Абдуррахман аль-Джабарти - Удивительная история прошлого в жизнеописаниях и хронике событий. [Полная версия в 3-х томах.]

7-го числа, в день получения вестей [о Хиджазе], паша потребовал к себе Хусайна-ефенди ар-Рузнамджи и облачил его в шубу [в знак] сохранения его поста в рузнаме. Паша решил взыскать с него две с половиной тысячи кошельков. Вот как это произошло — когда против Хусайна-эфенди возбудили дело с подсчетом и стали подсчитывать упомянутым способом, паша послал к нему требование внести пятьсот кошельков в счет [суммы долга]. Хусайн-эфенди попал в ужасное положение, и у него не нашлось защитника, спасителя, который горячо взялся бы за его дело. Он послал своего сына к Махмуд-бею ад-Дувайдару просить, чтобы он был посредником между ним и пашой, а тот — человек, у которого внешние проявления расходятся с тем, что у него внутри. Он отправился вместе с сыном Хусайна-эфенди к паше, и тот приветливо встретил и принял его в своей приемной Сына Хусайна-эфенди Махмуд-бей посадил в уголок и стал перешептываться с пашой, затем возвратился к нему и оказал- «Подсчет к этому времени еще не закончен, но накануне за твоим отцом числилось пять тысяч кошельков с лишним. Я говорил с пашой и походатайствовал, [395] чтобы он оставил дальнейшие подсчеты и чтобы он простил половину этой суммы с лишним. Остается две тысячи пятьсот "кошельков, подлежащих уплате» Сын Хусайна-эфенди сказал: «А откуда нам взять /174/ такую огромную сумму, ведь нас лишили также и должности? Мы бы залезли в долги, но никто нам не доверит сумму даже меньше той, что числится за нами». Махмуд-бей опять пошел к паше и, возвратившись, сказал: «Невозможно уменьшить сумму более того, что он уже простил, а что касается должностей, то они остаются за вами. Пусть завтра твой отец придет сюда, и будет возобновлено назначение его на этот пост, а враги лопнут с досады». Ответчик был опечален, и Махмуд-бей ему сказал- «Аллах поможет выплатить» Сын Хусайна-эфенди поднялся, поцеловал ему руку, отправился к себе домой и поставил в известность о происшедшем отца, печаль которого усилилась, так как он стремился лишь к тому, чтобы сдать это дело. Наутро Хусайн-эфенди поднялся а паше, тот облачил его в шубу, и он, огорченный, возвратился домой и начал распродавать свое имущество я все им полученное.

В понедельник, 13-го числа (15.II.1813), паша облачил в шубу Мустафу-эфенди, он возвратился домой, и к нему приходили люди, чтобы поздравить с назначением на новый пост

В среду (В действительности 23 сафара приходится на четверг), 23 сафара (25.II.1813), были получены вести о взятии [войсками паши] Та'ифа и бегстве из него ал-Мада'ифи. Устроили празднества, фейерверк, из многочисленных орудий крепости ч других мест давались пушечные салюты в течение трех дней в часы азана Паша начал подготовку к отъезду сына своего Исма'ил-паши, посылаемого с этой вестью в Стамбул. Дата взятия [Та'ифа] — 26 мухаррама (29.11813).

В эти дни начали проверять весы и учредили для этого диван в крепости. Продавцам было отдано распоряжение прекратить взвешивание и доставить имеющиеся у них гири для проверки. В тех случаях, когда вес гирь был больше или меньше, чем следует, их отбирали и оставляли у себя [в диване], [396] а если они оказывались верными — их клеймили клеймом и за каждое клеймо брали по три пара. Гири показывают вес от пол-окка и одного окка до ратла. Тем же, у кого они оказались неправильными, выдавали вместо них другие, железные, весом в ратл, за которые надлежало уплатить их цену в сто пара. А если они брали гири весом в пол-ратла, то платили пятьдесят пара. И это был источник, при посредстве которого собирали кошельки.

