Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

После того как Курвуазье лишается работы, он публикует два теоретических труда на злобу дня {1707} 1707 Courvoisier J.-B. Éléments du droit politique. P., 1792; Idem. Essai sur la constitution du royaume de France. S. l., 1792. . Основываясь на трудах Монтескье, немецкого историка и юриста С. фон Пуфендорфа и швейцарского философа и дипломата Э. фон Вателя, он анализирует общественный договор и напоминает о том, что не только государи должны соблюдать права народов, но и народы — права монархов. Пафос его работ направлен против Учредительного собрания и тех философов, которые вдохновляли его труды, в частности Ж. Ж. Руссо и Г.Б. де Мабли. Не чувствуя себя в безопасности, вскоре Курвуазье с сыном отправляются в эмиграцию в Кобленц {1708} 1708 По одним данным, это произошло весной 1792 г. ( Pingaud L. Ор. cit. Р. 7), по другим, вероятно ошибочным, только в 1793 г. (Feiler F.-X. de . Dictionnaire historique ou biographie universelle. Р., 1836. Vol. 6. Р. 246). .

Мэнсел упоминает, что ещё там Курвуазье и стал секретарём Совета {1709} 1709 Mansel Ph. Louis XVIII. Р. 91. , но какого совета? Л. Пинго полагает, что Совета обеих принцев и ответственным за составление их манифестов {1710} 1710 Pingaud L. Op. cit. Р. 8. , однако это вызывает определённые сомнения. Тот же автор предполагает, что эту должность Курвуазье принёс его влиятельный земляк, президент де Везэ: хотя в силу сословных различий (у Курвуазье было лишь личное дворянство) они не были представлены друг другу, но неоднократно виделись на родине и стали очень близки в эмиграции. Как мне видится, оба тезиса Пинго ошибочны. Курвуазье, судя по всему, с самого начала был секретарём Совета именно Месье. Но, вне зависимости от этого, первое известное мне письмо де Везэ отправил Курвуазье уже как секретарю Совета (3 октября 1792 г.). К этому моменту президент не был в ставке принцев уже довольно длительное время и мог бы порекомендовать своего земляка лишь заочно. Однако едва ли, обладая подобным влиянием, де Везэ пришлось бы впоследствии писать личные письма Курвуазье в надежде донести через того свои мысли до Людовика XVIII {1711} 1711 Dugon Н. Op. cit. Р. 26–27, 31. .

В окружении графа Прованского Курвуазье оказался одним из политических долгожителей. Поначалу его близость к принцу вызывала ревность; сохранилось письмо Курвуазье от марта 1793 г., где он с усмешкой рассказывал:

Здесь немало людей, которые стараются мне навредить, и до определённой степени им это удаётся. Одни выставляют меня шпионом г-на де Калонна, которому, меж тем, я даже ни разу не писал. Другие говорят, что я полностью лишён таланта; что ж, они правы. Иные утверждают, что оказывать столь явное доверие людям моего сорта — плохой пример, и они тоже правы… Поскольку мои желания ограничиваются возвращением на кафедру, можете себе представить, как меня веселят эти мелкие и забавные интриги {1712} 1712 Цит. по: Pingaud L. Op. cit. Р. 10. .

Пинго объясняет долгожительство Курвуазье его незаменимостью и тем, что тот с самого начала сделал ставку на графа д’Аварэ. Вскоре через секретаря Совета проходила не только вся личная переписка графа Прованского, но и всё, что публиковалось от его имени. Кроме того, Курвуазье нередко выносил своё суждение по поводу тех проектов, которые поступали принцу, сопоставлял их мнения с мнением Месье. В 1799 г. Курвуазье писал:

Если бы я был Кларендоном {1713} 1713 Эдвард Хайд, первый граф Кларендон (1609–1674) — английский историк и государственный деятель, юрист. В начале Английской революции избран членом Парламента, с 1641 г. роялист, член Тайного совета (1643). С 1646 г. в эмиграции при принце Уэльсском (будущем Карле II). При Реставрации канцлер Оксфорда, пэр Англии, главный министр Карла II. После объявленного парламентом импичмента с 1667 г. в эмиграции во Франции. , а моим господином Карл II, я знал бы, чему себя подвергаю, честно высказываясь по столь деликатному предмету. Но Людовик XVIII если чем и напоминает Карла II, то лишь своими бедами, а я, я — ничто. Поэтому я могу без страха говорить Королю правду, которую он желает знать, и заявлять, что я — защитник законов моей страны перед Королём, который хочет их восстановить {1714} 1714 Réponse aux questions concernant le Etats généraux et la rédaction d’une chartre constitutionnelle // MAE. 608. 1799. F. 306 .

Судя по архивным документам, Курвуазье был не только тем человеком, который предоставлял королю юридические справки по интересующим его вопросам и обосновывал те или иные ключевые пункты его позиции, но и во многом эту позицию определял — по крайней мере в теоретическом плане. «В его семье нас заверили, — пишет один из историков, — что г-н Курвуазье выполнял функции канцлера при Е. В. Людовике XVIII» {1715} 1715 Monnier D. Les jurassiens recommandables par des bienfaits, des vertus, des services plus ou moins utiles, et par des succès obtenus dans la pratique des arts et des sciences, pour servir à la statistique morale du Jura et à l’histoire des arts en Franche-Comté. Lons-le-Saunier, 1828. Р. 432–433. . На самом деле, его должность была куда скромнее, однако у многих эмигрантов секретарь короля пользовался немалым уважением. «С тех пор как я вращаюсь среди людей, мне редко доводилось видеть, чтобы столь просвещённый человек был столь чист сердцем» {1716} 1716 Цит. по: Pingaud L. Op. cit. Р. 15. , напишет позднее аббат Эджворт (Edgeworth) {1717} 1717 Генри Эссекс Эджворт (1745–1807) — главный викарий Парижского диоцеза, духовник мадам Елизаветы, исповедовавший Людовика XVI перед смертью. С 1796 г. в эмиграции, назначен капелланом Людовика XVIII. . С не меньшим пиететом относился к Курвуазье и сам король: в одном из писем к брату Людовик XVIII назовёт его «полным чести» {1718} 1718 [Extrait d’une lettre du Roi à Monsieur du 5 juin 1797] // MAE. 618. 1797. F.3. .

Любопытно, что Людовик XVIII был заинтересован в том, чтобы роль его секретаря оставалась неявной. Мне видится в этом стремление уберечь своего юрисконсульта от постороннего влияния; сам же Курвуазье полагал, что всё дело в его происхождении. В ноябре 1796 г. он с горечью писал:

Среди стольких бед и огорчений так мало, а то и вовсе нет тех радостей для сердца, которые позволяют видеть не только шипы, но и цветы. Мне оказывают внимание, в котором нельзя отказать человеку честному; мне оказывают доверие, которое делает необходимой всю ту работу, которую мне поручают; но доказательств благодарности, знаков уважения, просьб дать совет в отношении тех вещей, которые я должен знать и которых никто здесь не знает, — их нет. Секретарь, вот и всё. Древняя демаркационная линия только расширилась вместо того, чтобы сузиться. Кто не вельможа, тот никто, и даже ни на что не годится. Если порой и спрашивают мои соображения, то втайне… {1719} 1719 Цит. по: Pingaud L. Op. cit. Р. 12–13.

Впрочем, это письмо явно было написано в тяжёлую минуту {1720} 1720 Тем более что в «Фондах Бурбонов» хранится немало бумаг именно с советами Курвуазье по самым разным вопросам. , несколько лет спустя он вспоминал о своём положении с совсем другим настроем: