Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Всё это было широко известно. Вольтер восхвалял стремление графа Прованского возродить времена трубадуров {115} 115 Lettre à М. le chevalier de Lisle. 10 juillet 1774 // Œuvres complètes de Voltaire. Р, 1838. T. XIII. Р. 251. и отмечал в одном из писем: «Пока Месье принимает в чём-то участие, во Франции продолжает существовать хороший вкус» {116} 116 Lettre à M. Rulhière. 8 août 1774 // Ibid. P. 254. . Философ не отказал принцу в том, чтобы написать специальный текст для праздника, который тот давал для королевы в Брюнуа 7 октября 1776 г. {117} 117 Œuvres de Voltaire. P., 1834. T. LXX. P. 123.

Людовик-Станислас и сам считался человеком широко образованным и не чуждым литературного труда. В юности он писал заметки в Mercure de France, Gazette de France и Journal de Paris , причём особенно любил посмеяться над чужим легковерием: то он описывал неизвестное науке животное, якобы найденное в Чили, то начинал сбор средств в пользу ходящего по воде часовщика из Лиона {118} 118 Ibid. P. 168–169. . Особенно удалась ему, по воспоминаниям современников, мистификация с фантастическим животным. Придумав существо с ногами страуса, рогами буйвола, хвостом обезьяны и львиной гривой, он не только опубликовал о нём заметки в ряде парижских газет, но и приказал выпустить сотни гравюр, пока читающая публика окончательно не поверила в абсолютную реальность такого монстра {119} 119 Créquy R.C. de Froulay, marquise de. Souvenirs de la marquise de Créquy de 1710 à 1803. P., 1873. Vol. 5. P. 42. . В другой раз он опубликовал в Mercure de France протокол осмотра багажа, якобы поступивший с марсельской таможни, согласно которому в багаже французского консула в Александрии были найдены крокодильи яйца, из которых за время пути вылупились крокодилы и кинулись на таможенников {120} 120 Ibidem. .

Кроме того, граф Прованский писал неплохие стихи, широко известно было и его увлечение историей. «Месье жил обычно довольно уединённо, — вспоминает современник, — занимаясь литературой и делая исторические записи о тех событиях при дворе, которые проходили перед его глазами. Этот принц был единственным историком, которого я знал при дворе Людовика XVI» {121} 121 Soulavie J.-L. Mémoires historiques et politiques du règne de Louis XVI. P., an X (1801). Vol. II. P. 78. .

В том же 1801 г., когда вышли эти мемуары, Людовик XVIII напишет по поводу этой фразы:

Чистая правда, что довольно долго я жил достаточно уединённо, что я всегда любил литературу, однако я не делал исторических записей и ещё менее того могу считаться историком. У меня действительно в 1772 г. была такая прихоть — написать воспоминания, я даже написал три десятка страниц, и возможно даже, что я не сжёг их с другими своими бумагами, когда дважды их пересматривал — в 1789 и 1791 гг. Если г-н С. и правда прочитал эту дребедень, написанную семнадцатилетним мальчишкой, то он судит меня слишком снисходительно.

Я также накропал немало стихов. За исключением логогрифа, для которого было избрано слово Пифагор, опубликованного под псевдонимом в Mercure, и мадригала, который я оставил у себя, все остальные постигла та участь, которой они заслуживали: ещё до того, как успевали просохнуть чернила, они перекочёвывали с моего стола в камин. Единственное мало-мальски значительное произведение, которое вышло из-под моего пера, но так и не было опубликовано, — это перевод книги Горация Уолпола под названием «Исторические сомнения касательно жизни и правления Ричарда III» {122} 122 [Louis XVIII]. Notes de lecture // Le Correspondant. 10.01.1910. № CCXXXVIII. Р. 39. .

