувшие четыре года. Уйдя от паши, они взяли с собой своего приятеля турка-чиновника и после полудня неожиданно явились в дом 'Османа-эфенди ас-Сарджи — брата Хусайна-эфенди. Открыв его шкаф, в котором хранились регистры, они унесли все с собой в дом сына паши — Ибрахим; бея дафтардара. Наутро вместе с братом Хусайна-эфенди упомянутым 'Османом-эфенди они собрались для проверки и расследования. В течение ряда дней продолжались пререкания и расследования с речами обвиняющими и защищающими, полными благожелательности к. Хусайну-эфенди. Каждый вечер оба катиба отправлялись к паше, чтобы поставить его в известность о проделанном и о выявленной сумме, числящейся за Хусайном-эфенди. Паша удивлялся, хвалил их обоих и побуждал к детальному расследованию, а они пыжились от важности, выдвигали все больше возражений и обвинений против отчетности Хусайна-ефенди. Последний же по важности своего положения полагал, что, по обыкновению, он вправе полностью распоряжаться деньгами казны, ее доходами, а отчитываться перед главой государства надлежит лишь в общих чертах, не вдаваясь в мелочи, поскольку, будучи честным, полагал, что он облечен доверием. Приход и расход точно записывались в регистры, находящиеся в ведении писцов-мусульман и приданных к ним писцов-евреев, которые ведут также записи на еврейском языке, с тем чтобы одна группа контролировала другую.