Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Я пользовался безграничным доверием […] Часто мне поручали чрезвычайно важные вещи, и хотя эта работа проводилась с соблюдением величайшей секретности и нередко бывала испорчена, когда выходила из моих рук, я находил удовлетворение в том, что не занимался ерундой. Мне дозволялось работать в моей комнате или же я запирался с г-ном д’Аварэ в его и постоянно встречался с королём {1721} 1721 Цит. по: Pingaud L. Op. cit. P. 22. .

Такое положение делало Курвуазье не только самым незаменимым, но и самым незаметным человеком при дворе в изгнании. Граф Макартни называл его «личным секретарём» короля, «которого старательно прячут из виду, и с которым я так и не смог встретиться» {1722} 1722 Lord Macartney to Lord Grenville. Verona, November 16 th , 1795 // TNA. FO 27/45. . Надо сказать, что эта политика оказалась настолько эффективной, что имя Курвуазье практически не упоминается в исторических трудах {1723} 1723 Даже в написанной Э. Левер биографии Людовика XVIII имя Курвуазье встречается всего один раз применительно к 1799 г., и он никак не выделяется среди других секретарей. См.: Lever E. Op. cit. Р. 240. . К тому же даже лучшие специалисты по истории контрреволюции постоянно путают Курвуазье с его сыном, Жаном-Жозефом Антуаном, эмигрировавшим вместе с отцом и служившим в кавалерии принца Конде {1724} 1724 См., например: Sparrow Е. Op. cit. Р. 432. , хотя в 1795 г. Жану-Жозефу было лишь 20 лет, и он так и не успел из-за Революции закончить своё обучение в Университете Безансона {1725} 1725 Biographie universelle ancienne et moderne. Vol. 9. Р. 375. .

В частности, из-за этого найти какие-либо подробности биографии Ж.-Б. Курвуазье оказалось неожиданно сложно. Один из словарей упоминает, что тот «был на протяжении четырнадцати лет членом Совета Людовика XVIII» {1726} 1726 Whittaker G. B. A New biographical dictionary of 3000 contemporary public characters, British and foreign, of all ranks and professions. 2 nd ed. L., 1825. Vol. I. Part II. P.415. , однако это едва ли возможно, поскольку он эмигрировал не раньше 1792 г., а в 1803 г. уже скончался. В большинстве же биографических статей вообще нет ни слова о сотрудничестве Курвуазье с Людовиком XVIII. В некоторых просто отмечается, что «во время долгой ссылки, его единственным утешением были исследования, и он закончил чрезвычайно важный труд о европейском государственном праве, рукопись которого была утеряна» {1727} 1727 Biographie universelle ancienne et moderne. Vol. 9. Р. 375. . Трудно сказать, идёт ли речь о том же труде или нет, но в 1797 г. Курвуазье публикует большую работу, посвящённую делу роялистов {1728} 1728 Courvoisier J.-B. De l’Excellence du gouvernement monarchique en France et de la nécessité de s’y rallier. Р., 1797. .

Таким образом, о жизни Курвуазье в эмиграции мы знаем немногое. Пинго рассказывает, не раскрывая своих источников, что его жена и дочери остались во Франции; одна из дочерей умерла, а другая вышла замуж без согласия отца. Позднее, когда он увиделся с женой, она постаралась привлечь его на сторону Республики {1729} 1729 Pingaud L. Op. cit. Р. 9. . Жил он бедно {1730} 1730 Дюгон пишет, что Курвуазье получал 6 ливров в день, как врач, хирург и другие жившие от королевских щедрот (Dugon H. Op. cit. Р. 39). Впрочем, всему двору тогда приходилось не просто. «Можете ли вы себе представить, — писал Курвуазье в это же время, — что к концу месяца г-ну Регенту не на что жить». — Цит. по: Ibid. Р. 42. , оплату часто задерживали, зиму 1793/1794 гг. ему пришлось прожить без печи. «Последние два месяца я завален работой, — писал он президенту де Везэ осенью 1793 г. — От меня остались только кожа и кости […] глаза слабеют, и я подозреваю, что предстоящие мне разъезды скоро меня прикончат» {1731} 1731 Цит. по: Pingaud L. Op. cit. P. 11. . Со временем положение мало менялось. В августе 1797 г. он рассказывал:

Я лишь ужинаю. Я съедаю не больше трёх унций хлеба, а перевариваю их не лучше, чем три унции свинца. Тем не менее с шести часов утра до трёх часов дня я чувствую себя хорошо, и думаю, что с той поры, как придётся вовсе обходиться без еды, буду чувствовать себя отлично и весь день {1732} 1732 Pingaud L. Ор. cit. P. 11. .

