Чарльз Рууд - Фонтанка, 16: Политический сыск при царях

Премьер-министр знал о желании царя поскорее свернуть суд над черносотенцами. Министр двора В.Б. Фредерикc телеграфировал из Крыма, что Николай II повелевает финляндским властям «непременно и настойчиво требовать окончания дела Герценштейна в следующем заседании суда» [290] Телеграмма В.Б. Фредерикса — П.А. Столыпину [без даты] // ГАРФ, ф. 601, оп. 1, д. 953, л. 4. . В свою очередь Столыпин предлагал в случае задержки перенести разбирательство на территорию России и отменить 216-ю статью Уголовного уложения, которая препятствовала этому. Чувствуя настроения верхов, черносотенцы открыто угрожали судьям в Кивинеппе. Член Главного совета адвокат П.Ф. Булацель, представлявший интересы Дубровина, во время заседания направил на судью револьвер. Суд не поддался на давление и приговорил всех обвиняемых к шестилетнему заключению.

Впрочем, адвокат Булацель, имевший большой опыт защиты погромщиков, советовал не унывать и надеяться на царскую милость. Действительно, министр юстиции Щегловитов во всеподданнейшем докладе поставил под сомнение правомерность приговора, поскольку «объяснения свидетелей были направлены против членов Союза русского народа, своей деятельностью в смутное время возбуждавших злобу революционно настроенной части населения, не останавливавшейся в выборе средств для унижения своих противников» [291] Всеподданнейший доклад министра юстиции И.Г. Щегловитова 27 декабря 1909 г. // ГАРФ, ф. 124, оп. 65, д. 27, л. 149. . 30 декабря 1909 г. Николай II передал статс-секретарю Великого княжества Финляндского собственноручную записку о помиловании Юскевича-Красковского и Половнева. Власти немедленно выполнили пожелание царя, чтобы оба черносотенца были освобождены еще до наступления нового года.

Как только возник шум вокруг дела Герценштейна, черносотенцы внесли коррективы в свою тактику. Они пытались продолжить серию террористических актов, действуя чужими руками и используя полицейских агентов-черносотенцев. Одним из них был А.Е. Казанцев. Он работал кузнецом на заводе Тильманса в Петербурге и исповедовал левые взгляды. Перебравшись в Москву, Казанцев легко изменил свои убеждения на крайне правые. Знакомство с деятельностью революционных партий сделало его ценным приобретением для «Общества активной борьбы с революцией». Он стал ближайшим помощником графа А.А. Буксгевдена — члена этого «Общества» и одновременно чиновника особых поручений при московском генерал-губернаторе, занимавшегося политическим розыском из идейных соображений.

Казанцев понял, что его новое занятие выгоднее кузнечного ремесла. Он быстро разбогател и хвастался перед друзьями, что занимает какую-то фантастическую должность «главного контролера над сыскной полицией». Его поездки в Петербург были окутаны тайной. Жандарм Запольский, служивший на станции Териоки, показывал, что именно Казанцев был тем человеком, который вместе с Половневым предъявил ему удостоверение полицейского агента.

В один из своих приездов в столицу Казанцев встретил бывшего члена Петербургского совета рабочих депутатов С.С. Петрова, который работал с ним на одном заводе и знал его только как эсера. Скрыв от товарища перемену своих убеждений, Казанцев предложил ему принять участие в акции эсеров-максималистов против графа Витте. Петров согласился и рекомендовал для участия в деле 22-летнего рабочего В.Д. Федорова. Поразительно, с какой легкостью находились добровольцы для политического убийства. В разгар приготовлений Петров был арестован и выслан из столицы. Но его место тотчас же занял молодой портной А.С. Степанов. Очевидно, Казанцев отлично изучил психологию людей, готовых пожертвовать своей и чужой жизнью ради революционных идеалов, о которых они имели весьма смутное представление. К каждому из них Казанцев нашел особый ключ.

Петрову он предложил отомстить Витте, так как во время его премьерства был арестован Петербургский совет. Василий Федоров по своей наивности поверил в нелепость типа того, что «граф» состоял в партии максималистов, но потом изменил и выдал полиции товарищей, совершавших экспроприацию в Фонарном переулке. Степанов, называвший себя человеком левых убеждений и в то же время честно признававшийся, что затрудняется определить их сущность, вспоминал: «Казанцев мне и Васе сказал, что партия анархистов признает графа Витте вредным и что нужно его убить. Мы, не разбирая хорошо, во всем выразили согласие» [292] Протокол допроса А.С. Степанова в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, 16 июня 1917 г. // ГАРФ, ф. 1467, оп. 1, д. 862, л. 87. .

Утром 29 января 1907 г. Федоров и Степанов взобрались на крышу дома Витте и опустили в дымоходы две бомбы. Стрелки часов были поставлены на девять утра. Но часовой механизм не сработал, а вечером того же дня прислуга, собиравшаяся затопить печи, обнаружила первую бомбу.

Черносотенцы не скрывали резко отрицательного отношения к бывшему премьер-министру. Дубровин приходил в неистовство при одном упоминании его имени. По свидетельству кандидата в члены Главного совета А.И. Пруссакова, Дубровин примерно за месяц до поку-. шения поручил ему раздобыть подробный план дома Витте, намекнув, что это предпринимается с «высочайшего соизволения» и некая «августейшая особа» обратилась за помощью к черносотенцам, поскольку не доверяет полиции. За несколько дней до покушения Дубровин подготовил заметку о покушении на экс-премьера. «Любой палач покажется гуманистом в сравнении с людьми, наталкивающими пылкую молодежь на убийство своих противников… — писал председатель «Союза». — Чего же хотят кровожадные безумцы, вкладывающие адские машины в печи, — неужели убийства ради убийства, крови ради крови?» [293] Русское знамя. 1907. 31 янв.

Пруссаков показал, что через несколько дней после покушения застал в кабинете Дубровина двух молодых людей, которые требовали заплатить им обещанное, или они расскажут все графу. «Когда я, придя к Дубровину, застал описанную сцену, — вспоминал Пруссаков, — то Дубровин, как бы оправившись, заметил мне: «Вот враги меня не оставляют в покое, ко мне подослали левые, жиды и граф Витте, чтобы получить с меня 3 тыс. руб., угрожая в противном случае объявить, что покушение на графа Витте организовано Союзом русского народа и мною как председателем…» [294] Протокол допроса А.И. Пруссакова в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, 9 июня 1917 г. // ГАРФ, ф. 1467, оп. 1, д. 862, л. 63. По некоторым сведениям, бомбы были подготовлены В.Н. Казариновым, чье имя упоминалось в связи с Пуришкевичем и убийством Герценштейна. Он поселился в гостинице напротив дома Витте, откуда наблюдал за Казанцевым и непосредственными исполнителями.