Тогда же паша потребовал также от бедуинов [племени1 ал-Фава'ид 584 штраф в семьдесят тысяч французских талеров; те взбунтовались и рассеялись по провинции, отбирая скот, грабя каждого встречного. Против них выступил кашиф Гизы, но, встретив [принадлежащих бедуинам] верблюдов, нагруженных их имуществом, в сопровождении женщин и детей, он захватил все это и возвратился.

Тогда же сын паши Ибрахим-бей отправился в Верхний Египет и прибыли известия о вспышке чумы в Александрии. Несмотря на свою жестокость и немилосердие, паша и солдаты очень испугались мора.

Месяц раби' ал-аввал 1228 года начался в четверг (4.III.1813). В этот день человека по имени Хусайн ал-Бурали, состоявшего адъютантом при адъютанте паши, назначили в казначейство, дав отставку Раджаб-аге, а тот был человекам снисходительным, неплохим.

Как только Хусайн ал-Бурали получил назначение, он послал шейхам всех кварталов распоряжение ставить его в известность о каждом случае смерти, о том, мужчина это или женщина, о наличии [у них] детей или других наследников; точно такое же распоряжение было Дано владельцам лавок похоронных принадлежностей. Указ такого же содержания был разослан по провинциям и портовым городам.

В воскресенье, 4-го числа (7.III.1813), паша потребовал к себе Хусайна-эфенди ар-Рузнамджи и спросил с него [сумму] обложения, а тот уже продал свое имущество, недвижимость, дом, в котором он жил, но все это дало лишь пятьсот кошельков. Паша ему сказал: «Что же это ты не вносишь требуемой с тебя суммы, что это за проволочка? Мне нужны деньги». [397]

Хусайн-эфенди ему ответил: «У меня ничего не осталось, я уже продал свое имение, недвижимость, дом, взял взаймы у ростовщиков, пока мне удалось собрать пятьсот кошельков, и вот я в твоей власти». Паша сказал ему: «Меня не проведешь этими словами, они ни к чему мне и тебе не на пользу, придется тебе достать деньги». Тот ответил: «Нет у меня спрятанных денег. А что касается тех, кто говорит тебе об этом, то пусть они отправятся и выроют их на месте». Паша рассердился, обругал его, схватил его за бороду, стал бить его по лицу, обнажил меч, чтобы ударить его, но катхода и присутствующие вмешались и стали просить за него. Тогда паша бросил его навзничь и приказал туркам-каввасам бить его. Те избили его посеребренными жезлами, что в их руках, после того как паша собственноручно несколько раз ударил его палкой и рассек ему лоб. Его сильно исколотили, после чего подняли, одели в его шубу и вынесли его, а он был в обмороке. Его посадили на /175/ осла, слуги и домашние окружили его и доставили в его жилище. С ним была послана группа солдат, неотступно следовавших за ним, с тем чтобы не дать ему войти в гарем или сноситься с ним через кого бы то ни было. Вслед ему, по приказу паши, послали Махмуд-бея ад-Дувайдара, и он произвел обыск в его доме и в доме брата его, упомянутого 'Османа-эфенди. Хусайна-эфенди забрали в крепость и посадили в тюрьму, а что касается сына его и двух братьев, то, как только Хусайн-эфенди был вызван, они скрылись и спрятались. На следующий день к нему в тюрьму явился Ибрахим-ага — главный ага — с требованием уплатить восемьсот кошельков. Хусайн-эфенди ему сказал: «Что же я, слабый человек, могу раздобыть? Ведь брат мой 'Осман у вас под следствием, а именно он-то мне помогает, заботится об мне и ведет мои дела. Вы же забрали книги, касающиеся моих личных дел, вместе с книгами отчетности [по государственным делам]». Ибрахим-ага посидел немного, а затем отправился к паше и передал ему оказанное Хусайном-эфенди. Его брата освободили, чтобы тот постарался раздобыть денег.