Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Во время пребывания в Вероне Людовик-Станислас нередко обращался к советам ещё двух известных в то время людей. Как мы уже знаем, немалую долю информации о том, что происходило во Франции, он получал от графа д’Антрэга, который был личностью весьма примечательной и очень характерной для авантюристичного XVIII в. Поступив в 14 лет в гвардию, говоря по-немецки, по-английски, по-русски и по-итальянски {1691} 1691 Forneron H. Histoire générale des émigrés pendant la Révolution française. Р., 1884. T. 2. Р. 76. , много попутешествовав (он успел побывать в Египте, Турции, Польше, германских землях), добившись избрания депутатом Генеральных штатов от дворянства, д’Антрэг быстро эволюционировал вправо {1692} 1692 Этой эволюции, самой по себе весьма интересной, посвящено специальное исследование: Вату R. Le Comte d’Antraigues: un disciple aristocrate de J.-J. Rousseau. De la fascination au reniement. 1782–1797. Oxford, 1991. и снискал себе репутацию бескомпромиссного сторонника сильной королевской власти {1693} 1693 Lemay Е. Н. Op. cit. Vol. 1. Р. 25–27. . Именно он до 1797 г. отвечал в окружении короля за тайные сношения с Парижем и Мадридом {1694} 1694 Beauchamp A. de. Op. cit. Р. 162. и пользовался его огромным доверием {1695} 1695 Bombelles marquis de. Journal. Vol. 4. Р. 342. . Посетивший двор агент английской разведки счёл его наилучшим аналитиком из всего королевского Совета и к тому же в наибольшей степени лишённым иллюзий {1696} 1696 Premier rapport de Bayard à Wickham sur la cour de Vérone // Lebon A. Op. cit. Р. 357. . Д’Аварэ присутствие д’Антрэга в окружении короля приводило в бешенство, фаворит короля называл его «отборным пройдохой» (fleur de drôles) {1697} 1697 Fomeron Н. Op. cit. T. 2. Р. 75. Такую надпись д’Аварэ сделал на связке писем д’Антрэга. Это явная отсылка к пьесе Бомарше, название которой принято переводить на русский как «Виновная мать» или «Преступная мать» (L Autre Tartuffe ou la Mère coupable). Там один из героев, ненавидящий Фигаро, говорит в его адрес: «Ah! noble espion, la fleur des drôles, qui faites ici le bon valet et voulez nous souffler la dot». На русский это не совсем удачно переведено Н. М. Любимовым как: «А, благородный сыщик, краса и гордость всех пройдох, в этом доме играющий роль преданного слуги!», хотя речь идет, конечно же, именно о шпионе, соглядатае. См.: Бомарше П. О. Преступная мать, или Второй Тартюф. Действие третье. Явление XXIV. , но ничего не мог с ним поделать.

Другой дворянин, часто появлявшийся в 1795 г. в Вероне, — Симон де Лас Касас и Арагорри (Simón de las Casas у Aragorri) (1742–1798). Начав службу в испанском флоте, далее он стал делать дипломатическую карьеру: секретарь посольства в Вене (1763–1774), посол в Пруссии (1781–1784), посол в Неаполе (1785–1786). Последнее назначение оказалось для репутации дипломата роковым: и отношения Испании с Неаполем были непростыми, и Лас Касас вызвал такую ненависть неаполитанской королевы, что та устроила ему публичный скандал. Тогда его отправили послом в Венецию (1786–1795), а затем в Лондон (1795–1796) {1698} 1698 Ozanam D. Les diplomates espagnols du XVIII e siècle. Introduction et répertoire biographique (1700–1808). Madrid-Bordeaux, 1998. Р. 220–221. . Отношение к нему было весьма скептическое, российский посол Разумовский называл ум Лас Касаса «неуёмным и склонным к интриге» {1699} 1699 АВПРИ. Ф. 32. Сношения России с Австрией. Оп. 32/6. 1795 г. Д. 837. Л. 27 об. , однако до тех пор, пока граф Прованский ориентировался на Испанию, ему казалось удобным то и дело призывать Лас Касаса для консультаций.