В 1801 г. Курвуазье счёл, что его должность практически превратилась в синекуру. Здоровье его было подорвано, и он решил вернуться во Францию, дабы умереть на родине. В октябре 1803 г. его не стало.

Нет сомнений, что Курвуазье-старший покинул Людовика XVIII человеком глубоко разочарованным, и всё же, как мне видится, проблема была не в том, что «кто не вельможа, тот никто». Ещё в бытность Месье Людовик-Станислас поддерживал и брал на службу даже многих талантливых ротюрье. Не изменил король своим принципам и в эмиграции: к примеру, он всегда был максимально любезен с Ж.-Ф. Гильерми (Guilhermy) {1733} 1733 Жан-Франсуа Гильерми (1761–1829) — до Революции королевский прокурор, депутат Генеральных штатов от третьего сословия, протестовал против отмены титулов и гражданского устройства духовенства. С 1791 г. в эмиграции. С 1798 г. — рекетмейстер, аноблирован в 1814 г. См.: Lemay Е. Н. Ор. cit. Vol. 1. P. 437–438. ; когда в 1794 г. до Вероны дошли сведения, что тот с трудом сводит концы с концами, граф Прованский пригласил Гильерми ко двору, чтобы иметь возможность ему помочь {1734} 1734 Guilhermy, baron de. Papiers d’un émigré. 1789–1829. Р., 1886. Р. 50. . Мэнсел объясняет ситуацию с Курвуазье иначе: «Многие из придворных Людовика с удовольствием променяли бы долгие часы, которые они проводили за его столом и в его карете, на долю, пусть даже крошечную, того доверия, которым пользовался Курвуазье. Но Людовик, как и современные политики, скорее всего не хотел пребывать весь день в окружении тех, с кем занимался делами. Более того, когда он опустил барьер между двумя мирами, из этого ничего хорошего не получилось. Его приглашение Гильерми […] на свадьбу племянника и на свадебный ужин (так, что Гильерми сидел за одним столом с Королём Франции — невиданная честь) вызвало ураган протестов в роялистских кругах. В чём смысл бороться с Революцией, если сам двор ведёт себя на революционный манер? И избежать такого отношения для Людовика оказалось чрезвычайно тяжело» {1735} 1735 Mansel Ph. Louis XVIII. Р. 92. .

Тот долг, который он не смог отдать Курвуазье, король отдал его сыну. Жан-Жозеф-Антуан был избран не только членом Академии Безансона, но и ее председателем, стал депутатом, кавалером Ордена Почётного Легиона, а при Карле X — министром юстиции, членом его Совета и даже хранителем печати.

Этот рассказ о ближайшем окружении Людовика XVIII был бы неполным без некоторых комментариев. Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что среди его советников, по крайней мере с 1795 г., преобладают дворяне, имеющие репутацию отнюдь не консерваторов, а либералов. Де Кастри, де Сен-При, де Ла Вогийон, не говоря уже о де Жокуре, воспринимались как люди, понимавшие необходимость перемен и отнюдь не являвшиеся сторонниками Старого порядка {1736} 1736 Граф де Калан напоминает, что не только министрами Людовика XVIII стали люди, имевшие среди эмигрантов репутацию «левых», но и в своей деятельности внутри Франции он ориентировался на них же: «Очень скоро, однако, он вернулся к умеренным, к маршалу де Кастри, к Ла Вогийону, столь либеральному в своём проекте Конституции 1796 г., к Сен-При. В 1797 г. его главным агентом в Париже стал д’Андре — бывший член Учредительного собрания, левый центр. Преси, один из трёх руководителей королевского агентства на востоке, не только служил в Конституционной гвардии, но и согласился командовать, под республиканским знаменем, лионцами, восставшими против Конвента…» — Calan Ch., comte de. Les énigmes de Quiberon et les partis politiques pendant la Révolution // Revue des sciences politiques. 47è me année. T. LV. Avril-Juin 1932. Р. 219. .