Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

Третьей категорией, для которой можно было применить лишь «внутреннее самоуправление» в рамках «культурно-национальной автономии», считались «народности некультурные, завоеванные или добровольно присоединившиеся и достигшие культуры благодаря тому государству, в составе которого они находятся и от которого экономически зависят». Это, по мнению членов делегации, относилось к государственным образованиям, возникшим на территории бывшей Российской Империи. Причины, по которым к ним мог быть применим только такой «статус», объяснялись двумя факторами. Во-первых: «полное отделение от основного государства (т. е. России. – В.Ц .) таких народностей может повлечь к присоединению их к другим государствам, если они заселяют пограничные области, и создать угрозу задачам самоохранения того государства, в состав которого они входили». То есть, например, Литва и Белоруссия легко могли войти в состав Польши, а Армения и Азербайджан – в состав Турции. Во-вторых: «отделение… может поставить вновь созданные государства фактически в невозможность осуществить свои права, если они окажутся при своей незначительности в самом центре господствующей нации (например, чуваши, мордва и т. д.)». Исключительное право «культурно-национальной автономии» (и не более) должно принадлежать «народностям, входящим в состав государства, которые близки ему по крови, языку и культуре и которые занимают территории, заключающие в своих границах естественные богатства, а также по своему экономическому и стратегическому значению лишающие основное государство путем отделения возможности его дальнейшего экономического развития и средств самозащиты». Такой члены делегации считали Украину, отделение которой от «великорусского, малорусского и белорусского единства» признавалось недопустимым.

Наконец, четвертая категория характеризовалась как «народности, чуждые по культуре и крови господствующей нации, входящие в состав государств как политически автономные единицы, в том случае, если их полное отделение прямо угрожает экономическим и военным интересам отдельного государства». Таковые «отделены быть не могут». Применительно к послевоенной Европе это относилось к Ирландии, охваченной антибританскими выступлениями в 1919 г., ик Финляндии, отделение которой угрожало, по мнению членов делегации, «позициям России на Балтике». Отдельным разделом в документе давалась оценка принципа «свободной торговли». Его осуществление «при неравенстве в экономическом, политическом и культурном отношении» различных государств лишь усугубит хозяйственные проблемы России.

Прочие разделы касались отдельных вопросов внешнеполитического курса, непосредственно затрагивающих интересы Российского Государства. Раздел «Россия и славянский вопрос» содержал перечень условий, необходимых «для правильного развития междуславянских отношений». Из них выделялись обстоятельства территориального объединения славянских народов под «протекторатом» России: «владение Россией Мраморным морем и проливами», «воссоединение Прикарпатской Руси с Россией», «создание тесного экономического и политического союза с Юго-Славией», «признание самостоятельности Чехо-Словачины и установление непосредственного соприкосновения ее государственных границ с Россией (через Словачину и Галицию), а также установление ее территориальной связи (при помощи т. н. коридора) с Юго-Славией», «признание самостоятельности Польши с выходом в море через Данциг и заключение с нею политического и экономического союза», «создание культурного объединения между всеми славянскими государствами и культурного взаимодействия всех славянских народов», наконец, «всемерное способствование к созданию Общеславянского союза».

Применительно к «польскому вопросу» делегация считала, что граница будущей России с образовавшимся польским государством должна быть намечена, исходя из «стратегических, экономических и этнографических условий» (актуальная проблема в свете признания Советской Россией границы по т. н. «линии Керзона»); иными словами: «Литва и Белоруссия ни в какой части не могут быть присоединены к Польше», «Холмщина должна остаться в пределах России», «Русь Галицкая, Угорская и Буковинская должны быть присоединены к России, причем западная граница России должна непосредственно соприкасаться со Словачиной», а на территориях со «смешанным населением» обеспечиваются права «культурно-национальной самобытности той или иной народности… национального меньшинства». «Особая русско-польская комиссия на паритетных началах» будет должна решить вопросы о распределении размера «падающей на Польшу части государственного долга» бывшей Российской Империи, а также добиться «возмещения стоимости переходящих к Польше государственных и общественных имуществ и обеспечения интересов частной собственности» российских подданных. Что касается «исконно польских земель Восточной Германии», то здесь российская делегация поддерживала тезис, что «территория Польши должна простираться вплоть до берегов Балтийского моря», и предлагала не ограничиваться созданием т. н. «польского коридора» (т. е. передачей Польше Гдыни – единственного порта на Балтике), а включить в состав Польши часть Восточной Пруссии, включая г. Данциг (Гданьск).

Прикарпатская Русь должна была войти в состав будущей России и обеспечить выход на границу с Чехословакией, а вопрос о границах Буковины решался «совместно с Румынией на основании этнографических данных». «Местности с русским меньшинством» следовало обеспечить управлением по «польскому образцу», т. е. с соблюдением принципов культурно-национальной автономии. В отношении «Чехо-Словачины» члены делегации считали правомерным «поддержать все требования чехов относительно территории, добиваясь объединения чехов, моравов и словаков и включения в состав Чешского государства Верхней и Нижней Лужицы», равно как и не допускать «отделения от Чехии северной и западной горной полосы, населенной немцами (Судеты. – В.Ц.)». Российская делегация также намеревалась «отстаивать необходимость выхода Чехии к морю путем учреждения сербо-чешского коридора». В свете провозглашенной лидерами Белого движения политики сближения с Чехословакией предполагалось «заключить с чешским государством союз политический и экономический» и «стремиться к созданию единой монетной системы, таможенного, почтового и телеграфного союза», а также «русско-чешских торговых палат и Всеславянского банка в Праге». В то же время российская делегация осознавала опасность начавшегося процесса создания т. н. Малой Антанты (восточноевропейских государств, объединение которых могло иметь потенциальную опасность для России. – В.Ц.). Поэтому «следовало отклонить внимание чешского правительства от Лиги малых народов серединной Европы и направить его на создание прочного славянского союза, который особенно важен для удержания Польши в сфере славянской политики». Что касается наиболее близкого славянского союзника Белого движения, Югославии (королевства Сербов, Хорватов, Словенцев), то здесь российская делегация полагала, что в ее состав «должны войти: Сербия с Македонией в границах, определенных Бухарестским миром, Черногория, Босния и Герцеговина, Истрия, Хорватия и Словения, Сербская Крайна, южные части Каринтии и Штирии, а также Сербская Воеводина». Триест следовало объявить «свободным (вольным. – В.Ц .) городом» с автономным самоуправлением. Заранее декларировалось, что «в случае возникновения споров о проведении границ в связи с включением в состав Югославии упомянутых областей Россия поддерживает притязания Юго-Славии».