Бронислав Бачко - Как выйти из террора? Термидор и революция

Этот обвинительный акт власти предали широчайшей гласности; он не только был воспроизведен в многочисленных газетах, но и издан в форме брошюры и в нескольких тысячах экземпляров распространен по городам. В такой накаленной атмосфере 23 вандемьера начался другой процесс — Революционного комитета Нанта. С первых же дней обвиняемые прибегли к более или менее согласованной стратегии; ряд обвинений они отвергали в целом, перекладывали ответственность за преступления на приспешников Каррье — Фуке и Ламберти — которые, как мы знаем, были осуждены и казнены в Нанте; значение других фактов они приуменьшали, ссылаясь на обстановку гражданской войны, в которой все происходило. Однако главным аргументом, при помощи которого они стремились переложить ответственность на Каррье, был следующий: они все были лишь исполнителями приказов Каррье, который располагал неограниченной властью. 1 брюмера один из обвиняемых — Гулен патетически воскликнул: обвинения падают на наши головы, однако главная причина наших бедствий, «тот человек, который воодушевлял нас, направлял нас, подчинил себе наши мысли, свободен... Для нас важно, чтобы Каррье также предстал перед судом. Пусть обратятся ко всему Нанту: любой скажет вам, что Каррье, и только Каррье провоцировал, проповедовал, требовал принятия всех революционных мер». Трибуны, которые были полны на каждом заседании, не оставались равнодушными; публика без конца кричала: «Каррье! Каррье!» Кроме того, после свидетельств, рассказывающих о возмутительных кошмарах, публика восклицала: «Возмездие! Возмездие!» Чтобы успокоить трибуны, предатель заверил, что Комитет общей безопасности каждый день информируется о ходе процесса. (И в этом Трибунал вновь оставался верен установленным во время Террора традициям самого тесного сотрудничества с Комитетом, который влиял на процесс из-за кулис.)

Однако Каррье, как и всякий депутат, располагал после 9 термидора своего рода парламентским иммунитетом, который мог быть снят только самим Конвентом. 9 брюмера (30 октября) тот приступил к довольно сложной процедуре, которая должна была дать возможность выдвинуть обвинение против депутата. На следующий день была назначена по жребию комиссия из двадцати одного человека, которая и должна была высказаться по вопросу о Каррье. Тем самым был открыт третий акт дела Нанта: 21 брюмера комиссия представила свой доклад и пришла к заключению, «что для обвинения представителя народа имеются основания». Ему было дано право на защиту; тем не менее Конвент принял решение о его временном аресте до той поры, пока не будет собрана вся информация и, в частности, все фрагменты обвинения. В эти дни напряжение нарастало; множество брошюр нападало одновременно и на Каррье, и на якобинцев, которых обвиняли в желании вырвать депутата из рук правосудия; в городе происходили драки, особенно перед помещением, где заседали якобинцы. Вечером 21 брюмера Якобинский клуб на улице Сент-Оноре был атакован «золотой молодежью», и на следующий день Конвент решил приостановить заседания Клуба. 29 брюмера Конвенту было передано обращение граждан и народного общества Нанта, в котором содержалось требование, чтобы «правосудие было поставлено в порядок дня», а Каррье как можно скорее предстал перед Революционным трибуналом. В нем содержался длинный эмоциональный список обвинений, который Конвент постановил опубликовать.

«Представители французского народа, вы уже убедились, что создать счастливое правление можно отнюдь не Террором, чья кошмарная империя воздвигается среди преступлений и доносов... Стремясь в ваше родительское лоно, наши сердца уже наполнены надеждами и радостью... Так чего же еще хотят эти кровожадные люди, всегда готовые сделать преступника из невиновного, обвинить того, кто их разоблачает... Граждане представители, мы верны своим клятвам, как и вы, и мы обвиняем перед вами бесчестного Каррье; его преступления во всем обращаются против него; все здесь свидетельствует о них; мы обвиняем его перед национальным представительством, которое он хотел унизить, мы обвиняем его перед всем народом, чье доверие он предал... Однако, граждане представители, вы не можете не отдавать себе отчета в том, что Каррье — лишь представитель факции, для которой благо народа — бедствие; той факции, которая хотела похоронить свободу под горой трупов, уничтожить добродетель, оскорбить талант, разрушая памятники искусства, нанести ущерб природе, унижая ее самые прекрасные творения, желая заставить деградировать род человеческий; той беспощадной факции, которая ненавидит все прекрасное и великое и для которой даже человечность — преступление. О, представители французского народа, бойтесь же, как бы эта факция не приложила все усилия, дабы отсрочить процесс Каррье с целью уничтожить свидетелей, которые могли бы высказаться против него, или избавить от суда преступника, чьих разоблачений она боится» [112].

1 фримера Каррье наконец начал пространно отвечать перед Конвентом на обвинения Комиссии двадцати одного; 3 фримера путем поименного голосования Конвент практически единодушно (голосовало 500 депутатов, 498 выступили за обвинительный акт, 2 проголосовали «за» условно) постановил отдать Каррье под суд. Прямо в зале заседаний Каррье был арестован и 7 фримера занял место на скамьях обвиняемых в Революционном трибунале.

Так начался последний акт. После того как Каррье стал одним из обвиняемых, появилась необходимость, чтобы Трибунал, который заседал уже сорок два дня, возобновил процесс практически сначала, вновь определил основных обвиняемых и установил долю ответственности Каррье по отношению к другим. Слушания продолжались до 26 фримера, когда был вынесен приговор: Каррье и двое членов Революционного комитета, Гранмезон и Пинар, были приговорены к смертной казни (и в тот же день гильотинированы) за преступления, совершенные «с преступными и контрреволюционными намерениями». Трибунал признал виновными в преступлениях и жестокостях 28 других обвиняемых: за соучастие в потоплениях и расстрелах, кражах, взимании выкупа и оскорбительных налогов, незаконных действиях, угнетении граждан посредством Террора и т.д. Однако, постановив, что все это не было совершено ими «с преступными и контрреволюционными намерениями», Трибунал оправдал их и выпустил на свободу. Двое других обвиняемых были оправданы, поскольку «они не были изобличены и выполнении незаконных распоряжений Комитета». Оправдание обвиняемых, чьи преступления выявлялись на протяжении практически всего процесса, вызвало сильнейшее возмущение. Два дня спустя Конвент принял решение об обновлении Революционного трибунала и о предании оправданных уголовному суду.