Король, безусловно, рисуется, «не придавая значения» ни тем стихам, которые дошли, пусть в пересказах, до наших дней, ни многочисленным публикациям в том же Mercure. Однако он прав: историком его назвать действительно сложно. Впрочем, всё это не отменяет его сильнейшего интереса к научным знаниям. Как вспоминает один из его слуг, даже церемонию lever Людовику-Станислас использовал для научных бесед на интересующие его темы: «Поскольку он обладал обширными знаниями, то не упускал случая ими блеснуть. Если появлялся доктор Лемонье ( Lemonnier ), разговор сразу же заходил о ботанике, с историографом Моро он беседовал о хартиях и хрониках, о литературе — с академиком Рюльером, о городских слухах — с медиком его конюшен […] а приходивший почти каждое утро доктор Бошен ( Beauchênes ) сообщал ему вчерашние новости» {123} 123 Amault A.-V. Op. cit. Р. 167. .

Другим образом, который создавал Месье, был образ верного и любящего брата. Граф Прованский на людях, как правило, демонстрировал свою лояльность брату, а затем и государю, неизменно был с ним благожелателен и корректен, устраивал для королевской четы празднества в своих замках. После провозглашения герцога Беррийского королём все три брата и их семьи проводили много времени вместе, встречаясь почти каждый вечер; из-за закрытых дверей нередко доносились раскаты хохота. Из переписки Марии-Антуанетты мы знаем, что всякий раз, когда между ней и Месье происходил конфликт, Людовик-Станислас стремился к примирению, часто сопровождал Марию-Антуанетту во время её поездок за пределы дворца. Вообще, складывается впечатление, что Месье всегда стремился к скорейшему прекращению любых споров и разногласий внутри королевской семьи {124} 124 См., например: Mercy à Marie-Thérèse. Paris, 17 décembre 1775 // Correspondance secrète entre Marie-Thérèse et le c te de Mercy-Argenteau: avec les lettres de Marie-Thérèse et de Marie-Antoinette. Р., 1874. Vol. 2. Р. 410. .

Чем ближе к Революции, тем чаще принц поддерживал брата и в политических вопросах. Он разделял позицию Людовика XVI в его резко отрицательной реакции на «Женитьбу Фигаро»: считается, что именно он руководил нападками на Бомарше и чуть ли даже не оплачивал кампанию против него {125} 125 Kacmp Р. де. Бомарше. M., 2003. C. 322. . Во время участия в обеих Ассамблеях нотаблей он всякий раз, в отличие от большинства других принцев, выступал на стороне короля и проводил через свои бюро нужные короне решения. И наконец, когда за несколько дней до королевской декларации о созыве Генеральных штатов ряд принцев (принц Конде, герцог де Бурбон {126} 126 Луи-Анри-Жозеф де Бурбон-Конде (1756–1830) — принц крови, единственный сын принца Конде, в 1756–1772 гг. 9-й герцог Энгиенский, в 1772–1818 гг. герцог де Бурбон, с 1818 г. — 9-й и последний принц Конде. Пэр Франции, губернатор Франш-Конте. Вскоре после взятия Бастилии с отцом и сыном в эмиграции, активно участвовал в вооружённом сопротивлении Революции. , герцог Энгиенский {127} 127 Луи-Антуан-Анри де Бурбон-Конде (1772–1804) — принц крови, единственный сын герцога де Бурбона, последний представитель дома Конде. Сразу после взятия Бастилии отправился в эмиграцию, с 17 лет в рядах вооружённых противников революции. Расстрелян по приказу Наполеона Бонапарта. и др.) отправили королю так называемое «Письмо принцев», в котором предупреждали о том, что монархия может пострадать от неконтролируемых дебатов, и негодовали, что права первых двух сословий оказываются серьёзно ущемлены, граф Прованский подписать письмо отказался {128} 128 Mémoires du Marquis de Bouillé. Р., 1859. Р. 138. , оказавшись одним из немногих принцев крови, которые стояли на стороне монарха.