Чарльз Рууд - Фонтанка, 16: Политический сыск при царях

Понимая, какое влияние имели антиимперские выступления Бурцева на французское общественное мнение, Красильников совершил почти невозможное: он нашел влиятельного и корыстного редактора, который согласился за разумное вознаграждение печатать в своей газете хвалебные статьи о России. В конце декабря Красильников сообщил, что пытается договориться с влиятельными сотрудниками двух крупнейших парижских газет «Ле Матан» и «Ле Журналь».

Красильников называл имя редактора «Ле Журналь» (ежедневной газеты, выходившей тиражом около миллиона экземпляров) — М. Летелье, но предупреждал, что один человек не в силах задать определенную ориентацию всей газете. К сожалению, Летелье неоднократно говорил об угрозе «des bombes dans les bureaux» (взрыва редакции), если он оскорбит местных революционеров, и о необходимости «возмещения» недоплаченных ранее 60 тыс. франков для восстановления сотрудничества. Дело состояло в том, что во время переговоров о предоставлении французского займа России за статьи проимперского содержания «Ле Журналь» платили минимальную плату — из расчета 2 франка за строку (всего 15 тыс. строк), в то же время посольство платило 6 франков за строку газете-конкуренту «Ле Матан». В ответ на эти «невозможные» требования со стороны «Ле Журналь» Кра-сильников заметил, что будет гораздо выгоднее целиком купить газету [241] Красильников — Зуеву, 24 декабря 1909 г. // ГАРФ, ф. 1723, оп. 2, д. 34, л. 331–332. .

Через два дня Красильников писал в своем донесении, что он ничего не говорил о финансовой стороне дела во время предварительных переговоров с газетой «Ле Матан», но во время второй встречи главный редактор дал ему понять, что в их переговорах заинтересованы наверху; это означало, что речь пойдет о весьма «круглой сумме». Красильников рассчитывал на появление в газете статей с большим количеством фактического материала, которые будут отражать точку зрения французов и развенчают революционеров [242] Красильников — Зуеву, 26 декабря / 8 января 1909/10 г. //Там же, л. 332–334. . Очевидно, что стороны так и не смогли договориться — настолько несовместимы были их минимальные требования. Вполне возможно также, что французские журналисты просто решили посмеяться над несуразными предложениями русских.

Дополнительной заботой Красильникова была необходимость следить за врагами среди эмигрантов, и в середине 1910-х годов он полностью избавил посольство от присутствия русских внешних агентов, наняв целое французское детективное агентство и поручив его сотрудникам вести все необходимое наблюдение и слежку [243] Красильников — в Департамент полиции, 11/12 июня 1910 г.// Сватиков С.Г. Русский политический сыск за границей. Ростов н/Д, 1918. С. 35. . Кроме того, он запретил тайным сотрудникам получать или посылать корреспонденцию через посольство, даже просто заходить в посольство по какой-либо причине.

Необходимость полагаться на детективов, которые не находятся непосредственно у него в подчинении, заставила Красильникова сомневаться в качестве собираемой ими информации, поэтому он старался завербовать новых осведомителей среди французских граждан. В июне 1912 г. Красильников сообщил в Особый отдел, что у него на примете есть некто В. Белый, издатель русскоязычного «Парижского листка» — ежедневной газеты, которую Красильников считал «несомненно вредной» с точки зрения ее влияния на «заграничные эмигрантские круги» [244] Красильников — в Особый отдел, 5/18 июня 1912 г. // ГАРФ, ф. 5802, оп. 2, д. 205, л. 167. . Красильников пришел в редакцию «Листка» как частное лицо, имеющее некоторые связи с Петербургом, и завел с Белым общий, ни к чему не обязывающий разговор, говоря о том, что редактор мог бы оказать «необходимые услуги» имперскому правительству. В ходе разговора, однако, выяснилось, что шпион из Белого вряд ли получится, что «в революционной борьбе он никогда никакого участия не принимал, ей… совершенно не сочувствует и ею не интересуется, потому и осведомленности о таковой не имеет». Белый признался, что публиковал в «Листке» статьи радикального толка только потому, что журналисты-революционеры обходились ему очень дешево.

Когда Красильников заговорил о публикации в «Листке» статей, благоприятных для российского правительства, Белый отвечал, что это будет стоить 50 тыс. франков в год. Красильников никак не среагировал на подобное предложение, и тогда Белый резко сбавил цену до 10 тыс. франков или даже меньше [245] Красильников — в Особый отдел, 5/18 июня 1912 г. // Там же, л. 165–166. . Что произошло дальше, неизвестно, но похоже, что все это дело было затеяно Красильниковым не всерьез.

При этом донесение, отосланное заведующим заграничной агентурой в Департамент полиции за тот месяц, было составлено в обычном официальном тоне. Говоря о том, как дорого обходится содержание внутренних агентов и детективов, и указывая на дополнительные расходы, связанные с вербовкой осторожных местных чиновников, Красильников очень просил начальство увеличить его фонды (эта просьба будет в дальнейшем неоднократно повторяться) [246] Красильников — директору Департамента полиции, июнь 1912 г. // Там же, л. 169. .

Вместо денег полицейские чиновники послали Красильникову внутреннего агента, от которого они хотели избавиться, — некоего А.И. Литвина, который начал служить в охранке в 1904 г. в Варшаве. Неприятности начались в 1910 г., когда в Министерство внутренних дел поступила жалоба от еврейки Луцкой о том, что Литвин «с целью вымогательства 1000 руб. денег у ее мужа заключил последнего под стражу». Следствие показало, что Литвин и другие сотрудники агентуры арестовывали граждан, «нарушая основные правила деятельности охранного отделения» [247] См.: Сватиков С.Г. Русский политический сыск за границей. С. 64–66. . В наказание было решено «отвести Литвина от единения с агентурой», однако тогда уволен он не был.

Его увольнение последовало через год «за участие в недобросовестной игре в карты в варшавском Русском собрании». Литвин оставил должность, угрожая охранке судом и разоблачением ее секретов. В июне 1911 г. в Департамент полиции пришла жена Литвина, обвиняя бывших начальников ее мужа в том, что Литвин вел нечестную игру под их давлением. Боясь скандала, товарищ министра внутренних дел отдал распоряжение, чтобы Московская охранка продолжала платить Литвину жалованье, но запретил давать ему какие бы то ни было секретные поручения.

По какой-то причине в июле 1912 г. было решено послать именно Литвина в Париж к Красильникову. Таким образом Литвин снова оказался на секретной службе и в предвоенные годы участвовал в очень важной операции — перехвате данных немецкой военной разведки. Однако начальники снова были им недовольны: на этот раз он не сумел сохранить в секрете свое действительное имя и положение. Перед войной он ушел в отставку и поселился в Англии, получив паспорт на имя Ландена.