В ближайшее окружение Людовика XVIII входили и его секретари, один из которых не просто выполнял техническую работу, но и выступал в роли помощника и советника. Им был Жан-Батист Курвуазье ( Courvoisier ) (1749–1803), с 1770 г. занимавший должность адвоката при парламенте Безансона. Когда графу де Мирабо грозило предстать перед этим судом, в качестве защитника друзья порекомендовали ему именно Курвуазье, обладавшего «и заслугами, и репутацией» {1700} 1700 Peuchet J. Mémoires sur Mirabeau et son époque. Р., 1824. Vol. 2. Р. 61. .

Заняв в 1779 г. кафедру французского права в университете Безансона, Курвуазье пользовался большой популярностью у учеников. «Мало кто владел на том же уровне, что Курвуазье, искусством ясно рассказывать о наименее понятных предметах и чётко систематизировать те вещи, которые казались совершенно этому неподвластными» {1701} 1701 Annales du barreau français. Р., 1835. Vol. 1. Р. 506. . Не случайно на момент начала Революции он считался «самым блестящим» {1702} 1702 Pingaud L. J.-B. Courvoisier, professeur à l’Université de Besançon (1749–1803). Extrait des Mémoires de la Société d’Emulation de Doubs. Séance du 10 juin 1883. S. l., s. d. профессором права в Безансоне и даже дважды занимал должность ректора. «Если добавить к его отличительным чертам симпатичное лицо, приятный голос, убедительный тон, немалую ясность речи, изящество, покладистость, то можно составить адекватное представление о качествах этого профессора» {1703} 1703 Biographie universelle ancienne et moderne / Sous la dir. de L. G. Michaud. Р., 1855. Vol. 9. Р. 385. . Добавим и ещё одно: Курвуазье был глубоко верующим человеком {1704} 1704 Его сын любил рассказывать, как, покидая Францию, Жан-Батист задержался в приграничной часовенке и протянул ему одну из нескольких имевшихся у него золотых монет, чтобы тот бросил её в ящик для пожертвований. «Бог когда-нибудь вернет её тебе, мой мальчик, — напутствовал его отец. — Это ведь последнее пожертвование, которое мы можем сделать во Франции». — Pingaud L. Ор. cit. Р. 8–9. .

По непонятным причинам Курвуазье, хотя и баллотировался в Академию Безансона, так и не стал её членом. Помимо работы в Университете, он считался юридическим советником архиепископа и занимал в этом качестве должность бальи. Будучи оратором масонской ложи, он приветствовал в 1780 г. проезжающего через город герцога Орлеанского следующими словами: «Богатство и происхождение, звания и героизм — вот идолы, которым поклоняется толпа, но масоны чтят лишь добродетель» {1705} 1705 Цит. по: Ibid. P. 1–2. . Благосклонно встретив Революцию, он быстро в ней разочаровался и осенью 1790 г., занимая пост ректора, даже выбрал для традиционного обращения к студентам следующий сюжет: «Полезна или вредна для человечества доктрина философов?» Это выступление несло на себе и дополнительную нагрузку. Долгое время Курвуазье сотрудничал с группой юристов и офисье, созданной ещё после присоединения Франш-Конте к Франции, дабы согласовать между собой местные кутюмы и общефранцузское законодательство. Его речь была воспринята современниками не только как выступление ректора, но и как последняя ремонстрация парламента против нарушения местных вольностей.

Выступление Курвуазье не позволяет уверенно судить о его политических симпатиях в этот период, однако показывает, что он прекрасно владел революционной риторикой: славил Руссо наряду с Сократом, воспевал нацию, вернувшую свои права, говорил о ликвидированных злоупотреблениях, возникновении национального единства, свержении феодализма, восстановленной, благодаря гражданскому устройству духовенства, дисциплине в церкви. В то же время он обрушивался на древних и современных ему философов за то, что те распространяли ошибочные суждения, разжигали в народе страсти, проповедовали разнузданную свободу, безграничное равенство и безбожие {1706} 1706 Ibid. P. 4. . Хотя речь была произнесена на латыни, репрессии со стороны властей последовали немедленно. Попытка Курвуазье обратиться к Учредительному собранию оказалась безуспешной, он был обвинён в контрреволюционных воззрениях, коллеги отреклись от него. Год спустя, в июле 1791 г., когда преподаватели приносили присягу на верность новой власти, Курвуазье отказался присягнуть и был уволен.