Чарльз Рууд - Фонтанка, 16: Политический сыск при царях

В 1911 и вновь в 1917 г. Нилус переиздал свой вариант «Протоколов». Сначала они появились под названием «Великое в малом». Затем заглавие изменилось: «Близ есть при дверях». Оба переиздания Нилус отпечатал в церковной типографии Троице-Сергиевой лавры, неподалеку от которой, вероятно, он жил. В издании 1917 г. Нилус впервые называет человека, передавшего ему рукопись «Протоколов», — это тульский помещик и его сосед А.Н. Сухотин; впервые же он утверждает, будто ему стало известно, что «Протоколы» были завершены на «сионистском конгрессе» 1897 г. в Базеле под руководством Теодора Герцля.

Вот этими шестью публикациями и ограничивается, насколько нам известно, издание «Протоколов» на русском языке до прихода к власти большевиков. Малочисленность изданий, то, что они явно осуществлялись на средства черносотенцев и почти не вызвали резонанса в обществе, — все это говорит об одном. А именно: если бы в последние два десятилетия царской России охранке вздумалось дискредитировать евреев с помощью «Протоколов», высшие чины тайной полиции сумели бы наводнить страну доступными и внушающими доверие книгами и брошюрами да еще организовали бы шумную поддержку со стороны авторитетных людей, чего в действительности не произошло. А к изданиям, выходившим под покровительством лиц и организаций крайне правого толка, в обществе, как правило, относились столь скептически и равнодушно, что охранка никогда не стала бы их зачинщиком и покровителем.

Этим косвенным данным о непричастности охранки к изданию и распространению «Протоколов» мы обязаны противопоставить имеющиеся свидетельства некоторых лиц, утверждавших, что они знают сами или слышали от других о происхождении и распространении этого подложного сочинения. Все эти письменные свидетельства относятся к 1921 и последующим годам, и лишь немногие из них получены из первых рук11. Как будет видно из краткого изложения версий, выстроенных в хронологическом порядке, т. е. в зависимости от времени высказывания или предания версии гласности, зачастую они противоречат друг другу.

Начнем с заметки некоего Исаака Лендмана в газете «Дмерикэн хибру» от 25 февраля 1921 г. об интервью с княгиней Радзивилл, «известным автором, пишущим о делах российских и европейских, и представительницей древнего русского рода». По словам Лендмана, княгиня сообщила ему, что, как ей известно, первоначально «Протоколы» были сфабрикованы агентами тайной полиции по приказу начальника Третьего отделения (одна из нескольких ошибок в воспоминаниях княгини; за несколько лет до того вместо Третьего отделения был создан Департамент полиции) генерала Оржевского [468] Переводы «Протоколов» получили распространение на Западе к 1920 г., и в большинстве публикаций утверждалось, что захват власти большевиками доказывает их подлинность, т. е. что большевики — а среди них было много евреев — использовали для раздувания революции те самые средства и методы, о которых идет речь в «Протоколах». В газете «Тайме» от 8 мая 1920 г. опубликована рецензия на лондонское издание «Протоколов», выпущенное в том же году. И ее автор признает, что недавняя история придала этому сочинению «жутковатый оттенок пророчества», поэтому «если мы не хотим сыграть на руку закоренелому антисемиту… крайне желательно беспристрастное исследование пресловутых документов и их истории». В. Бурцев, рассказывая о «Протоколах», в основном повторяет версию Радзивилл и упоминает фамилию Оржевского. Имеется в виду генерал-лейтенант П.В. Оржевский, товарищ министра внутренних дел и шеф корпуса жандармов в 1882–1887 гг. , который намеревался с помощью этой фальшивки убедить Александра III, что в 1881 г. его отца убили евреи, стремящиеся к мировому господству; что Оржевский не имел доступа к царю и испросил помощи начальника охраны генерала Черевина (генерал-адъютант П.А. Черевин), который отказался участвовать в «заговоре», но сохранил у себя черновую копию «Протоколов» (позже включив ее в свои неопубликованные мемуары), затем вручил оригинал рукописи царю, а еще экземпляр подарил княгине как одному из своих «милейших» друзей [469] Автору не удалось обнаружить таких воспоминаний генерала Черевина. ; и что «после японской войны и в начале первой русской революции (поражение на фронте и волнения в тылу стади очевидны уже к марту, а мирный договор Япония подписала только в августе)… русские секретные агенты и полицейские чиновники во главе с великим князем Сергеем» вновь извлекли на свет из архивной папки черновик «Протоколов», и подчиненным было приказано расширить и подновить их.

По утверждениям княгини, она сама «держала в руках» этот второй черновик «несколько раз», когда жила в Париже («я имею в виду — в 1904 и 1905 годах»). Приносил документ сын ее знакомого, некто Головинский (Матвей Головинский), который, заходя в гости, с гордостью показывал его всем — это, мол, сочинил он вместе с Манасевичем-Мануйловым и Рачковским в доказательство «еврейского заговора против мира на земле». Княгиня сказала, что черновик был «на французском языке, целиком переписан от руки, но тремя разными почерками… на желтоватой бумаге» и что она «ясно» помнит «большую синюю кляксу» на первой странице. Позднее она «слыхала, будто бы эту самую рукопись Сергей Нилус включил в свою знаменитую книгу», однако ни про Нилуса, ни про его книгу ничего не знала [470] «Protocols Folged in Paris», — Says Princess Radziwill // The American Hebrew. 1921. 25 Febr. P. 422. .

Неделю спустя «Америкэн хибру» подкрепила это свидетельство еще одной статьей со ссылкой на американку миссис Генриетту Хэрлбат, утверждавшую, что она была — у княгини, когда Головинский показывал свою рукопись. В статье рассказывалось о том, как миссис Хэрлбат почти слово в слово повторила описание рукописи, включая синюю кляксу, а также отмечалось, что она антисемитка и впоследствии читала книгу Нилуса независимо от обсуждаемых обстоятельств; каково же было ее удивление, когда она узнала в ней сочинение «своего старого друга Головинского» [471] В этой статье миссис Хэрлбат сначала называет автором рукописи Оржевского, а ниже — Головинского. Похоже, ошибка допущена автором статьи, однако, возможно, это вызвано неуверенностью миссис Хэрлбат. .

Следующее свидетельство представляет собой неопубликованный машинописный текст, подписанный Ф.П. Степановым, с датой «апрель 1921 г.». В нем автор сообщает, что в 1895 г. получил от своего соседа А.Н. Сухотина рукописный список, который считал русским переводом французской копии подлинных «Протоколов». По словам Степанова, рукопись досталась Сухотину от женщины, имя которой неизвестно и которая тайно сняла копию с французского перевода, хранившегося у знакомых во Франции. Утверждая, будто подлинником для всех этих копий послужила достоверная запись действительно имевших место собраний «сионских мудрецов», он пишет, что сделал гектографические оттиски со своего экземпляра рукописи и что один из этих оттисков и попал к Нилу су в 1897 г. [472] Машинописный экземпляр документа, хранящегося в Гуверовском институте, представляет собой письменное свидетельство Ф.П. Степанова, датированное апрелем 1921 г. Степанов назван там бывшим келарем Московской патриархии, который заявляет, что получил от владельца соседнего поместья в Тульской губернии А.Н. Сухотина экземпляр «Протоколов», привезенный из Парижа неизвестной женщиной. Степанов сообщил, что пытался напечатать «Протоколы» и что одна из снятых им копий была передана в 1897 г. С.А. Нилусу, а тот в конце концов перепечатал ее.